Ольга Комарова: «Следуй за розовым единорогом!»

Я сказала приемному сыну, что хочу девочку, показала фото. Он удивился и обрадовался: «Мама, а ты еще детей хочешь?! А я думал, ты меня случайно взяла

Ольга Комарова из Москвы взяла в семью двух детей с диагнозом spina bifida. В интервью фонду «Измени одну жизнь» и в своем блоге в Инстаграме  Ольга рассказывает о том, как прошла все сложности адаптации с сыном, в то время как с дочерью подобных проблем практически не было. Сейчас приемная мама готовится взять в семью третьего ребенка – девочку-подростка.

Я совершенно точно знала: я его заберу

В ноябре 2016 года меня пригласили в Питер хорошие знакомые. К сожалению, в ночь, которую я провела в поезде, они попали в больницу с ребенком, так что на встречу с ними я пошла в к ним в клинику.

Таким был Саша на фото в базе. 

Там я случайно зашла в чужую палату и увидела мальчишку, очень красивого, с необыкновенно голубыми глазами и потрясающе звонким смехом. К знакомой я вошла со словами: «Надо же, какой красивый мальчик у вас в соседях!» и узнала, что он из детдома.

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

Это была далеко не первая моя встреча с детьми из системы. До этого я от души занималась «токсичным волонтерством», ездила с подарками и праздниками…

Всех детей было жалко, но эмоции, которые возникли, когда я смотрела на Сашку, были другими. Я понимала, что это мой ребенок. Я не могу внятно объяснить это ощущение, но, стоя там, под дверью палаты, не имея ни стабильной «белой» работы, ни жилья в собственности, ни внятного представления о том, что нужно, чтобы взять приемного ребенка, я совершенно точно знала: я его заберу.

На обратной дороге в Москву я радостно шерстила Интернет в поисках информации по усыновлению. Однако, когда я нашла Сашину анкету, это было, как ушат холодной воды: spina bifida, коляска, памперсы, гидроцефалия, УО. Я поплакала и закрыла сайты.

Впереди был Новый год и поездка в Тайланд. Я смотрела в зеркало и думала: «Где я и где ребенок с УО в инвалидной коляске?» «Авось рассосется это наваждение!» — понадеялась я и улетела в Тай. Наваждение же снилось с завидной регулярностью и смотрело своими голубыми глазками в душу и совесть…

«Розовым единорогам» в теме приемной семьи не место

14 января я отправила онлайн-заявление в ШПР… А в тот момент в далеком заснеженном Нижнем Тагиле женщина родила мою будущую дочь. Родила и ушла, наградив звучной фамилией.

Вернувшись в Москву, я начала обучение в ШПР, потом, собрав все документы, пришла в опеку. К моему великому удивлению, там никаких препятствий мне не чинили, бестактных и глупых вопросов не задавали. (Жители Лосиного острова, смело усыновляйте!)

Читать также — Вы готовы принять особого ребенка? 10 вопросов для самооценки

3 июля было готово заключение. Несколько дней я пыталась дозвонится до опеки в Перми — не вышло. 12 июля ночью мы с приемной мамой Марией Эрмель, которая поддерживала меня на этом пути, прилетели в Пермь, не имея никаких договоренностей с местной опекой.

Ольга с Сашей в детском доме.

Там мне без каких-либо тараканов выдали направление. Помню, как сидели с Машей под дверью кабинета, смотрели на бумажку и шутили.

Врач подробно рассказала о его многочисленных диагнозах. Это сейчас я даю рекомендации о том, что «розовым единорогам» в теме приемной семьи не место, и нужно идти на это только сознательно.

Читать также — 4 главных вопроса о группах здоровья детей-сирот

…Но летом 2017-го мой упитанный розовый единорог щипал травку под забором детского дома, а его хозяйка с улыбкой слушала врача, вообще не вникая в слова. Гидроцефалия, киари, фиксация спинного мозга, пиелонефрит, стома, катетер, памперсы, УО, РАС, операции, ортезы, тутор, корсеты, аппараты…

Если бы врач в том момент сказала: «А еще к 19 годам у него вырастут жабры и хвост», я бы, вероятно, безмятежно улыбнулась и уточнила, протирать ли жабры тряпочкой и нужны ли специальные брюки для хвоста?

