Шрамы на теле, зажившие переломы — вот свидетели того, что пережил Давид в детском доме за пять лет. Но самые глубокие его травмы — душевные. Многодетная мама Андреа Петуховская рассказала «Измени одну жизнь», как видеоанкета может помочь подростку найти родителей, как сохранить хорошие отношения с кровными родственниками приемного ребенка, чего не хватает замещающей семье во время адаптации и каким качеством не могут обладать будущие опекуны и усыновители.
«Знакомая прислала мне фото мальчика, с которым в одной комнате в детском доме раньше жил ее приемный сын. Я узнала имя и фамилию ребенка и нашла его видеоанкету на сайте фонда «Измени одну жизнь», — рассказывает Андреа Петуховская.
У Андреи и ее мужа трое кровных детей: 19-летняя Кира, 15-летний Матвей, 13-летняя Дана. Два года назад в семью пришел Давид. Сейчас ему — 14.
Давид помнит о том, как в детский дом приехала съемочная группа фонда «Измени одну жизнь». Он сам согласился сниматься для ролика, потому что очень хотел жить в семье. «Конечно, я думал о том, что видеоанкета поможет мне найти родителей. В тот день мы с ребятами ходили из стороны в сторону, очень волновались, — так вспоминает съемки подросток. — Меня тогда попросили помыть пластиковые фрукты, порисовать».
Андреа поясняет, что у ее приемного сына — нарушение долгосрочной памяти. Мальчик не любит вспоминать детский дом. Про видеоанкету он рассказал только после того, как приемная мама показала ему видео. Этот ролик в семье хранят.
Видеоанкета Давида, которую снял фонд «Измени одну жизнь» и которая помогла подростку найти семью.
Сейчас Давид — светлый, добрый, неконфликтный ребенок. Мама признается, что ей, порой, сложнее общаться со старшим кровным сыном, чем с приемным. Но у подростка осталась душевная травма, забыть о ней мальчик не может.
У него погиб отец, в день похорон пропала мама, через несколько месяцев Давида насильно забрали от любимой бабушки, с которой он провел большую часть сознательной жизни. Взрослому это не по силам, а ребенку тем более.
Давид в детстве. Фото из семейного архива Петуховских.
«Жизнь в детском доме — выживание в стае, и пусть это звучит грубо, но это так, — рассказывает Андреа. — Поплакать, показать слабость там нельзя, пожаловаться бессмысленно, ведь никто от «дедовщины» не защитит. Педагоги не вездесущи, даже если среди них попадаются хорошие и не выгоревшие, все равно чаще они уже разбираются постфактум — после драки… Шрамы на теле Давида, зажившие переломы — вот наши свидетели. А еще — воспоминания его бабушки, которая без слез говорить не может. Она рассказывает, как отводила Давида после выходных в детский дом в новой одежде с полной сумкой гостинцев, а вечером мальчик звонил ей, плакал. Все у него отнимали, до последней конфетки. А в следующие выходные он шел к бабушке вновь в старой одежде, обновок уже не было… И так повторялось регулярно».
Маленький Давид с отцом и дедушкой (слева) и с бабушкой. Фото из семейного архива Петуховских.
На пути к приемному родительству
До того, как Андреа стала приемной мамой, она была волонтером, собирала вещи для детдомов, но сама в них никогда не ездила. Много лет спустя ее муж вместе с подросшими детьми стал посещать детский дом в Мытищах. Вместе с дошкольниками они занимались музыкой, рисовали, лепили, ходили в церковь.
«Наши собственные дети стали понимать, как тяжело приходится в жизни ребятам, у которых нет родителей, — говорит Андреа. — Кроме того, старший сын мечтал о брате-ровеснике. А после отъезда старшей дочери на учебу дом стал казаться мужу пустым… Идею пополнения семьи, к моему удивлению, поддержал и супруг. Общим семейным советом мы решили поделиться нашим теплом с мальчиком-сиротой подросткового возраста».
Приемная мама говорит, что тогда они с мужем интуитивно понимали, что подростков, в отличие от младенцев, в семьи берут не часто. Внутренне супруги оценивали свои ресурсы и осознавали, что не смогут должным образом ухаживать за ребенком с серьезным заболеванием.
