«Не бойтесь генов и длинного списка диагнозов»

«Не нужно бояться «плохой генетики» детдомовских детей, потому что успешным ребенка делает не наследственность, а любящая семья»

Так считает приемная мама Ирина Терешкина @irenion3 из Владивостока. «И не стоит сразу отказываться от детей с «длинным списком диагнозов», потому что на деле, при ближайшем рассмотрении, все может оказаться не так страшно», — говорит она.

Недавно Ирина с мужем стали приемными родителями Дани. Видеоанкета, созданная фондом «Измени одну жизнь» помогла будущим маме и папе убедиться, что мальчик в ролике — их сын.

Они увидели «самого обычного ребенка, только с грустными глазами, он собирал развивающую игрушку, выполнял просьбы сотрудников, прекрасно понимал обращенную к нему речь».

Об усыновлении первым заговорил мой муж

В 2007 году я работала в организации, у которой был благотворительный фонд, и я была его участником. В тот год я побывала во всех детских домах нашего города, мы вместе с фондом устраивали там праздники, возили детей в развлекательные центры, театр. Также мы побывали в деревне для детей-сирот и подружились с жителями деревни, приемными родителями, и эта дружба длилась несколько лет. Дети, которые там жили, выросли на наших глазах и стали достойными людьми.

Наверное, тогда в первый раз о приемном ребенке заговорил мой муж. Его вообще можно считать инициатором усыновления.

Он наткнулся в газете на статью о мальчике с редким именем Елисей. Ребенок жил в нашем городе, остался без родителей. У него была врожденная патология, требовалась операция в Москве.

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

Мы взвесили свои силы и поняли, что не справимся: тогда нашему кровному сыну было меньше года. Но за судьбой мальчика мы продолжали следить. Его успешно прооперировали, а потом нашлись и приемные родители.

Фото Дани в базе.

Потом еще несколько раз муж поднимал вопрос об усыновлении, но постоянно были причины, по которым нам было не до этого: работа, ипотека, кровные дети еще слишком малы…

Последний раз разговор о приемном ребенке зашел в конце прошлого года. И мы решили, что сейчас оптимальное время.

ПОМОЧЬ ДЕТЯМ-СИРОТАМ

Свои дети уже достаточно подросли, я в ближайшие полгода не планирую работать, так что смогу пройти адаптацию с новым ребенком, помочь ему влиться в нашу семью, подготовить его к детскому саду.

ШПР стала точкой невозврата

Запись в ШПР стала для нас точкой невозврата: я понимала, что теперь мы уже не отступим от нашего решения, и чувствовала стопроцентную уверенность, что мы на правильном пути!

Изначально я скептически относилась к ШПР. Мне казалось, что раз у нас трое кровных детей, да к тому же мы «в теме» приемного родительства, так как постоянно общались и общаемся с семьями, где есть усыновленные дети, то ничего нового в школе нам не скажут.

Но школа дала нам очень много полезной информации, ответила на вопросы, развеяла какие-то сомнения, стало понятно, к чему готовиться. И даже эпидемия коронавируса сыграла нам на руку: занятия шли по субботам почти целый день, и нам не с кем было оставлять нашего младшего сына, которому тогда не было и двух лет.

А из-за карантинных мер нашу группу разделили на две части, одни занимались до обеда, вторые после, и таким образом проблема решилась сама собой.

Видеть фото подростков было очень тяжело

Между первым посещением ШПР и приездом Дани, нашего приемного сына, домой прошло четыре месяца. В опеке нам сказали, что детей «очень мало», а на учете стоит 70 кандидатов в приемные родители, и в приоритете бездетные семьи. Я никак не могла понять, почему тогда в нашем крае только в базе усыновите.ру детей почти полторы тысячи!

Первые дни дома Даня тосковал, часто плакал, а потом постепенно стал успокаиваться.