«А на твоей территории больше качелей? Тогда поехали»

Саша приехал на «тачке», на которой сидел, подгибая ножки под себя. Маша играла с ним в спинер и учила крутить его на носу, а я пыталась улучить момент и понюхать.

На следующий день я пошла гулять с Сашей одна. Я забирала его из группы, которая находилась на втором этаже, в здании без лифта.

Он сполз по ступенькам вниз, несмотря на мои настойчивые предложения повозить его в коляске, надел взрослые хозяйственные перчатки, сел, подогнув колени, на старенький скейт с сильно стесанными колесами и шустро помчался к площадке, отталкиваясь руками от асфальта.

Сашка взбирался на скейте в асфальтовую горку и съезжал с нее, управляя корпусом. Уже тогда я подумала: «Надо же, какой ловкий!»

Первые полгода прошли как в тумане. Саша истерил каждый день, выбивал «негативное внимание».

Я пыталась с ним поговорить, но Сашка носился, как протуберанец, и беседовать, как и сидеть, не желал. Согласился он только пойти на ручки, чтобы я донесла его до качелей. «Обнюх» состоялся, решение было принято.

Я качала Сашку на качелях и рассказывала про большой город, про кота, про бабушку с дедушкой и спросила, согласен ли он поехать со мной.

Сашка уточнил: «А на твоей территории больше качелей?» Я, поймав взглядом немногочисленные ржавые качели, сказала, что однозначно больше. «Тогда поехали», — согласился он.

«Я есть хочу! Как что?! Завтрак же — кашу!»

Когда я пришла подписывать согласие, в детском доме сказали, что отдать Сашу смогут не раньше, чем через неделю, потому что на него уже выделено место в санатории, а если они не используют путевку хотя бы частично, то в следующем году им дадут меньше. Прилетайте, мол, через 10 дней и забирайте.

23 июля вечером я прилетела в Пермь. Сашу мне отдали на коляске и сказали, что он мальчик сложный, характерный и вряд ли сможет учиться в вузе.

Когда мы оказались дома, то искупались, поели, и я положила его спать. Он почти не сопротивлялся, только взял с меня обещание, что завтра будем стирать и пылесосить.

В 5 утра Саша пришел желать мне доброго утра, что логично — разница с Пермью 2 часа, а поднимали их в 7 утра… Но помню, что в тот момент я подумала: «Ребенок-жаворонок?! Мироздание, за что?» Но нет, уже на следующий день Сашка обнаружил очень ценимое мною умение спать до обеда.

Читать также — «Я не могу полюбить приемного ребенка». 12 советов маминому сердцу

А в то первое утро мы пошли гулять в 5.30 утра по пустынным летним улицам. Я катила коляску, Саша кормил уток, со мной поздоровались пара собачников из нашего дома, предложили Саше погладить собак…

— Я есть хочу!

— А что бы ты съел?

— Как что?! Завтрак же — кашу! — объявил Сашка, и мир снова из зыбкого превратился в твердый и реальный. Я поняла, что ни разу в жизни не готовила кашу, и готовить ее у меня дома не из чего.

Со второй его недели дома у нас появилась наша чудесная няня Кристина, она проработала с Сашей год 3-4 дня в неделю и не сбежала, а сейчас гуляет с уже двумя колясками.

«Я дурак! Отстаньте!»

По бумагам он окончил первый класс, а по факту он знал некоторые буквы, мог читать простые слоги, знал цифры до пяти, понимал, что такое сложение, но прибавлял только на пальцах и в пределах пяти, путал цвета, не знал и не понимал времен года, месяцев, дней недели, не понимал, кто такие взрослые и что они получаются из детей.

В хоккее почти два года понадобилось Саше, чтобы научиться отдавать пас и понять, что выигрывает команда, так что не надо плакать, если гол забил не он лично.