«В то же время я знала, что готова помочь ребенку-сироте справиться с горечью утраты его близкого человека. Поэтому выбор пал на мальчика до 13 лет и с группой здоровья не выше третьей», — так объясняет свой выбор Андреа.
Андреа с мужем. Фото — Антон Карлинер.
Как помогают видеоанкеты
Давид жил в детском доме в Кемерово с семи лет. Муж Андреи не был готов ехать за мальчиком в Кузбасс из родного подмосковного Пушкино. Он настаивал на том, что искать приемного ребенка надо поблизости с домом: в Московской, Владимирской областях.
«Я очень старалась, но ничего не получалось, возникало сразу же сто причин, по которым нам не суждено взять ребенка из соседних регионов. В итоге все пути свелись к Кемерово, к Давиду», — вспоминает Андреа.
Она говорит, что много раз пересматривала видеоанкету Давида, а потом смотрела еще и его «свежие» фото, сделанные журналистами «Детского вопроса» — социального проекта «Радио России», слушала запись голоса мальчика в интервью. Она пыталась представить себе этого милого мальчишку, ведь в видеоанкете ему было 9 лет, выглядел там он от силы на 7, а к моменту знакомства с Андреа ему было уже больше 12 лет…
«Я смотрела видеоанкеты многих детей, и то, что на них точно можно увидеть, так это уровень развития речи ребенка. А еще можно присмотреться и к координации его движений, и заметить некоторые черты характера, — говорит Андреа. — И если ребенок из далекого региона, то на первое время ролик становится единственной возможностью составить хоть какое-то представление о маленьком человеке. Для многих из ребят во взрослой жизни ролик — это еще и кусочек прошлого, порой единственный. Ведь из детских домов фото почти нет, а уж видео — тем более. Видеть себя маленьким для ребенка — бесценно».
И хотя видеоанкеты очень нужны, кандидатам в приемные родители также важно понимать, что это ролик — не съемка в реальном времени с реальным поведением ребенка в стрессовых ситуациях. Поэтому важно не забыть снять «розовые очки», не ожидать от ребенка того, что он — ангел во плоти, говорит приемная мама. И добавляет: «Хотя нас в Кемерово ждал ангел».
К Давиду за пять лет пребывания в детском доме приезжала только одна женщина — потенциальный кандидат в приемные родители, задала ребенку вопросы и уехала…
Услышать свое сердце
«Замдиректора детдома сразу пошла нам с мужем навстречу, — вспоминает свой первый звонок в Кемерово Андреа. — Она же дала мне контакты социального педагога. А вот педагог по телефону стала отговаривать нас от кандидатуры Давида. По ее мнению, нам не надо было брать этого мальчика в семью, потому что он ленивый, ничем не интересуется, ничего не хочет, учиться тоже не хочет…
«Дети в детских домах взрослеют рано, он — мальчик, а у вас дочки, — говорила социальный педагог. Он ведь уже подросток…» И так — полчаса. И если бы не видеоанкета, не наши знания, полученные в ШПР, мы бы не стали знакомиться с Давидом вообще».
Андреа не отступила, она слушала свое сердце: «Во-первых, пирамиду Маслоу никто не отменял. Из рассказов приемной мамы, которая прислала мне фото Давида, и журналистов «Детского вопроса» я так же знала, что мальчик не развит по своему возрасту, что тоже норма для детей в учреждении. Когда в детском доме у ребенка включается режим выживания, то ни о каком развитии и желании познавать новое речи вообще быть не может».
Разговоры по скайпу
Замдиректора предложила супругам пообщаться с мальчиком по телефону в тот же день. Но будущие приемные родители не хотели давать ребенку ложную надежду прежде, чем примут окончательное решение ехать за ним в Кемерово. А на следующий день Давида отправили в санаторий, и все шансы на общение с ним сошли на нет.
Однако Андреа нашла страничку подростка в соцсети и начала с ним общаться. Пока он был в санатории, они около месяца переписывались. Один раз им даже удалось связаться по скайпу.
Давид. Фото — Антон Карлинер.