Мы с мужем пару раз смотрели базу по всем возрастам, и это было морально тяжело: видеть фотографии подростков, которые понимают, для чего их фотографируют, держат веером свои кубки и грамоты за достижения в спорте или учебе, надеясь заинтересовать кандидатов в усыновители…

В нашем списке из 30 осталось 6 детей

Для себя мы сразу определили критерии, по которым хотим найти ребенка: возраст до двух лет, т.е. младше кровных, группа здоровья 1-3, без братьев и сестер.

Я выписала из базы всех детей по нашему краю – их оказалось около 30 — и начала обзванивать опеки и регионального оператора. Всю информацию записывала и вечером рассказывала Максиму. Кто-то из детей был уже в семье, на кого-то получено согласие, кто-то устраивался с братьями и сестрами, у кого-то были обстоятельства, которые нам не по силам.

В итоге в нашем списке осталось 6 детей. Каждого из них мы мысленно «примерили» к нашей семье и каждый «подошел».

Я не могу сказать, почему мы выбрали именно Даню. Он был первым, к кому мы поехали знакомиться, и на нем мы и остановились, потому что причин не забрать его у нас не было.

Но у меня до сих пор иногда возникает чувство, что мы одного ребенка забрали из детдома, а пятерых детей оставили там.

Как нам помогла видеоанкета

Когда я впервые позвонила по Дане региональному оператору, мне перечислили 9 (!) его диагнозов и сообщили, что ребенку требуется постоянный уход.

Тогда я подумала, что речь идет о возможной инвалидности, что он не сможет ходить в детский сад, а значит, я не смогу работать как минимум несколько лет.

А потом подруга и «коллега» по ШПР, зная, что мы рассматриваем Данила, прислала мне ссылку на его видеоанкету на сайте «Измени одну жизнь».

Там – самый обычный мальчик, только с грустными глазами, собирает развивающую игрушку, выполняет просьбы сотрудников, прекрасно понимает обращенную к нему речь.

Старшие дети были готовы к приезду Дани, ждали его.

Я сохранила это видео и посмотрела его сама много-много раз, а после подписания согласия показала детям. Дочка даже выучила фразы оттуда и их повторяла.

Читать также — как мы создаем видеоанкеты

По Даниным диагнозам я искала информацию в интернете. Я не врач, и многие названия слышала впервые, но почитав подробности описаний, пришла к выводу, что под «постоянным уходом» подразумеваются ежегодные визиты к узким специалистам, и все.

А на Даню трижды выдавали направление, и трижды потенциальные усыновители отказывались из-за проблем со здоровьем, указанных в карте ребенка.

Даня вдруг сам пошел на руки к моему мужу

В марте этого года мы поехали знакомиться с сыном. Город был в ста километрах от нашего, мы получили направление в опеке и приехали рано утром в дом ребенка. Сначала нам показали медкарту мальчика, подробно рассказали о состоянии его здоровья. Никаких новых нюансов для нас не было, наоборот, оказалось, что два диагноза уже сняты.

Читать также — 4 главных вопроса о группах здоровья детей-сирот

В доме ребенка чувствовалось, что персоналу не все равно. Нас не уговаривали напрямую забрать Даню, но к нам то и дело кто-то подходил и говорил пару слов в пользу мальчика, что-то рассказывал о нем.

Он сам очень стеснялся, не улыбался и не смотрел в глаза, потом вдруг пошел на руки к мужу. Я не могу сказать, что «екнуло», но и ничего отталкивающего мы не увидели.

Читать также — Первая встреча с ребенком

По закону у нас было 10 дней на принятие решения. Я думаю, что мы приняли его еще до приезда на встречу. Мы написали согласие в тот же день, и скоро Даня поехал с нами домой.

Первые дни сын тосковал и плакал

Первые два дня Даня тосковал, плакал днем и ночью. Ему было очень тяжело: абсолютно все вокруг новое, незнакомое.

Поначалу мы с ним сидели дома и выходили гулять только на ближайшую площадку, но он настолько перегружался впечатлениями, что, как младенец, «вырубался» через пару часов на руках.

С младшим кровным сыном Терешкиных  у Дани разница всего 4 месяца. Они и дружат, и ссорятся, общаются на равных.

