«Неужели у тебя любви не хватит и на эту девочку?»

Юлия Усачева, многодетная приемная мама, дала нам интервью из больницы, в которой оперируют ее сына Льва. У него порок сердца, и пока малыш был в доме ребенка, его не направляли на лечение

Вместе с Юлией мы всей командой фондом ждали, когда сына подготовят к операции, как она пройдет. И вот – долгожданное сообщение от мамы:

«Леву принесли из реанимации. Он с катетерами, подключен к ИВЛ, с электродами к сердцу. Зрелище не для слабонервных, конечно. Я с ним, сейчас ему особенно нужна поддержка», — говорит Юлия. Мы все желаем Льву здоровья и сил. Поправляйся поскорее, малыш!

Юлия рассказала нам, почему она не побоялась стать мамой особых детей, кто ей помогает и оказывает поддержку, а также о том, как неожиданно для себя столкнулась с тем, что не сразу смогла принять одну из дочерей. И как кровная дочь помогла ей на пути к этому принятию.

Юлия с мужем и детьми.

О пути в приемное родительство

В нашей семье четверо кровных детей, одна удочеренная, четверо пока под опекой.

Я мечтала с детства о большой семье, просто восхищалась многодетными. И когда я уже больше не могла родить, а потребность в малышариках была, вот тогда я и пошла в ШПР.

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

Еще в начале обучения я увидела в базе фото девочки из Орла, Веры. Я в эту малышку влюбилась. Закончив ШПР, поспешила за ней.

На девочку было много кандидатов, но, увы, или к счастью, Вера осталась ждать меня. Меня не остановили ни диагнозы, ни расстояния, ни неумение девочки ходить (писали, что она не будет ходить). Ничего меня не остановило, да и в семье меня поддержали все. На тот момент старшая дочь вышла замуж, второй дочке было 11 лет, сыновьям — 8 и 6.

Встреча с Верой и легкая адаптация

И вот нас всех повез муж в Орел — за Верой. Мы прожили там месяц. Навещали Веру, гуляли с ней, а еще посещали музеи, монастыри, знакомились с городом и влюбились в него. До сих пор дети просят поехать в Орел.

Вера до и после принятия в семью.

Вере тогда было 1,7 года. На первой встрече у нее был страх и истеричный смех на все. Мы же Веру полюбили сразу и навсегда.

Выслушав диагнозы и заключение о том, что «она полная дурочка и ходить не может», мы дали согласие и стали жать, когда подготовят документы.

ИЗМЕНИТЬ НЕ ОДНУ ЖИЗНЬ

Адаптация с Верой была легкая, к третьему месяцу я поняла, что не хочу с ней расставаться ни при каких условиях, что надо малышку удочерять.

Первое время ее не слышно и не видно было, она не знала, что такое игрушки. Просто брала пузырек какой-то и карандаш. И с ними в руках просто стояла.

Спала она хорошо, мы ее приучили к соске, чтобы удовлетворить сосательный рефлекс. Однако вскоре пришлось отучать, потому что надо было оперировать расщелину неба. Зашивали ее три раза, и все пока безрезультатно. Она разошлась немного, было только хуже. Была яма и твердого, и мягкого неба, от этого, как нам сказали, — тугоухость.

Вере в ушки дважды ставили и затем снимали шунты для улучшения слуха. Итого, она перенесла 9 операций за свои 5 лет.

В пять лет нам пришлось подтверждать Вере инвалидность. В итоге умственная осталось присутствует. Вера развивается в своем темпе, сейчас ей 7 лет. Учим состав числа. Буквы ей дались легко, слоги она уже складывает. Дочка посещает специальный детсад, дополнительные занятия с нейропсихологом и логопеда. Она по жизни жизнерадостная и позитивная девочка, да еще очень красивая.

У Веры очень хороший слух. Говорят же, когда Господь одного лишает, то другого дает в два раза больше. Поэтому Вера поет.

О том, как приняли в семью Дашу и Аню

Вера подросла, и мне снова захотелось принять младенчиков. Мы решили принять двоих детей с синдромом Дауна. Начали искать. Нашла двух малюток в Иркутске, там живет мой двоюродный брат.

Девчонки Даша и Аня – хорошие, маленькие, и опека оперативно работает. Все у нас сложилось удачно, спасибо родственникам, они помогли во всем.

Даша в доме ребенка.

Но пара сюрпризов меня там все-таки ждали. У Даши мама инфицирована, у девочки ВИЧ-контакт. У Ани мама не лишена родительских прав. И все же мы решили рискнуть.

И вот мы летим домой, 16-часовая дорога, я одна с детьми. Одной полгода, другой – год. Коляски, сумки, кенгурушки… И дети «в зубах». Летела через Москву. Зашла в аэропорт в столице, а мне говорят: «Все на ленту!»