«Помню, как мы связались с Давидом по телефону, — рассказывает Андреа. — Я ему предложила установить скайп, чтобы мы могли видеть друг друга, мы бы показали ему наших детей, дом и животных, так как он живо заинтересовался тем, что у нас есть собака. Наши фотографии у него уже были… Во время скайп-колла мальчик сиял своей лучезарной улыбкой — мягкой, доброй, но с хитринкой. Его ответы даже на открытые вопросы — односложные и по сей день.
В санатории ему было скучно, так что наше общение скрасило его будни. Вокруг него были такие же мальчишки, как и он. Все они хотели с нами познакомиться. Он мне в сообщениях жаловался, что у него болит голова, что не проходит насморк. Я часто спрашивала его про самочувствие. Он говорил, что ему всего лишь капали капельки в нос, которые не помогали. На его обуви отваливалась подошва, но это мы обнаружили уже только при встрече… Он — интроверт, так что вся инициатива в наших разговорах исходила от меня».
В Кузбасс, за сыном
Андреа признается, что влюбилась в ребенка с первого взгляда. Именно в ребенка, потому что подростка в нем не было. По развитию, внешности, образу мышления Давид напоминал 8-летнего мальчика. И когда его лечение в санатории закончилось, Андреа с мужем поехали в Кемерово.
Выяснилось, что у Давида жива бабушка, но в силу жизненных обстоятельств она не могла оставить внука у себя после смерти его отца и исчезновения матери. Бабушка больше 20 лет ухаживает за своим мужем, который после перенесенного инсульта потерял возможность ходить, видеть и говорить. При этом пожилая женщина забирала Давида домой каждые выходные и на каникулы.
«С первого же дня нашего знакомства я заверила Давида в том, что буду поддерживать их отношения с бабушкой, — рассказывает Андреа. — Руководители детского дома не хотели ей сообщать о том, что Давида забирают в приемную семью, увозят в Подмосковье. А сам мальчик, боясь ранить бабушкино сердце, не находил в себе силы сказать ей об этом. Я выпросила номер бабушки у администрации учреждения и сама ей позвонила, мы пообщались. С тех пор, как Давид с нами, он созванивается с бабушкой каждую неделю».
Что взял с собой Давид в новую семью, в новую жизнь? В детдоме у него не было личных вещей. «Все, что у нас есть, передала бабушка мальчика. Это альбом с фотографиями родителей, самого Давида до семи лет. В память о детдоме у сына остались несколько шрамов да сломанная ключица», — говорит Андреа.
Пережить адаптацию
Отговаривали ли родные и друзья супругов от принятия в их семью подростка? «Нет. Все наши близкие и друзья — люди верующие, они поддержали наше решение», — говорит приемная мама.
Она приняла сердцем Давида с первой минуты их первой встречи. А вот супруг не мог привыкнуть к тому, что мальчик живет в их семье. Ему все время казалось, что в доме гостит один из друзей кровных детей. Но постепенно все устроилось. Давид сам тянулся к приемному папе, подросток нуждался в его обществе, потому что очень любил своего родного отца.
«Муж и сын сближались постепенно. Давид любит физический труд, поэтому много помогал мужу в делах по дому. Совместное времяпрепровождение один на один помогло им сблизиться и принять друг друга», — говорит Андреа.
Семья Петуховских. Фото — Антон Карлинер.
У Давида — золотые руки. Он любит постоянно возиться с какими-то вещами. Многие годы в детдоме ему постоянно твердили, что он ни на что не способен. Теперь родители пытаются донести до ребенка, что он — талантливый и умный человек.
Самая тяжелая адаптация в семье была, конечно же, у самого Давида.
Андреа понимала, как тяжело мальчику, часами утешала сына, когда он ночами плакал. Иногда не знала, как помочь ему? Ведь Давид оказался в чужом городе, за тысячи километров от родного Кемерово.
«Ему приходилось привыкать к новым правилам, еде, окружению. Случались истерики периодически, но никаких конфликтов не было, поскольку Давид — очень светлый и добрый человек, — рассказывает приемная мама. — Он, скорее, начнет плакать, чем истерить или конфликтовать. И заплакать может по любому поводу. Попросишь его сделать уроки, а у него не получается, и он сразу же — в слезы. Это было естественной реакцией на любое вмешательство в его жизнь».
