Она впервые обняла меня и спросила неожиданно: «Теперь я хорошая?»

Именно Егор настаивал на том, чтобы мы забрали Вику в семью. И если Егор и Вика ссорятся, я напоминаю им об этом. И этот метод работает.

Часть 6. Она впервые обняла меня и спросила неожиданно: «Теперь я хорошая?»

Читать все записи в блоге Ирины

У сына адаптация в семье проходила по всем канонам. Сначала он старался нам понравиться, потом проверял на прочность, а потом все нормализовалось относительно.

А вот дочь с первого дня стала качать права. Она нам сразу заявила, что у нее есть бабушка и Дима. Дима — ее старший брат, ему было 16 лет на тот момент. Он живет с бабушкой. Дима и бабушка ее навещают, любят, и мы ей не сильно-то и нужны. Тогда Вике было семь, сейчас обоим детям уже по десять лет.

Утром она меня напугала, когда встал вопрос  о том, что ей надевать, какую прическу делать. Она завернула руки и ноги как-то внутрь, закатила глаза и завыла медвежонком. Егор так никогда не делал, других детей я близко не знала, выглядело это очень страшно.

Когда мы ее забирали, нянечки предложили ей переодеться в чистое, она отказалась, и они как-то легко согласились. Я поняла, что такие вещи она уже практиковала, и они работали. Пришлось девочку встряхнуть и строгим голосом сказать ей, что у нас дома такие истерики нельзя устраивать.

Она поняла, на следующий день попробовала такую же истерику закатить у моей мамы, но моя строгая мама повернула ее к зеркалу и показала, как несимпатично она выглядит, и больше ничего подобного Вика не делала никогда.

Вика и Егор — ровесники, у них всего месяц разницы. Егор парень хитрый, болтливый, отходчивый, очень веселый, за два с половиной года жизни с ним я привыкла к его манере общения, и мне казалось, что с Викой будет также.

Моя самая главная ошибка в общении с дочерью была в том, что я не воспринимала ее как самобытную личность. Я была такой же, как Егор в детстве. Шалила, косячила, сбегала из садика, закапывала подушки в снег. Думала, что и дочь моя такая же.

Но нет. Вика — это космос. Впервые я поняла это примерно через неделю. В целом, Вике мы не нравились, и она вела себя с нами, как с врагами.

Ругалась, обзывала Егора «тюпа», «дурак», а меня «овцой» назвала… Так вот, в тот день мы играли в какую-то игру, у нее не получалось, она сказала, что играть не будет, потому что игра тупая, и надулась, отвернувшись от нас очень демонстративно.

А я решила подождать, посмотреть, что же будет. Не может же человек часами сидеть и дуться? Я вот не могу, Егор не может. А Вика просидела часа полтора, уткнувшись носом в стену, пока я не выдержала и не подошла к ней.

Я ее развернула к себе, прижала, и только тогда она впервые обняла меня и спросила неожиданно: «Теперь я хорошая?» Вот именно в тот момент я поняла, насколько она не такая, как Егор, и что с ней надо абсолютно иначе общаться.

У нашей девочки было много сложностей, она боялась всего на свете. Боялась говорить, боялась взрослых, боялась есть незнакомую еду, боялась знакомиться на улице с детьми,  весь первый год дружила только с друзьями Егора, играла только в те игры, которые опробовал Егор, училась тому же, что и Егор, стала его отражением и тенью, так она училась жить.

Правда, у них было одно отличие. Егор пошел в сентябре в школу, а Вика нет. Мы забрали ее 1 июля, и уже к августу мне стало очевидно, что никакая она не умственно отсталая, что ее ЗПР от педагогической запущенности, хотя как ребенок, проживший пять лет в заведении, где под боком дефектологи, социологи, психологи и прочие специалисты не знает ничего, — для меня загадка.

Моя мама обожает обоих детей. Егора за креативность и шалости, Вику за послушание и строгое соответствие норме. Однажды она мне позвонила и стала хвалить Вику, дети смотрели какой-то мультсериал. Егор при этом кувыркался, крутился, прыгал и орал песни. Вика же, не шевелясь и не моргая, смотрела серию. Вот какая внимательная девочка.

Я попросила маму спросить обоих детей, про что они смотрели мультик, и кто главные герои. Егор ответил на все вопросы и даже пересказал серию. Вика же не смогла ответить даже на вопрос о главных героях. Она вообще как жемчужинка в раковине зависала и как бы отключалась от мира.

Ну, куда ей в школу? Обычную школу она бы не потянула, но я, как и Егор, рисковая. И я решила рискнуть, не водить Вику в школу. И в садик наш адский тоже решила ее не водить. Я уволилась с работы к началу сентября и занялась развитием и воспитанием дочери. Ну, и следила, как Егор учится в школе.

Муж же воспринял дочь удивительно. Если с Егором у мужа субординация, и мальчик четко понимает, кто главный, то Вика для папы — принцесса и зайка, у них особенно теплые отношения, свои секретики. И наша девочка с первого дня вьет из него веревки.

Вика очень брезглива и страшно боится микробов, любую антисанитарию она воспринимает как личного врага. Что тоже выгодно отличает ее от Егора, который вообще не думает о таких прозаических вещах и спокойно может грызть яблоко, сидя в пыли с собакой.

А еще, я ни разу после первого, наверное, месяца не делала ей замечаний. Она хорошо слышит те замечания, которые приходится делать сыну, и реагирует.

Дружба у детей нереально крепкая. Историю про то, что именно Егор настаивал на том, чтобы забрали Вику, знают они оба. И если они ссорятся, а это бывает ооочень редко,  я напоминаю ему, что именно он ее выбрал, значит, нечего жаловаться. А Вике напоминаю, что именно благодаря ему она у нас, а значит, нечего обижаться и ссориться. И этот метод работает.

Они всегда вместе. И первый класс Егора, пока Вика не училась в школе, а училась дома всяким простым вещам, а еще за Егором — математике и чтению, она попросилась следом за ним в музыкальную школу, вместе с ним ходила на у-шу и даже гуляла исключительно вместе с ним.

И сейчас я в полной мере чувствую себя мамой близняшек.

Такое счастье.