«В адаптации вырывалась боль ребенка, от которого отказались родители»

Наталья Радченко из Петропавловска-Камчатского стала приемной мамой мальчика со сложным диагнозом, девочки из семьи коренных малочисленных народов Севера, а еще малыша из «самого лучшего дома малютки», в котором педагоги не разрешали детям громко плакать и не выгуливали их с осени до начала лета. Все дети по-своему адаптировались в семье

Сейчас Наталья с мужем воспитывают кровную дочь Ярославу (10 лет), а также троих приемных детей: Никиту (6 лет), Веронику (7 лет) и Артема (5 лет). Первым в семью пришел Никита, видеоанкету которого Наталья увидела на сайте «Измени одну жизнь».

— Почему вы решили стать приемной мамой?

— Мысли о приемном родительстве посещали меня давно. Кроме того, одна из подруг стала приемной мамой, я пришла в гости и увидела, что разницы между приемными и кровными детьми нет.

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

В отличие от мужа мне решение далось легко. Он сомневался, стоит или нет брать ребенка.

В этот период я показывала мужу фото детей из базы, мы вместе рассуждали о том, как им живется без родителей и постепенно он согласился.

— Видеоанкета помогла вам при поиске ребенка?

— Никита, отказник с рождения, жил во Владивостоке. Я посмотрела его видеоанкету и поняла, что готова взять в семью этого мальчика.

Мы несколько раз пересматривали ролик. Замечательный малыш, что тут добавить. На видео это был обычный, нормальный ребенок. Двигался, прыгал, сидел в кроватке.

Никита. Кадр из видеоанкеты.

Видеоператоры фонда, которые создают ролики о детях, улавливают нужные моменты в процессе съемки. На видео ребенок раскрывается, что ли.

Я общалась с другими приемными родителями, взявших в семьи детей с видеоанкетами. И приемные мамы и папы согласны со мной: эти видео очень важны.

База видеоанкет: часто задаваемые вопросы

Без видеоанкеты  бы не полетела за мальчиком во Владивосток. Никита наш первый ребенок, а первый шаг сделать очень трудно. Дело в том, что фотографии в федеральных базах, как правило, ужасные. Сложно составить какое-либо впечатление о ребенке.

В профиле Никиты была прикреплена ссылка на видеоанкету на сайте «Измени одну жизнь». И могу сказать, что не во многих анкетах детей в федеральной базе прикреплены ссылки на видеоанкеты, тогда как на сайте фонда видео висит.

А между тем, это должно быть, поскольку не все родители, не все кандидаты знают о существовании анкеты ребенка не только в базе, но и его видеоанкеты на сайте фонда.

Периодически я просматриваю видео ребят на вашем сайте. Однажды перевела деньги на создание ролика. Через некоторое время мне пришло сообщение, что ребенок устроен в семью. Это была малышка с синдромом Дауна.

ИЗМЕНИТЬ НЕ ОДНУ ЖИЗНЬ

Хотелось бы видеть в видеоанкетах больше комментариев воспитателей, учителей, которые рассказывали бы про ребенка.

— Что «зацепило» вас в ролике Никиты?

— Мальчик замечательный, но по какой-то причине не мог уйти в семью. Выяснилось, что у него диагноз – ВИЧ-контакт, который отпугивал кандидатов.

Наталья с Никитой летят домой.

Я открыла Интернет и начала изучать информацию об этом заболевании. Стало понятно, что оно не так страшно, как казалось человечеству 40 лет назад.

Люди с таким диагнозом живут обычной нормальной жизнью. Я поняла, что смогу взять Никиту.

Отчасти мне помог неигровой фильм «Клетка» 2002 года, про младенцев с этой болезнью. Посмотрев его, я совершенно точно решила, что возьму ребенка с таким диагнозом. Пересказывать не буду, в сети можете посмотреть.

Я позвонила в опеку, договорилась о встрече с будущим сыном. Вылетела во Владивосток. Ощущение было такое: руки делают, но голова при этом в тумане.

Никита был первым приемным ребенком, и я сильно волновалась перед встречей. Приехала в опеку, получила направление и пошла в больницу, к нему.

— Страх у вас был перед встречей с Никитой?

— Иду, по телу мурашки, волнение сильнейшее. Мне сложно было предугадать собственную реакцию: а вдруг я увижу Никиту и не смогу взять? Это было самое страшное.

Врач привела в детское отделение, в палатах стояли кровати, но было странно тихо. Скорее всего, там находились дети. Ощущение неизведанного волнения.

