Мы имеем право отступить и «не справиться»

Приемным родителям хочу напомнить, что право на безопасность, личные границы и семью есть у всех без исключения, а не только у детей с тяжелым прошлым

Часть 18. Мы имеем право отступить и «не справиться»

Читать все записи в блоге Натальи Сумской

Тема усыновления и возврата — одна из самых обсуждаемых и осуждаемых.

Все люди, которые не в теме усыновления, считают, что если взял в семью ребенка — это навсегда. (Сдохни, но не верни!)

Приемный родитель должен хорошо подумать, прежде чем взять ребенка из детдома. Он должен все заранее предусмотреть!

А если ребенка вернули обратно в государственную систему, то люди, решившиеся на такой шаг, становятся изгоями. Их осуждают, не понимают: как можно вернуть ребенка?

Что такого может сделать маленький человек, чем провиниться, чтобы заслужить такое жестокое предательство со стороны взрослого? Многие думают, что «все лечится любовью». Если ребенок не управляемый, и его вернули, значит, мало любили.

Примеров счастливого усыновления множество. Однако об успехе говорят, а о неудачном и даже опасном опыте предпочитают молчать.

Да, всем детям нужна семья. Но приемные родители должны понимать, что существуют ситуации, когда разумно вовремя отступить.

Люди, решившиеся на приемное родительство, должны помнить -все жизни одинаково ценны. Не только жизни приемных детей, но и жизни приемных родителей.

Я хочу рассказать историю моей знакомой, вернувшей ребенка в детдом. Убеждена, что это грустная и трагическая история. И она — исключение. Очень жаль, что неединичное. Но все равно, счастливых примеров больше.

В детдомах, конечно, нет детей профессоров и балерин. В основном, мальчики и девочки из маргинальных семей. Но они прекрасно реабилитируются в семьях и ничем со временем не отличаются от кровных детей.

Правда, нужно учитывать, есть дети с тяжелой наследственностью, дети с нарушением привязанности и асоциальным поведением, социопаты и психопаты.

Моя знакомая, назову ее Машей, 15 лет назад усыновила мальчика 6,5 месяцев. Его медицинская карта была практически идеальной: никаких серьезных проблем со здоровьем! Симпатичный малыш.

Маша проводила с ребенком круглые сутки. С первых месяцев жизни в семье он стал любимым сынком.

В три года малыша отдали в детский садик. Ходил он туда с огромной радостью. Все педагоги отмечали, что у ребенка хорошие способности к обучению.

Он рос как все дети его возраста. Был хорошо развит, как умственно, так и физически. Казалось бы, прекрасный домашний мальчик, которого любят, и чье прошлое осталось далеко позади. Но…

Первые проблемы начались примерно в возрасте 6 лет. (Два сложных, критических возраста 6 и 12 лет). Ребенок стал плохо спать днем и ночью.

Начал уходить из дома без спроса. Уходил очень далеко, не раз приходилось бегать, искать его.

Пошел в первый класс. Все вступительные тесты в школу сдал очень хорошо. Но учиться в школе не смог, перевели на домашнее обучение.

В этот же период началось регулярное воровство: он крал деньги дома, деньги у детей в школе.

Родители стали бегать по разным специалистам, занимающихся детьми с девиантным поведением. Ребенка поставили на учет к психиатру, который прописал препараты. Поведение ребенка не исправлялось.

В 9 лет ушел папа из семьи. Не вытерпел выходок сына. Мама все надеялась, что сын перерастет.

Мальчика поставили на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Пошли кражи в магазинах, драки, поджоги. Прошли несколько курсов медикаментозного лечения. Раз в неделю встреча с психологом. Постоянное наблюдение психиатра.

У парня стала проявляться жестокость и агрессия. В то же время ребенок был заботливым сыном: носил сумки из магазина, всегда помогал по дому – убраться, что-то передвинуть, приготовить. Всегда держал в порядке свои вещи. Обнимался с мамой перед уходом из дома.

Синдром бродяжничества цвел у него буйным цветом. Мальчик стал собирать милостыню. Врал. Написал заявление в полицию на мать – будто она его избивает.

В 12 лет (второй критический возраст) ребенок совсем слетел с катушек. Вспышки гнева, мог разбить всю квартиру.

У него появились галлюцинации или их симуляция. Однажды подросток избил бабушку за то, что она отказалась дать ему денег. Это послужило толчком к возврату ребенка в приют. Решение было принято с огромным трудом.

Слышу кучу возмущенных голосов: «Родного бы сына мать не вернула!» Я понимаю, вам жалко ребенка. Мне тоже его очень жалко. Но всему есть предел.

А Машу мне жалко в этой истории сильнее всего. Она боролась за ребенка, но генетика взяла вверх. Не все зависит от воспитания, к сожалению. 50% сущности человека определяется подарком от биологических родителей.

При этом Машу ограничили в родительских правах! За не правильное воспитание сына! Потом суд — разусыновление. Она смогла предъявить доказательства психических отклонений у ребенка.