При этом у Саши была совершенно неадекватная оценка своих достижений в учебе. С одной стороны, он заявлял: «Я дурак! Отстаньте!», с другой, ожидал бурных восторгов и одобрения после, например, правильного названия цветов…

После первых же визитов в поликлинику, к которой я прикрепила Сашку, прояснилось, почему ему приписали РАС: он не просто боялся врачей, он цепенел при осмотрах, особенно если врач высокая, худая блондинка. Замирал, расфокусировал взгляд, изображал тремор и спастику рук, как при ДЦП.

Я не была морально готова к бесплатной медицине, а финансово не была готова к платной, где мы могли бы встретить больше понимания, поэтому участие в программах двух благотворительных фондов стали для нас спасением.

Хоккей — это спорт, реабилитация и лучшая учеба

В октябре цепь случайных событий привела нас на хоккей, где буквально за пару занятий стало понятно, что Сашка создан для спорта.

Сейчас для нас хоккей — это спорт, реабилитация и лучшая учеба. Это возможность понять, что один гол, забитый сильному противнику, ценнее десятка голов слабому.

Почти два года понадобилось Саше, чтобы научиться отдавать пас и понять, что выигрывает команда, так что не надо плакать, если гол забил не он лично.

С первой тренировки было очевидно, что у Сашки круто получается. Спустя две тренировки нас неожиданно отправили на недельные сборы по следж-хоккею (командная спортивная игра на льду, аналог хоккея с шайбой для людей с ограниченными возможностями — ред.).

Саша с наградой, которую получила его команда.

Саша с милой улыбкой подошел к товарищу по сборам с ДЦП с вопросом: «А тебя давно усыновили?» и очень удивился, узнав, что его товарищ не усыновлен.

Всю неделю сборов он приставал к другим детям с похожими вопросами, а в перерывах закатывал мне истерики: «Что, их не отдали? Ты врешь! Я тебе не верю и им не верю! И Васю не отдали? И Машу?! И даже Кирилла не отдали? У него вообще ноги нету… И не отдали? Только меня бросили?»

Инопланетянин из детского дома

Ребенок, проживший с рождения 9 лет в детском доме, без преувеличения инопланетянин. Сашка совсем не понимал, кто такие взрослые, тем более, не понимал, что мама – это его главный взрослый.

Заезжая на площадку или подъезжая к палатке с попкорном в парке, он поворачивал голову и спрашивал любого стоящего рядом взрослого: «А мне можно?»

К сожалению, частенько люди вместо того, чтобы изумиться и отправить детку к маме, начинали покупать попкорн или помогать ему пересаживаться на качели.

Любой поход в гости заканчивался истерикой на тему: «Почему мы уходим? Я хорошо себя вел, значит, это ты что-то сделала!» На осознание понятия «дом», просто как места, в которое мы возвращаемся, куда бы ни ездили, ушло больше года.

Сказки Пушкина, замки на дверях и холодный душ

Первые полгода прошли как в тумане. Саша истерил каждый день, выбивал «негативное внимание». Я много работала и общалась с детьми до Саши, но таких истерик я еще не видела. Если он начинал добиваться наказания, то уступить ему или предлагать альтернативу было абсолютно бесполезно.

Если дать ему требуемое или разрешить не делать что-то, то он тут же находил следующее, перебирая, пока не нащупывал то, на что взрослый не сможет не реагировать: хватать за руки, толкать под локоть, врезаться на коляске в зеркала в коридоре, сделать вид, что бьет кошку, отламывать дверь стиральной машины, швырять предметы, рвать книги, пытаться ударить меня.

Саша с Ангелиной.

Чем дольше не выдаешь реакции, тем сильнее ребенок себя накрутит и тем дольше будет потом истерить… Мы регулярно заканчивали такие упражнения для нервной системы в холодном душе. Мне не нравится этот метод, но ничто другое не помогало.

После первого его месяца дома я поняла, что отдать на разгром всю квартиру я не готова и поставила замки с ключами на все двери в комнаты.

У Саши в комнате стояла двухэтажная кровать. Видя, что крышу унесло, я заходила в его комнату, запирала ее изнутри, залезала на второй этаж, забирала к себе лестницу и читала вслух книжку, чаще всего сказки Пушкина в стихах. Спокойным и ласковым голосом. Саша бесновался внизу, катался по полу, орал: «Не бей меня!», отдирал плинтуса, пытался докинуть до меня чем-нибудь, отодрать обои… Я читала.