На третий день он понял, что еда в доме не по расписанию и «поселился» на кухне. Ел он очень много и все подряд: кашу, пюре, фрукты, кефир кружками, печенье, мясо… Выходил из-за стола с полным ртом и полными руками еды. Печенье или баранку мог носить в руке несколько часов и даже спать лечь с ней.

Только через пару недель у него появилась разборчивость в еде и чувство насыщения, хотя и сейчас он ест почти все. Первое время он боялся ванны, вообще никак не реагировал на мультфильмы.

Со старшими детьми Даня быстро поладил

Я же больше всего боялась конфликтов приемного ребенка с кровными детьми. Несмотря на то, что старшие кровные дети нас поддержали в нашем решении, я понимаю, что на любом этапе может возникнуть и ревность, и раздражение, и неприятие друг друга.

Старший сын, которому скоро 11, по правилам должен был подписать согласие на прием ребенка в семью. Он легко согласился, так как знает, что такое приемные дети и что такое детдом. Вокруг нас много приемных семей, которые не скрывают от детей их происхождение, поэтому многое нашим кровным детям объяснять не пришлось.

Дочка, когда я спросила ее, не расстроилась ли она, что мы решили забрать мальчика, а не девочку, удивила ответом. Сказала, что мальчиков реже забирают из детских домов, поэтому пусть будет мальчик.

Со старшими детьми Даня прекрасно поладил. С младшим сыном, с которым у них разница 4 месяца, стычки происходят постоянно.

Даня в семье полтора месяца. Ирина говорит, что у сына нет сильной депривации, к которой они с мужем готовились заранее.

Но радует, что это происходит на равных. Они друг друга стоят: то один задирает второго, то другой. Первый месяц мы не оставляли их наедине даже на минуту, потому что они тут же начинали конфликтовать.

Сейчас помимо драк у них появились совместные игры. Вечером, когда кровный сын приходит из садика, они радуются друг другу, обнимаются.

Мы были готовы к худшему

Даня у нас полтора месяца. Мы прикрепились к детской поликлинике, посетили остеопата, сделали недостающую прививку, запланировали массажи. В целом мы были готовы к худшему. По поведению сына понятно, что ему повезло с домом ребенка, у него нет такой сильной депривации, какая могла бы быть после двух лет, проведенных «в системе».

Когда Даня падает, ударяется или расстраивается – он бежит за утешением к взрослым. Мне это говорит о том, что его жалели, утешали, заботились о нем.

Он спокойно реагирует на мужчин, и вообще на присутствие взрослых, засыпает на руках у мужа.

Мы сами тоже ко многому готовы и многое умеем, имея большой родительский опыт. За полтора месяца был только один случай, когда я подумала про себя, что наши кровные дети никогда так не делали. Даня привлекал к себе внимание, засовывая пальца глубоко в рот, пытаясь вызвать рвоту. Я испугалась, что теперь он будет постоянно так делать.

Читать также — 6 вопросов приемных родителей главному психиатру Москвы

Возможно, он видел в доме ребенка, что так поступают другие дети, чтобы завладеть вниманием взрослых и получить заботу от них. Но это было только один раз и больше не повторялось.

В целом период адаптации проходит достаточно спокойно. Иногда бывает, что я чувствую себя вымотанной, договариваюсь с мужем, что, когда он вернется с работы, я пойду со старшими детьми в кафе пить чай с пончиками.

Но вечером собираются все дома, плывут ароматы вкусного ужина, звучит детский смех, веет домашним теплом, предвкушением вечернего отдыха, и мне уже не хочется никуда идти.

Самые простые вещи — вечерний чай со сладостями, возможность поработать иногда хоть немного, общение со старшими детьми – наполняют меня силами.

Вы также можете получить бесплатную консультацию специалистов фонда «Измени одну жизнь»

Советы будущим замещающим семьям

Каждому ребенку нужна семья – это мой главный вывод.

