Маму «закроют», ты понимаешь?!

С первого дня в семье вы можете услышать рассказы детей о «прошлой семье», о многих подвигах биородителей, от которых могут шевелиться волосы на голове.

Часть 7. Маму «закроют», ты понимаешь?!

Читать все записи в блоге Aston Martin

Вы собираетесь взять ребенка? Предполагаете ли вы, что у него есть биологические мама, папа или бабушки-дедушки? Как вы к этому относитесь на начальном этапе? Вы их уже ненавидите за то, что ваше будущее чадо оказалось в учреждении? Вы все еще хотите взять ребенка?

На все эти вопросы необходимо ответить себе до принятия ребенка в семью и если вы не «сам себе психолог» — сломаетесь, как только на горизонте появится кто-то из его прошлого.

. . .

Когда старший звонит из школы и говорит: «Тебе сначала плохое или хорошее?», — я понимаю, что речь о плохом, это о двойке. И это не смертельно.

Когда я сам ему должен озвучить что-то не очень хорошее, слова подобрать сложно. Играть в игру «С чего начать» бессмысленно.

. . .

У меня нет и не может быть «двоек» по жизни. Как сказала один раз моя мать: «У тебя нет прав на ошибки. Ты ошибешься — пострадают они, дети. Неважно, как сложилась твоя личная жизнь и сложится вся жизнь дальше».

Поэтому я больше не езжу со скоростью 220 км/ч, не «хожу по краю пропасти», не делаю того, что мог себе позволить раньше.

Жалею? Может быть, иногда.

Людям свойственно делать ошибки. Дураки на них учатся. Другие не учатся, только если это не «диагноз».

Биологическая мать младшего на начальном этапе новой семейной жизни ребенка, имея «диагноз», вспоминала именно в те моменты, когда, как говорят, «началось обострение». Осень — весна. Каждый сходит «с ума» по-своему, но у людей с диагнозом эти времена года, похоже ощущаются особенно остро. Понимают ли такие люди в какой реальности и Вселенной они находятся в тот момент, для меня загадка, о которой мне не было необходимости узнавать и расширять свои познания в медицине и психологии. Осуждать? Нет, мы не Боги и не судьи, особенно, когда есть диагноз.

Дополнительным фактором для воспоминаний о существовании ребенка являлись приходы к ней судебных приставов с требованиями платить алименты, после чего незамедлительно списывались «копейки» с ее счета, и почти моментально она приходила в ночи, нетрезвая, неадекватная, не одна, с криками «у меня украли ребенка».

Именно эту фразу я услышал от матери старшего сына спустя годы. (По какой-то причине они так и считают, что у них воруют детей, сложно сказать.)

Алименты, неожиданные расходы для биологической матери — это, видимо, как спусковой крючок, равноценный контрольному выстрелу, особенно, когда ей жить больше не на что. По мне, так вообще ничего от нее не надо, но «действия в интересах ребенка» (как говорят в опеке), обязывают ходить к приставам и заниматься этими вопросами. После чего история повторяется, и не только с ней.

В зимние каникулы раздался утренний звонок уже биологической мамы старшего ребенка, которая хотела донести, что ее осудили за алименты (точнее, за их невыплату) и отправляют в места не столь отдаленные. Говорила о том, что пару месяцев назад умерла ее мать и «как все это невовремя». В тот момент почти в 8 утра в свой выходной я думал о том же.

Официальные документы еще не пришли, чтобы знать об этой новости, да и я подписывал бумагу, что финансовых претензий не имею, надеясь, но не помогло.

Жалко? Безусловно, но внутри меня есть четкий барьер, через который переступить никто не должен. И жалость — самое последнее, что можно испытывать к человеку. К тому же, посадить человека за неуплату, на мой взгляд — не лучшее решение. Это не научит, не решит проблему и только еще больше «загонит» на край пропасти. Один глоток не воздуха, а чего покрепче, и человек «полетит».

Сложно было подбирать слова для нее. Невозможно объяснить, почему ребенок не имеет желания общаться. Можно было лишь слушать, хотя «слушать» и «слышать» — две разные вещи. Полчаса разговора не расставили точки над «i».

Мы (именно мы вместе с сыном) не смогли повлиять на ситуацию, не смог я что-то изменить, чтобы так не случилось. Но глядя на безучастие ребенка, его беспечность в этом вопросе, не удивлялся.

С первого дня в семье вы можете услышать рассказы детей о «прошлой семье», о многих подвигах биородителей, от которых могут шевелиться волосы на голове.  Безусловно, есть и фантазии, чтобы как можно дальше отдалить себя от прошлого, но не все.

«Маму «закроют», ты понимаешь?!», — говорил я. «Да и ладно, мне все равно», — говорил он перед визитом к дознавателю.

Она там, а он здесь, всеми способами пытаясь от нее отделиться, оставив в памяти отрывки из детства. Отрывки, которые не калечат и не лечат. А ты (я), как дурак «на балансе».

Я лишь сказал ей в тот разговор: «Звоните, если что. Я готов выслушать». Ведь каждый приемный родитель — сам себе психолог.

Играть с ребенком в плохую и хорошую новость — себе дороже, особенно в данном случае, когда хороших новостей не было.  Нужно было просто громко выдохнуть!

«Она звонила», — это были все новости на тот момент для него.