Дедушка Зевс

Я вынашиваю мысль об усыновлении ребенка. У меня есть дети, как говорят, полный набор - мальчик и девочка. Но мне бы хотелось взять в семью еще мальчишку

Часть 1. Дедушка Зевс

Читать все записи в блоге Ирины

Мой дедушка Зинон (в переводе означает Зевс!) родился в 1918 году в Санкт-Петербурге в очень хорошей семье. Родители, родственники — известные люди своего времени — архитекторы, благотворители, банкиры, купцы и т.д.

У нас даже есть свой официальный герб — Эгерман. Да, тот, кто изобрел знаменитое чешское стекло — родной брат моего далекого несколько раз прадедушки.

История моей семьи это отдельных несколько томов. Тут мне хотелось бы написать о дедушке. В его дружной и невероятно красивой семье было 9 детей. Георгий, Виктор, Эля, Анна, Ирма, Бруно, Донат, Октавия и самый маленький — Зинон.

Вскоре после его рождения погиб его отец. В штабе, где он работал переводчиком, взорвалась бомба (по одной версии), был ли он «белым», был ли он «красным» — сейчас уже не узнает никто.

А когда дедушке исполнилось 1,5 годика, умерла мама. Она мыла окна, застудилась — двустороннее крупозное воспаление легких. Родственников, которые хотели бы забрать себе детей, не нашлось. Почему, тоже не знаю. Все были обеспечены материально более чем.

Думаю, что времена такие были, семья деда была из поволжских немцев — из тех, что жили на территории России еще со времен Екатерины. Возможно, родственники спешно покинули страну, возможно, были убиты.

Все дети были розданы в разные детские дома. Кого-то записали как поляков и отправили в польские детские дома.

Моего дедушку решилась взять к себе старенькая кухарка, которая работала в их доме. Она воспитывала Зинона до своей смерти, затем его немного воспитывала ее дочь. Но когда у ее дочери родились свои дети — два мальчика, моего дедушку отдали опять в детский дом. На тот момент ему было 7 лет. Причин не знаю, времена были голодные, стараюсь понять ее, как могу.

И дедушка к ней уважительно относился, несмотря ни на что. Она называла его ласково — Ноня. Навещала. Двух ее мальчиков дедушка считал друзьями, братьями.

О детском доме дедушка рассказывал мало. Был хулиганом. Рассказывал, что рядом с детским домом было кладбище и склепы. С мальчишками из детского дома они лазили в эти склепы в поисках ценных находок.

Еще говорил, что прогуливал уроки — зимой брал коньки и бежал на каток, а не в школу. Я даже не знаю какое у него образование — сколько классов.

Когда была жива кухарка, один раз она привела его в дом, где жила сестра (возможно, Эля). Там были у нее двое сыновей. Все красиво одеты, семья была явно обеспечена. Муж ее работал кем-то важным на главном почтамте.

Они стояли на входе, домой бабушку-кухарку и дедушку не пригласили. И еще он запомнил до старости (!) как пришел муж сестры и дал своим сыновьям демонстративно два леденца, а деду ничего. И они ушли.

Больше он никогда не видел своих сестер.

Один раз он видел своего брата Виктора. Он ехал на велосипеде, а дедушка шел по улице, Виктор его чуть не сшиб. А потом они встретились на даче приемной семьи деда. Зачем приезжал туда его брат, он не знает. Был маленьким и не придал этому значения. Больше он никогда не видел своих братьев.

После детского дома Зинон пошел работать, и ему предложили жилплощадь в Царском селе. Он страшно обиделся, что не в самом Петербурге, отказался.

Вырос, в войну был партизаном, хоть об этом никогда не говорил. Этот факт я узнала уже после его смерти. На фронт не брали, потому что хромал. Сильно хромал. Как говорил нам, что упал с велосипеда.