Я бросила вещи и… давай реветь. Не оценила свои силы… Произошел эмоциональный надлом. В Москве надо было сидеть пять часов, потом лететь час, потом ехать два часа до дома. Спасибо всем, кто помогал, поддержал, успокоил!

Аня в доме ребенка.

Все приехали нас встречать, а Веруся как заплачет, она очень расстроилась и от разлуки со мной, и от того, что мама вернулась не одна. До сих пор плачет, когда сестра в сад ее ведет – жаль, что не мама!

Вот так в нашей жизни появились две солнечные красотки. Одна с железным характером, упертость превыше всего. Другая — ну такая «няшечка», общая любимица (после Веры).

О поездке к Саше

Прошел год, и я так вошла в роль приемной мамы, что малышек мне показалось мало… И понеслось. Но это совсем другая дорожка моей жизни.

Я взяла заключение на пятерых детей. Тут увидела в группе фото девочки, хотела Вере подружку принять в семью. Опека отдает за один день. Ее уже списали в ПНИ…

Читать также — Травма потери в младенчестве: что внутри?

И я полетела дальше Иркутска — в Улан Удэ. Документы сделали заочно (я все выслала по электронке). Перелет через Москву.

Саша в ПНИ. Знакомство мамы и дочери длилось несколько минут.

В общем, летела всю ночь. Утром с корабля на бал — взяла машину в Петровск-Забайкальский, ехать 3 часа. Всю ночь без сна.

Приезжаю, а там, извините, дыра дырой… Такого захолустья я не встречала нигде. Из серии а-ля 50-е года. Нашла ПНИ в лесу, в пяти километрах от Петровска-Забайкальского.

Приезжаю, отдаю документы. Выводят ребенка: глаза полузакрытые, косые, рост метр с кепкой. Правда, причесанная и с вещами. Обычно требуют вещи свои детям привозить, а тут одежду вручили мне.

О том, как я не могла сразу принять Сашу

В этот момент все мои представления об Александре рухнули. Я понимаю — не мое это дите… Я рисовала себе совсем другую девочку…

Приезжаем в гостиницу рядом с аэропортом — мест нет. Меня отвезли в какие-то развалины, там прокурено, грязно, все старое, какая-то забегаловка низкого разряда.

Я захожу и начинаю рыдать, не спала всю ночь. Звонит муж, я ему ситуацию объяснила, он говорит: «Привози, кого забрала!» И Саша меня успокаивала. Говорила: «Не плачь», жалела меня.

Утром рейс задержали на два часа. В аэропорту реву, не могу остановиться, готова сдать билеты, отвезти Сашу обратно, но билет — несдаваемый, денег больше нет (40 тысяч один билет, а на двоих 80 тысяч). Водителю заплатила около 15 тысяч до Петровска-Забайкальского и обратно… Но я была решительно готова вернуть девочку. Мне тогда казалось, что у Саши психиатрия, что мы с ней дома не справимся.

Дело было не в Саше, а во мне

Как я себя ни уговаривала, душа не принимала девочку. Но поскольку я человек верующий, понимала, что дело не в ребенке, а во мне. Слишком легко мне давались предыдущие дети, а этот ребенок дался тяжело, как в родах.

Саша в доме ребенка и дома, в семье.

В общем, я подняла на уши все ПНИ, позвонила им и сказала, что привезу Сашу обратно. На что мне ответили так: «Можешь у себя в городе ее сдать!»

Ну я так и думала, что приеду домой — и сдам! Я ведь с Сашей даже не познакомилась. За три секунды мне ее вывели «с вещами на выход» и помахали нам обеим ручкой…

Читать также — «Я не могу полюбить приемного ребенка». 12 советов маминому сердцу 

Но тут мне позвонила моя мудрая старшая дочь, плачет. Я ей говорю: «Ты чего?», а сама реву. И тут она говорит золотые слова: «Неужели у тебя любви не хватит и на эту девочку?»

Вот тогда я успокоилась, мое сознание перевернулось, и мы с Сашей полетели домой.

О том, как изменилась Саша

Прилетели. Началась адаптация, не сказать, что сложная, но и не легкая.

Саша любит приставать, хитрее казаться, поначалу жадная была. В рот тащила и сосала все подряд: от подошвы обуви до крестика на шее. Сейчас втихаря только пальцы сосет)

Сейчас у нее огромный аппетит. Весит она 11 кг в 6 лет, выглядит примерно на 3 годика. Худенькая, маленькая.