Со временем я нащупала еще один метод, которым можно было достучаться до него, если крышу унесло — пение в стиле «что вижу, то пою». Монотонный речитатив про все происходящее вокруг действовал на него расслабляюще, и он соглашался идти на руки. В среднем, подобная истерика занимала около полутора часов, максимум — трое суток. Сейчас Саша устраивает такое примерно раз в месяц.

Приемный ребенок — билет в один конец

Популярный вопрос: была ли мысль вернуть? Честно нет. Я верю, что приемный ребенок — это билет в один конец.

Все психологи и ШПР настоятельно рекомендуют первые три месяца ребенка дома не давать ему слишком много новых впечатлений. Вероятно, и Саше было бы так легче. Но увы, чего не могу, того не могу.

Я могу искупать его в водопаде в горах Тайланда и показать пещерный город Чуфут Кале, я могу возить его на тренировки, испробовать 1000 способов и таки выучить цифры, но дать ему подъем и отбой в одно и тоже время и еду по времени —  непосильная для меня задача. После месяца истерик я попробовала снизить темп жизни, но безрезультатно.

Прошло время, но проблем не стало меньше. Да, я воспитала в себе многие качества, благодаря которым справляться стало проще. Я научилась по каким-то неуловимым чужому человеку признакам предвосхищать истерику и гасить ее в зародыше. Срывов стало меньше, но Сашка продолжает по-прежнему проверять границы, правила и взрослых на прочность каждый день.

Он так и не поверил, что взрослые хотят ему добра. Дети слушаются взрослых в силу привычки, потому что любят, боятся или уважают. Саша не привык, он не любит, не боится и не уважает. Никого.

Готова любить Сашку за двоих

А где же позитив? Я люблю его, и пока хватает сил, готова любить за двоих. Я благодарна Сашке: никакие курсы личностного роста, никакие тренинги и книги не сравнятся с ним. А еще он дает мне несколько нелогичное, сложное для объяснения чувство: если я могу Сашу — я могу все!

Глядя на него, я понимаю: «В моей жизни все будет так, как я хочу!» А у Саши есть шанс, хороший такой, весомый шанс. Я надеюсь, он сможет его удержать и использовать по назначению. Мы качаем руки и душу. Изо всех сил.

Ольга собирается с Гелей ехать из детского дома домой.

В ноябре 2018 года я зачем-то открыла ленту Инстаграме и зависла: там было Сашкино фото! Он уже давным-давно мой, а его кто-то пиарит до сих пор!

Вкладка показала, что это девочка Ангелина с таким же диагнозом, из того же региона. Но с фото на меня смотрел малыш Сашка, еще не переживший всего, еще маленький трогательный и теплый.

Мне казалось, такого ангела должны быстро забрать домой, несмотря на диагнозы, но время шло, в сети появлялась информация о кандидатах, ездивших за Гелей и получивших отказ, якобы дом ребенка не отдает, отказывает по надуманным причинам.

«Ну, допустим, мне-то вряд ли кто откажет без законных оснований. Но вторая коляска? Это невозможно. Я ж не совсем псих», — подумала я и пошла обновлять документы.

Отнесла комплект документов в опеку и вечером того же дня увидела на тесте две полоски. Это было неожиданно и очень круто. И математика говорила, что срок уже больше месяца!

Учитывая мои проблемы по здоровью в этой области, это обнадеживало. Я смотрела на живот и понимала, что взять неходячего ребенка к младенцу я не решусь. Увы, младенца не получилось, зато стало очевидно, что по возвращению из Тайланда я лечу за голубоглазой красавицей.

Я была первым кандидатом на Гелю, кто смог встречаться с ней три дня подряд

Ангелина с первых дней была готова есть, спать и играть в любых условиях, была бы мама рядом.

21 июля мы с Сашей прилетели в Нижний Тагил. Я не спрашивала у него разрешения на второго ребенка, потому что не стоит перекладывать ответственность в таких вопросах на детей. Просто рассказала, что хочу девочку, показала фото.