И тем, кто думает взять ребенка, я хочу посоветовать внимательно рассматривать каждого, не выставляя заранее фильтры в базе, что «только на усыновление» или «без братьев и сестер» и т.п. Потому что в базе много детей, у которых указаны братья и сестры, но при этом в реальности они давно в приемных семьях и ребенок устраивается в семью уже один.

В диагнозы тоже лучше вникать подробно, консультируясь с врачами, часто то, что звучит страшно, может быть на деле не таким, или вообще диагноз уже снят.

Еще пример: у Дани в анкете было указано, что мама лишена родительских прав, и только в доме ребенка мы узнали, что ее нет в живых уже 8 месяцев на тот момент. А данные в базе остались те же.

Как помочь приемным родителям и детям найти друг друга

Возможно, есть смысл запускать программы по поддержке кандидатов из других регионов, так как бывает, что в одном регионе кандидатов на усыновление больше, чем детей, а в другом наоборот, много детей в учреждениях.

На государственном уровне хорошо было бы сделать постановку на учет к федеральному оператору онлайн, а не только лично, потому что для жителей отдаленных регионов может быть проблематично добраться до Москвы. Либо помогать кандидатам с перелетами, со встречей на местах.

В детском доме у ребенка нет мотивации учиться, потому что не для кого и не для чего это делать, уверена Ирина. Стремление к развитию возможно только в любящей семье.

Также у нас часто бывают проблемы, когда родители детей сидят в местах лишения свободы и не соглашаются на усыновление, потому что ребенок – это их шанс на УДО, даже если никакого участия в его жизни они до этого не принимали.

Мне кажется, нужно оставить наличие детей как основание для условно-досрочного освобождения только в том случае, если, например, родитель проживал последний год совместно с ребенком. Иначе родитель сидит, а дети в это время «отбывают срок» в детдомах, так как кандидаты боятся забирать их, зная, что родители могут за ними вернуться.

Вот только возвращаются единицы.

В детдоме у ребенка нет шансов вырасти полноценным членом общества

А в детдоме у ребенка почти нет шансов вырасти полноценным членом общества. Я уже упоминала о том, что мы несколько лет дружили с деревней для детей-сирот. На их территории летом проводились лагеря для детей из детских домов.

Поразительно, насколько эти дети не адаптированы к обычной жизни. Там были подростки, которые впервые увидели сухие макароны в пачке, а не вареные в тарелке, впервые узнали, как выглядит заварка не в чайнике, сырое яйцо и даже соль!

То есть, если в детском доме в столовой на столах есть солонки, то дети знают, что это. А если еду солят повара, то дети не знают, что еду можно солить самим.

Многие никогда в жизни не мыли за собой посуду, не подметали пол, не выносили мусор. А им потом жить самостоятельно, учиться, работать, создавать семьи! Как?

Домашние дети постоянно видят перед глазами модель семьи, где есть папа и мама, которые работают, зарабатывают, готовят еду, убирают дом, общаются с друзьями, ездят на природу. И обычно потом они воспроизводят тот же семейный уклад сами.

Почему появляются «недозревшие» люди

Дети в казенных учреждениях видят только, что сотрудники выполняют за них всю бытовую работу. Вдобавок приезжают волонтеры, которые устраивают праздники, мероприятия и так далее. Плюс к этому у ребенка нет мотивации учиться, потому что не для кого и не для чего это делать.

И на выходе из детского дома мы часто имеем «недозревших» людей, которые видели нормальные семьи только в кино, не умеющих за собой ухаживать в быту, трудиться, зато привыкших, что им все должны.

И это приводит к тому, что мало кто из них справляется с жизнью, и очень многие попадают в следующее казенное учреждение, где кормят в столовой и все решают за тебя – в тюрьму.

Или становятся жертвами мошенников, маргинальными личностями. В лучшем случае живут бестолково, без целей и ориентиров, а люди вокруг укрепляются в мысли, что «это все гены», «детдомовские все такие» и так далее.

Но эти дети не родились такими, они стали такими из-за отсутствия семьи. И это – главная проблема, которую нашему обществу необходимо обязательно решить.

Все фото — из семейного архива Терешкиных.