Сейчас парню 15 лет. Он находится в специальном учреждении для девиантных подростков.

Маше потребовалась психологическая помощь.

А теперь, зачем я это написала?

Я прошла похожий путь. Поведение моей дочери было похоже на поведение этого мальчика. Но было несколько «но»…

Моя дочка никогда не была жестока с животными. Никогда не била тех, что слабее ее. Ее агрессия была направлена только на меня. Так она выплескивала свою боль. Прочитайте мой пост «Пограничные дети».

Я штудировала книги по психологии. Изучала возможные психические отклонения детей, перенесших психологическую травму, бегала по психологам, советовалась с психиатрами (посоветовали ждать 12 лет).

В итоге я пришла к такому выводу.

Все потенциальные и действующие приемные родители должны иметь представления о детской психопатии. Как она проявляется в разных возрастных периодах. Какие опасности она несет.

Как понять, когда возникает необходимость возврата? Как не забояться морального давления со стороны общественности? Почему вернуть ребенка очень сложно? Маша приняла ребенка в раннем возрасте и очень его любила, не о каком возврате не думала.

Первое проявление психопатии появляется в 6 лет. Наступает череда обследований, веры в лучшее, поиск решений.

Маша просто верила в силу любви. Диагностика подтвердила у ее приемного сына серьезные нарушения. Это, в первую очередь, триада: энурез после 6 лет; жестокое обращение с животными, пиромания (любовь к поджогам). Внезапные вспышки гнева, агрессия. Если психиатр (а лучше несколько разных) подтверждает раннюю детскую психопатию, то ребенка лучше вернуть.

Второй критический возраст 12 лет (подростковый). Шестилетку еще можно контролировать режимом и медикаментами, а подросток выходит из-под контроля полностью.

Начинаются проблемы с законом — воровство, бродяжничество, драки, поджоги и т.д. Подросток-психопат опасен для общества и самого себя.

Если ваш приемный подросток вышел из-под контроля, по моему мнению, это основание для возврата! Кроме официального диагноза, основанием для возврата может быть ваше опасение за свою жизнь и здоровье, угроза для членов семьи, устойчивое длительное чувство дискомфорта, потеря контакта с приемным ребенком, потеря доверия, ухудшение своего здоровья.

В моем случае дочка в 12 лет выправилась. Но каждый случай индивидуален.

Решение о возврате — тяжелейшее испытание, которое сопровождается стрессом, чувством вины, моральным давлением со стороны общества и юридической бюрократией.

Нужно не бояться обращаться за помощью к психологу. В любом случае, нельзя оставаться один на один с проблемой. Никто кроме вас не имеет право распоряжаться вашей жизнью и оценивать или обесценивать ваш жизненный опыт.

Вы все равно многое дали приемному ребенку – это диагностику заболеваний, лечение, развитие, заботу. Вы прошли этот путь вместе до той точки, пока это было возможно.

Сопровождение приемных семей с детьми психиатрического спектра — огромный пробел у нас. Их практически нет. Психиатрия не лечится любовью.

Психопатия не болезнь, а расстройство личности, которое очень трудно корректируется. Совместный быт с психопатом — всегда риск для жизни и здоровья всех членов семьи и ближайшего окружения.

Из ребенка-психопата вырастает взрослый психопат. Маша долго терпела и надеялась на лучшее. После избиения бабушки поняла, что она не суперженщина, и надо спасать себя и свою семью от опасности.

Очень тяжело принять поражение и договорится со своей совестью. Хотя в чем ее совесть может быть нечиста? Она сделала для мальчика все, что могла. Потратила на него 12 лет своей жизни и огромную часть своего здоровья, что невосполнимо. Очень жаль парня, но не психопата, а того маленького крошку с голубыми глазками.

Разусыновление — очень плохо. Все, как всегда, осуждают и обсуждают. Ребенка все равно вырастила Маша. Все, что он теперь натворит после возврата, будут объяснять психотравмой от предательства семьи, которая его вырастила.

Многие будут тыкать, что Маша вырастила такого. Можно, конечно, сказать — он болен. Так на это будут говорить, мол, вот сво…, отказалась от больного ребенка.

Мне не нравятся эти обвинения. Ребенок — психопат, он опасен, нарушает права Маши на семью, безопасность и личные границы. Жизнь Маши также ценна, как и жизнь мальчика.

Но все равно все тыкают, что она не справилась с ролью матери, поэтому и вернула его. У диванных комментаторов одна песня: «Любила мало! Не так воспитывала!»

И дело тут не в ребенке, каким бы он ни был, а в Маше. Вот, мол, она не справилась. Думать надо было, когда брала малыша!

Я еще раз всем напоминаю: не все лечится и исправляется любовью! Прежде, чем осуждать, надо побывать на месте Маши.

А приемным родителям хочу напомнить, что право на безопасность, личные границы и семью есть у всех без исключения, а не только у детей с тяжелым прошлым.