Он удивился и обрадовался: «Мама, а ты еще детей хочешь?! А я думал, ты меня случайно взяла».

В детском доме меня встретили настороженно. Врач 50 минут зачитывала диагнозы. Принесли Ангелинку, она даже здороваться со мной не захотела и слезать с рук воспитателя отказывалась. С трудом уговорили ее сесть в коляску и взять куколку — Сашка выбирал ей этот подарок.

Только опытные приемные родители сейчас поймут мою радость по поводу столь прохладной встречи. Такая реакция говорит об отсутствии «махрового» РРП.

Безусловно, проблемы в этой области могут вылезти позже, но, в целом, это нормально и хорошо, если маленький ребенок в системе не ломится к вам на руки с первых мгновений. Если он жмется к воспитателям и ищет у них поддержки при знакомстве с чужим — это прекрасно!

По итогам знакомства я была готова подписывать согласие прямо в этот день, однако в детском доме предупредили, что документы на Гелю быстрее чем за 2 недели не приготовят. На следующий день я погуляла с Ангелиной на улице. Принцесса сменила гнев на милость, пошла на руки, разулыбалась, продемонстрировала, как она хорошо разговаривает.

Следующие две недели я каждое утро ходила к Ангелине, а потом гуляла с Сашкой. Тагил запомнился нам малиной, зарослями репейника и танками. За доступность среды городу — 0 баллов, за душевность людей, готовых помочь с коляской — пятерка. На третий день встреч я почувствовала, как Ангелинка меня ждала и радовалась приходу.

Наслушавшись людей, претендовавших на девочку до меня, я была готова к «битве». По факту я была первым кандидатом на Гелю, кто смог встречаться с ней три дня подряд, кто был готов знакомиться  с ребенком, прислушиваться к мнению и советам людей растивших ее более двух лет и налаживать с ней контакт.

Я пишу это не для того, чтобы кого-то осудить, а для того, чтобы подчеркнуть: не надо верить интернетным отзывам про детский дом. По факту, у Ангелины был хороший детский дом, ее там любили и заботились о ней.

У Гели есть шансы ходить

Мы прилетели домой и почти сразу уехали на сборы по хоккею, потом в Питер на соревнования. Ангелина с первых дней продемонстрировала радующую готовность есть, спать и играть в любых условиях, была бы мама рядом.

Она очень настороженно относилась к мужчинам вообще и к дедушке, в частности, первые пару месяцев. Общалась только с расстояния нескольких метров, улыбалась, строила глазки, но не разговаривала, на руки не шла и кормить себя не позволяла. Но дедушка наш — опытный боец внукового фронта, он шаг за шагом завоевывал доверие.

День рождения Ангелины, 3 года.

У Ангелинки тот же диагноз, что и у Саши: spina bifida поясничного отдела. Ее хорошо лечили в системе, провели необходимые операции и старательно соблюдали рекомендации врачей по реабилитации. В результате у Гели есть шансы ходить и, возможно, даже без дополнительной опоры. У Саши такого шанса нет в силу тяжести диагноза, упущенного времени, отсутствия адекватного лечения и плохого ухода в детском доме.

Детский дом калечит душу

Сейчас я не могу вспомнить, как жила без нее. Ориентируясь на Сашку, я первые несколько месяцев ждала, что сейчас кончится медовый месяц, и Ангелина даст мне жару. Но нет.

Геля просто ребенок. Самый обычный ребенок. Наверное, это странно звучит, но в случае отказника с рождения это лучший комплимент. Ангелинка — очень ласковый, теплый, беспечный малыш, твердо уверенный в том, что взрослые люди рядом — добрые, надежные и существуют на этой планете, чтобы любить и радовать ее.

Оглядываясь назад, я даже представить не могла, что с Сашей будет настолько сложно. С Ангелиной, наоборот, я ждала проблем, но за прошедшие восемь месяцев ни одной серьезной проблемы не обнаружено.

Почему дети не должны жить в детских домах? Потому что детский дом калечит душу. Даже самый хороший детский дом, с идеальными условиями…

Все фото — из семейного архива Комаровых.