Как разговорить подростка
«Давид — очень закрытый человечек, и даже его родная бабушка мало что знает о собственном внуке, — говорит Андреа. — Однако мне удавалось его разговорить. Утром, когда муж вставал, Давидик прибегал ко мне в кровать. Он мог лечь рядом с кроватью на пол или на кровать, но так, чтобы я его не могла коснуться. Или же вечером, когда он в слезах лежал в своей постели, я его гладила по спине и тихо, как будто рассказываю сказку на ночь, говорила про его папу и маму, и посреди всхлипов получала короткие ответы на вопросы.
Самым разговорчивым он и по сей день остается в ванной. Ни у бабушки, ни в детском доме ванны не было… Бабушка иногда возила внука к своему брату, там набирала ванну, и пока он играл с водой, она была рядом. Эта их семейная традиция плавно перешла к нам. Сидит этот «страшно взрослый подросток» в пене, бороду себе накладывает, я ему спинку тру, и мы про папу болтаем, а он улыбается от счастья».
В детских домах нет нетравмированных детей априори, говорит Андреа. Это — не дети профессора и балерины на курорте, и это нужно понимать. У всех ребят без исключения — раненая душа, и независимо от того, какой была их кровная семья, в детский дом добровольно приходят единицы. Процесс изъятия из семьи сам по себе ужасен.
Давида — первоклассника забрали прямо из школы. Он рассказывал, как бегал от сотрудников опеки, он не понимал: кто они, куда его везут? Двое суток рыдал и не ел. Ему ничего не объясняли и не давали позвонить бабушке, с которой он был счастлив. Воображение рисовало ему картины, как она его в отчаянии ищет и не может найти…
Андреа признается, что они с мужем, конечно, готовились к адаптации ребенка в ШПР, но когда увидели это вживую, почувствовали страдания и боль сына, им стало по‑настоящему страшно: «Но пути назад нет, придется привыкнуть. Процесс перестраивания всегда болезненный».
До сих пор Давид не называет приемных родителей «папа» и «мама». «Ему сложно называть нас так при прямом обращении, а вот в третьем лице говорит именно так — запросто. Уж слишком большая у него боль, связанная с мамой. Мы ведь так и не знаем, что с ней? Семь лет, как она в розыске», — рассказывает Андреа.
Чего не хватало приемным родителям
«Нам с мужем не хватало не знаний, а помощи — юридической, медицинской, психологической, — признается Андреи. — Прошло более года, прежде чем я нашла подросткового психолога, работающего с травмой. Сменили много неврологов. И суд по признанию кровной мамы Давида без вести пропавшей, при наличии соответствующего закона, мы без юриста проиграли».
Поэтому основной совет, который дает Андреа будущим приемным родителям: составить себе список тех, к кому вы сможете обратиться за помощью.
«На сто процентов вам будет не хватать поддержки, но предвидеть сразу, какой конкретно — невозможно. Ищите клуб приемных семей, где вы помимо единомышленников и людей со схожими сложностями найдете живой опыт практиков, которые побывали в вашей шкуре и справились. Это ценнее любой книги или лекции теоретика», — уверена Андреа.
Чтобы преодолеть адаптацию, по опыту приемной мамы надо, чтобы рядом с вами были люди, которые помогут в трудные минуты. Например, бабушка с дедушкой или друзья, которые посидят с ребенком пару часов, чтобы вы смогли перевести дух, сходить в салон красоты или просто прогуляться.
Многие приемные родители совершают ошибку, стремясь с первых дней записать ребенка в лучшую школу, водить его по театрам, кружкам, секциям и закачивать в него максимум информации.
Это вскоре выходит боком, уверена приемная мама: «Самое главное, на мой взгляд, сформировать вокруг ребенка атмосферу безопасности, тепла и любви. Лишь когда человек в безопасности, когда привык немного и успокоился, тогда у него возникает желание учиться, развиваться».
Главное качество приемного родителя, по мнению Андреи, терпение: «В общении с ребенком мы сами растем. За два года жизни с Давидом я стала намного терпеливее, чем раньше».