Врачи попросили меня подождать у игрового манежа и вынесли Никиту, поставили в манеж. Я подошла, аккуратно взяла его на руки, он смотрел на меня изучающе.

— Что запомнилось тогда?

— Никите в тот момент было 10 месяцев. Мальчик выглядел нормально. Обычный ребенок в ползунках. Ничего плохого, криминального я не увидела.

Никита сейчас. Диагноз, который пугал кандидатов, мальчику сняли, когда ему было полтора года.

Я взяла на руки, покружила его, он улыбнулся.  Я не могла поверить, что он мой! Такое у меня было счастье! Это мой малыш. Это не передать словами!

Десять минут я держала его на руках, болтала с ним, кружила, играла, после чего врач забрала у меня малыша со словами: «Все хватит, эти дети к рукам не приучены и быстро устают».

И Никиту унесли.

Документы оформили очень быстро, дома нас ждала семья. Он осчастливил всех нас своим появлением.

— Первые дни Никиты дома – какие они были?

— Моя привязанность к Никите не формировалась днями или неделями. В первые минуты встречи я поняла, что это мой ребенок. Наверное, потому что первый, наверное, потому что малыш.

Кстати, старшая дочь Ярослава к нему сильно привязана. Она нянчилась с первых дней с ним.

Поначалу Никита оказался гиперспокойным ребенком. Все время сидел на одном месте. Почему? Он привык постоянно сидеть на одном и том же месте в больнице.

Хочу заметить, что это продлилось не больше недели, потом он начал постепенно двигаться.

Читать также — Адаптация приемного ребенка: четыре возраста и четыре стадии

Когда он понял, что в семье его любят и ему рады, то дал нам жару. Вырывалась боль ребенка, от которого отказались родители. Это был сложный период.

— Что в нем изменилось с тех пор?

— Диагноз, из-за которого мальчика боялись брать в семью другие кандидаты, не подтвердился. Когда Никите было полтора года, ему сняли «контакт».

Наш сын  совершенно здоров и сейчас. Интеллект очень хороший. Он большой сказочник, на ходу сочиняет выгодные для себя истории да так, что без смеха слушать невозможно.

Сейчас ему 6 лет, он вроде бы успокоился, но нет-нет да что-то вырвется то ли эта боль, то ли характер уже такой.

За эти годы мы привыкли к его нему, порой бывает сложно противостоять его сопротивлениям. Но сейчас нам помогают специалисты в детском саду. Никита стал отличным учителем для нас.

— Вы приняли сына, а как к вам – приемной семье — относятся в обществе?

— Некоторые отмечают сходство между сыном и мной, другие говорят, что наши приемные сыновья Артем и Никита между собой похожи.

Никита очень похож на нас, поэтому окружающие удивляются, когда узнают, что он приемный.

— После Никиты вы взяли еще детей? Как вы поняли, что сможете стать семьей и для других ребят, что еще есть и желание, и ресурс?

— Других детей мы брали постарше: когда Никите исполнилось 2 года, мы стали смотреть анкеты детей, которые репостили волонтеры. Наблюдали за теми, кого не берут.

Таким образом мы и вышли на девочку из числа малых народов Севера. Когда в детском доме встал вопрос оформления медицины, сразу же информация дошла до родственников, которые вспомнили о бескрайней любви к девочке и быстро забрали ее.

Тогда опека предложила нам трехлетнюю Веронику. Мы не спорили с судьбой, согласились.

— Расскажите историю Вероники?

— Когда опека города Дудинки предложила нам принять Веронику, мы были не против, однако переезд с Петропавловска-Камчатского стоит недешево.

Обратились в фонд за поддержкой — оплатой проезда кандидатов, и через несколько дней нам подтвердили заявку, сказав, что нам повезло, только что появились спонсоры.

Наталья с Вероникой собираются ехать из детского дома в аэропорт.

Мы восприняли это как Божий промысел, мы ведь брали благословение перед началом такого дела.

Вероника — ребенок из семьи коренных малочисленных народов Севера. Биологический отец Вероники умер, мама лишена прав. Оба родители злоупотребляли алкоголем и ранее уже были лишены прав своих детей в первом браке.

По словам сотрудников опеки, диаспора малых народов Севера совместно с органами опеки неоднократно пытались помочь маме избавиться от алкогольной зависимости, но безуспешно, тогда было принято решение не терять время, установить малышке полный статус и устроить в семью.