Мы же ее с сильных психотропов сняли. Я думала, что никто хорошего слова про нее не скажет, а нет, в храме ее полюбили бабульки, даже больше, чем нашу Веру. К нам подходят и говорят, что она спокойная стала. А психотропы дают, чтобы дети сидели тихо, как мыши. Ребенок развиваться хочет и познавать мир, а его заставили молчать…

Сейчас у Саши такое желание все в себя впитывать, всему учиться, она очень старается, и педагоги довольны, и привязанность проявляется, бежит после занятий и мне все показывает.

Она научилась делиться. Помогает мне, любит обниматься. Глаза открылись, косоглазие само ушло. Любовь творит чудеса!

У Саши еще остается легкая степень депрессии. Она ходит медленно, а мы все быстро ходим, вот и работаем над тем, чтобы Саша наша побежала!

Конечно, для меня это была и есть большая работа над собой. Если Вера, Даша и Аня для меня «мимимишки, чудо-чадо» — я их так называю, то Саша мне далась очень тяжело. Опять же, это не в Саше дело. Это работа, работа и тысячу раз работа над собой для принятия и любви.

Читать также — Адаптация родителя VS адаптация ребенка — что страшнее?

О Даше и Ане

После Саши я успокоилась и решила, что приму в семью еще здоровых детей, троих или четверых из одной семьи. К подросткам я не готова, меня на маленьких больше тянет. Стала искать у себя в области — нет по моим параметрам малышей. Искала мальчиков — то одни девочки, то уже взросленькие, то не совсем большой паровозик, и заключение не подходит, то далеко от нас, то кровный папа забирает, то уже меня опередили…

И пришлось мне опять возвращаться к солнечным детям. Мне очень они по душе, почему-то внутренний комфорт и радость, плюс с Верой уже протоптана дорожка, знаю, чем с ними заниматься, какие специалисты нужны, куда идти – к каким врачам, в какие центры, в детсад.

Мне легко с этими детьми, мне нравится вкладывать в них душу. Вот честно, чувствую драйв от этого. Несмотря на то, что у меня нет ни машины, ни прав, мы ездим на автобусах, до больницы областной один час на электричке, а потом еще полчаса на автобусе через весь город. Хотя и годы уже не те, но куда деваться? Взялась — и тащу.

У нас в городе есть центры развития именно солнечных детей. Девочки у нас маленькие еще, мы наслаждаемся общения с ними, но очень умненькие. Хотим посещать с ними центр развития, попробовать их в художественной гимназии, у нас на хорошем уровне развита эта сфера.

Лева пока «тяжеленький», но я не унываю и полна оптимизма. Уверена, что после операции его жизнь изменится к лучшему.

В центре развития действуют кружки с дальнейшим прицелом на работу. Дети много делают на продажу руками: свечи, мыло рисунки, поделки из глины. Будем искать там им применения. Считаю, что Даша и Аня смогут достичь больших целей, мы им, конечно, будем помогать.

Читать также — Вы готовы принять особого ребенка? 10 вопросов для самооценки

Психолог, у которой занимается Вера, говорит, что такие дети и профессию получают, и успешно работают в сфере красоты или ремонта. Будущее покажет, куда дальше направлять ребят. Хотя загадывать не люблю, не сбывается, больше на Бога полагаюсь.

Конечно, истории других мам вдохновляют и помогают осознавать, что я не одна, таких много, и все карабкаются, кто как может.

О том, как в нашей семье появился солнечный Лев

В мае присмотрела малыша по имени Лев. Тоже с синдромом Дауна. Вот за ним и отправились в сентябре мы с мужем в Калугу. Скажу, что хуже детдома и персонала я не встречала.

Малыш — инвалид с рождения, но никто ему инвалидность не оформил. Порок сердца – операбельный. С рождения никто не прооперировал…

Лева в доме ребенка.

Ворота в доме ребенка открыты, двери открыты. Внутри неуютно. Заведующая что-то мне говорила часа два, сама, наверное, не поняла, что сказала… Опека работала отвратительно, ребенка не отдали сразу, хотя и обещали…

Мы уехали, вернулись через неделю. Был конец сентября, а мне выносят Льва в одном тонком трикотажном комбинезоне и в теплой шапке, ничего не объяснили, бегали. В итоге я даже и не узнала, как кормить, что он ест, что не ест. Все разбежались, вручили мне ребенка — и конец.

Приехали домой. Лева практически без знакомства был взят. Я слышала, как в его группе сотрудники горевали, что всех разбирают сегодня, и они остались без работы, и там про кого-то, мол, зачем берут, намаются. Я и не знала, что это меня касалось.

Приезжаем домой, а малыш в год и два месяца ну ничего не умеет. И начал наш Леша болеть по-страшному. Температура сорок. Краснеет поочередно то рука, то нога, то голова, потом кожа облезает… И так в течение месяца, пока мы с ним дома были.