Перед самой блокадой Ленинграда приемная семья спешно собралась в город Горький (Нижний Новгород). Приемная мама сказала: «Ноня, поехали с нами». И он поехал. Так приемная семья, сама того не осознавая, вырвала его из лап блокадной смерти.

В Горьком дедушка устроился кровельщиком на стройку. Там познакомился со своей будущей женой — моей бабушкой. Дедушка был очень красивый, но сильно хромал. Бабушка была очень красива, но бедна, ее отца расстреляли, как и многих в 1937 году, ни за что…

Мама их осталась одна с пятью детьми. Бабушке пришлось бросить школу в 5-ом классе, и она пошла работать няней чужих детей, а потом и на стройке на тяжелых работах. Как она говорила, что они с дедом тогда составили друг другу прекрасную пару)

Бабушка говорила, что жалела его, как детдомовца, что столько лишений он пережил. Когда они поженились, дедушке пришлось изменить фамилию на бабушкину, иначе бы расстреляли, как немца. Хоть всем понятно, что немец он был только по паспорту. Вызовы в НКВД после смены фамилии сразу же прекратились.

Приемная семья позже вернулись в Санкт-Петербург. Дедушка остался в Горьком навсегда.

У бабушки и дедушки родилось 5 детей. Двое первых умерли в младенчестве, первый сын от дифтерии (тогда не было прививок, и поголовно дети умирали), второй сын сразу после операции — грыжа. Потом родилась долгожданная дочь, но, к сожалению, умерла в свои 35 от рака, детей у нее не было. И было два сына, младший — мой отец.

Мой дедушка, несмотря на все тяготы своей судьбы, всегда был очень добрым. Любил свой сад, где они с бабушкой трудились и кормили своих детей.

Любил внучек, нас четверых. Любил, когда на ночь мы читали ему русские народные сказки, сам он плохо видел. При этом был строг. Когда мы шкодили, говорил нам: «Вот сейчас вас цыгане унесут!», не любил баловство. Никогда не ругался матом и не курил.

Всегда смотрел передачу «Жди меня» и ждал. Он очень хотел увидеть своих родных братьев и сестер и умер с обидой в душе, что его никто не искал. Плакал иногда, бывало, и в Питер собирался пешком, когда был глубоким стариком.

Я обещала ему, что найду, и сделала это. Невероятно, но с Донатом он одно лицо! Даже в старости — те же морщинки, те же увеличивающие очки. У меня теперь плюс два брата, сестра и тетя. И это большое счастье.

И мне удалось даже поговорить с его сводным братом. Он и рассказал, как они с дедушкой были партизанами и передавали еду солдатам по Ладоге. Рассказал, что хромал дед, так как его в три годика посадили, шутя, на свинью, а он упал и повредил ногу. Потом начался туберкулез кости. И бабушка-кухарка его водила по врачам. Один из лучших профессоров того времени оперировал его.

Узнала судьбу некоторых его братьев и сестер. Мы общаемся с родственниками, и у нас есть нечто общее.

Надеюсь, дедушка встретился со всеми братьями и сестрами, мамой и папой там, в другом мире, и ему хорошо.

Я благодарна приемной семье деда, несмотря на то, что они его вернули в семь лет в детдом, за то, что приняли в свою семью. Что хоть немного и потом в течение всей жизни, отрывками, они давали ему свое тепло.

Благодарна, что не побоялись в годы войн и революций взять национального ребенка, и не просто национального, а немца! Думаю, что он бы не выжил без них.

Благодарна, что сохранили хоть какую-то историю его настоящей семьи, хранили некоторые фотографии и передали ему. Я их бережно храню и передам своим детям.

Наверное, с психологической точки зрения так работают «расстановки», но, да, я много лет вынашиваю мысль об усыновлении ребенка. У меня есть свои дети, как говорят, полный набор — мальчик и девочка. Но мне бы хотелось взять в семью еще мальчишку.

Есть ресурсы и любовь. Быть может, когда муж дойдет сердцем до этого, то наша семья будет счастливее еще на целого человека со свой историей!