Она говорит, что ей легче назвать качество, которое должно отсутствовать у приемного родителя -эгоизм. «Если вы по характеру эгоцентрист, то в 100 процентах случаев не сможете стать хорошим родителем. Здесь нет никакой выгоды. Любовь — для него, а не для вас. Она, скорее всего, к вам вернется, но ждать придется долго. Приемный ребенок — ежедневная работа с человеком, пережившим страшные события в жизни», — говорит Андреа.
Вечерами ей приходилось по нескольку часов быть с Давидом, потому что он плакал от боли, воспоминаний. По ночам он и по сей день кричит, и она встает и идет к нему, как к грудничку — до восьми раз за ночь. «Мне сначала даже приходилось объяснять кровным детям, почему так много времени уделяю Давиду, и что с ним происходит», — говорит приемная мама.
Дети: кровные и приемный
Кровные дети поняли, что их новому брату нужна помощь. «Наш случай похож на сказку, ставшую былью. Дети у нас замечательные, они сразу радушно приняли Давидика, — говорит Андреа. — Младшая дочка вообще уверена в том, что он был с нами всегда. Порой, дети с трудом осознают, что некоторые вещи он не может помнить, так как его с нами еще не было. Раздражают ли их элементы бескультурья, привнесенные из детского дома? Раздражают, но брат и сестра тактично поправляют Давида, помогают ему делать уроки».

Семья может стать еще больше! Фото — Антон Карлинер.
Ревности в семье нет. Этому способствует, по словам приемной мамы, как общая семейная атмосфера, воспитание, так и ее с мужем усилия. Всем всегда поровну. «Если я просидела с рыдающим Давидом два часа, то непременно выделю индивидуальное время остальным детям, — рассказывает она. — Если один ребенок ходил с папой на концерт, то всем остальным это счастье тоже будет. Может не сегодня и не в этом месяце, но мы его вместе запланируем, заранее купим билеты, а дальше развиваем терпение. Матвей был на рок-концерте в октябре, Кира — на «классике» в декабре, Дана выбрала песни француженки Заз в феврале, а Давид ждет концерт Басты в апреле. И это нормально. У подросших детей разные интересы, но общие родители».
Уже два года, как Давид живет в семье. Совместных занятий со временем стало намного больше. Обязанности по дому распределены. Давид любит ходить в магазины, поэтому чаще ездит с мамой, еще ему нравится ходить со всеми в кино, на каток, играть в настольные игры… У детей — общие друзья. А еще вся семья увлечена автотуризмом. Поход в горы сплачивает как ничто другое, уверена Андреа.
Когда семья станет еще больше
Семья Андреи — многокультурная и межнациональная. В этом году 24 года, как они с мужем вместе. «То, что я иностранка — словачка — придает нашей семье особый колорит. Мы люди глубоко верующие, вера наша должна быть живой. Верность и преданность, жизнь на благо других, взаимоуважение — некоторые из наших ценностей», — рассказывает приемная мама.
Она говорит, что они с мужем всегда хотели именно четверых детей, хотя на момент венчания супругов врачи утверждали, что детей у них никогда не будет…
«Длительное лечение, тяжелые беременности, каждая из которых была риском для жизни, слезы между ними, когда мне очередной раз говорили забыть о мечте, неоднократные операции — вот что мы прошли на пути к большой семье, — говорит Андреа. — А станет ли она еще больше? Не исключено. Сегодня все зависит от того, когда все дети без исключения будут готовы принять нового члена семьи, которым может стать девочка-подросток».
ПОМОГИТЕ НАМ ПОДДЕРЖАТЬ ДЕТЕЙ-СИРОТ. СДЕЛАЙТЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ!Портал changeonelife.ru - крупнейший ресурс по теме семейного устройства, который каждый день помогает тысячам людей получить важную информацию о приемном родительстве.
Родители читают экспертные материалы, узнают об опыте других семей и делятся своими знаниями, находят детей в базе видеоанкет. Волонтеры распространяют информацию о детях, нуждающихся в семье.
Если вы считаете работу портала важной, пожалуйста, поддержите его!
Поддержать портал
Комментарии
Еще никто не оставил комментарий, вы можете стать первым!
Подписка на комментарии
Ответить на комментарий
Спасибо, ваш комментарий принят и после проверки будет опубликован на странице.