В конце октября проходили комиссию на инвалидность. И нам сказали, что Леве в ближайшие сроки срочно нужно сделать операцию, и тогда все наладится. Это сказал врач-кардиолог.

И вот — все документы собраны, и мы легли в больницу — за лучшей жизнью, которой так не хватало этому маленькому человечку.

Больница стала моим вторым домом. Меня часто спрашивают, мол, «зачем тебе больные?», на что я отвечаю: «Кто если не я?»

О родственниках наших детей

С кровными родственниками детей мы не общаемся. Только с приемными родителями Вериного брата. Ему сейчас 11 лет. Веру в новую семью не смогли вместе с братом забрать, побоялись, что не справятся.

Читать также — Родная семья в истории приемного ребенка — как найти свое место?

Оказалось, что кровные родители у Веры и ее брата есть: и папа, и мама — оба с умственной отсталостью. Когда мальчика изымали из кровной семьи, он был грязный, истощенный, сидел под кроватью и ел луковицу. Позже кровному папе предложили сына навестить в приемной семье, он отказался.

У меня по началу были вопросы к родителям Веры, но потом эти вопросы отпали, его мать и отца я не осуждаю.

Дашина мама ведет асоциальный образ жизни, наркоманка со стажем, хотя когда-то, как говорят, была отличница. У Даши есть брат, живет с бабушкой, тоже отличник. Бабушка не захотела забирать Дашу.

У Саши мама тоже ведет асоциальный образ жизни, у нее еще пятеро детей помимо Саши. Все, к счастью, в семьях живут.

У Ани и Левы есть и мама, и папа, а еще сестра. Просто их родители не смогли принять синдром Дауна, отказались от детей.

Хотим наладить общение с мамой Ани, но чуть позже. Ей была небезразлична судьба дочери, мать навещала Аню в доме ребенка, приносила подарки. Плакала, когда мы забрали Аню. Об этом мне рассказали работники детского дома).

Говорили, что у кровных матерей, которые колеблются, срабатывает инстинкт, и они приходят к своим дочерям и сыновьям в детдом, когда ребят забирают приемные родители.

О том, кто мне помогает

У меня есть наставник. Женщина мудрая, опыт приемства у нее очень большой. Она совсем другая по характеру. Но, несмотря на образ «железной леди» (она волевая, неприступная), эта мама в разы больше меня воспитала особых детей.

Помогают мне во всем мои кровные дети, в основном, средняя дочь. Когда я в больницах с детьми, все ложится на ее плечи (кормление, укладывание, прогулки, отвести в сад, переодеть, убрать дома, сходить в магазин, постирать и разобрать одежду и т. д.)

На сыновей меньше дел выпадает, но, если покормить кого или уложить спать, посидеть с кем-то из малышей – они не откажут в помощи.

А еще меня есть батюшка, он и поддержит, и поможет, и наставит, и вразумит, и пожурит, и пожалеет.

Кто может стать приемным родителем

Все ли родители могут принять детей в семью? Считаю, что — да.

Читать также — Все ли возрасты покорны, или Сколько лет может быть ресурсным приемным родителям?

Первое — мы должны понять, для чего живем? Если ради удовольствий — это не спасение, миссия не выполнена.

Сначала хотела сказать, что милосердие и сострадание должны быть, обязательно любовь, но любовь жертвенная. Вот пишу и реву. В последнее время редко заглядываю внутрь себя. Суета съедает время, остановиться и подумать времени нет.

Хочется пожелать приемным родителям, чтобы они доверяли своему сердцу. Если же что-то пошло не так, находите способы решения, ищите выходы из ситуаций и никогда не бросайте приемных детей, ведь они уже были преданы.

Заглядывайте внутрь себя, ищите всеобъемлющую любовь. А любовь долготерпит, не ищет зла.

Дети — это все

На Рождество Христово мы ездили в монастырь в Дивеево. Это мое место, где происходит перезагрузка. Когда я туда приезжаю, полностью отключаюсь от внешнего мира. Дом, служба, служба, дом.

В этот раз я только поняла, как же тяжело, оказывается, нести свой крест. Но как-то люди не оставались в стороне, помогали всех наших детей раздеть в храме, причастить, одеть. А народу там ну очень много, яблоку негде упасть.

Я учу своих детей доброте и смирению, милосердию, помощи. Чему учусь у них я? Прощать, любить, а еще терпению.

Все мы любим обнимашки, гулять вместе, смотреть кино семейное, читать. Ходить в воскресенье и по праздникам в храм.

Эти дети мне дают больше, чем я им могу дать, я от них в таком позитиве, в таком трепете, в таких жизненных эмоциях — просто не передать. Я этим живу и наслаждаюсь жизнью. Дети — это все.

Фото — из семейного архива Юлии Усачевой.