Как говорит опека, каждый день на счету, девочка растет. Вот уж где точно люди работают на благо детей, так это в Дудинке (Красноярский край).  А встречали они меня как родную, я такого не ожидала. Даже проживание предложили бесплатно.

На обратном пути в аэропорт предоставили служебную машину. Просили не забывать и присылать фото. Мы с удовольствием радуем их успехами Веронички.

Как-то разговаривали, опека сказала, что распечатали несколько фото и предложили маме прийти забрать их, но она так и не явилась…

— Вероника быстро адаптировалась? Как она переживала утрату кровной семьи? Ведь маленькие дети не могут высказать все словами…

— С Вероничкой был процесс привыкания.  Дети с новой девочкой сразу нашли контакт. Взрослым она не очень доверяла, немного скрытная, недоверчивая.

Спустя месяц, как мы ее забрали в семью, ей исполнилось 4 года. Она много не понимала, совсем никак не отстаивала свои границы, эмоций радости почти не было, шутки совсем не понимала и плакала от обиды.

Вероника первый месяц дома. Девочка не умела отстаивать свои границы, часто плакала.

Не сразу, очень медленно, но она стала чаще улыбаться, смеяться и не раньше, чем через год, а то и больше, она стала понимать шутки и могла уже смеяться над ними.

Читать также — Травма потери в младенчестве: что внутри?

Сейчас она закончила первый класс, отлично читает, со слов учителя на уровне 4 класса.

Маленьким детям (да и не только) достаточно просто адаптироваться в семье и найти общий язык с сестрами и братьями.

Все мои дети открытые. Недавно я спрашивала, хотят ли они появления в семье братиков и сестренок, они ответили, что да, хотят.

— После того, как в семью пришла Вероника, вы решили взять еще одного ребенка, Артема. Расскажите, чем он тронул ваше сердце?

Артема с его братом я увидела в группе ВК на фото, сделанном волонтерами в Чите. Мальчиков пиарили обоих, а у меня в тот момент был двухлетний Никита со своим сложным настойчивым характером.

Вероника окончила первый класс, научилась улыбаться, смеяться, шутить, а еще отлично читает — на уровне 4-го класса.

Но я увидела детей, мое сердце было ранено. Что делать, не знала тогда. Я могла только надеяться на то, что после поста в соцсетях братьев заберут в семью.

Шло время, мои надежды не оправдались. Звоню. Опека говорит, что у старшего брата ДЦП, младшему тоже какие-то операции делали.

Голова кругом: как представила себе трех мальчишек двух-трехлетнего возраста, причем каждый со своими проблемами, у нас северный регион, пятый этаж (как им подниматься на 5 этаж при диагнозе ДЦП), небольшая квартира. Плюс еще старшая своя дочь…

Выдохнула, но не забыла. Слезы вечерами — от беспомощности. Месяц, два, год, и еще сколько-то.

Вдруг вижу акцию авиакомпании. Читаю список льготных перелетов. Чита… Сердце екнуло. Не забываются дети.

Оказалось, что долететь туда можно в буквальном смысле за копейки. И я решила лететь.

Звоню, спрашиваю про братьев, прошу не бросать трубку, объясняю, что заключение у меня на одного ребенка, а их двое, расскажите про Даню хоть что-нибудь.

Слышу в ответ: «Даня по возрасту переведен в детский дом, вы можете забрать Артема».  Вот оно как! Хорошо, я приеду, но только через 1,5 месяца.

Я не стала спорить с судьбой и решила забрать младшего.

— Что было на встрече с Артемом? Что про него говорили в доме ребенка?

— В тот момент ему было три года, а в дом малютки он попал, будучи двухмесячным ребенком.

Тогда он был какой-то законсервированный что ли. Не хотел абсолютно ничего, полное отсутствие интереса к жизни.

В три года его рост был 86 см, а интеллектуальное развитие было на уровне годовалого ребенка. Но меня это не остановило, я понимала, что Артем – мой ребенок и я его люблю. Это ощущение появилась еще там, в детдоме.

Кстати, мне предложили посмотреть любого другого ребенка, мотивировав тем, что «Артем – сложный».

«Ну уж нет, устала страдать от бессилия, лучше буду страдать от его сложностей, зато хоть один со мной будет», — подумала я.

И да, я рыдала еще больше, чем когда его не было. Артем в свои три года не умел даже ходить по улице, 1–2 шага делал и падал, не вставал, потому что не понимал, зачем его засунули в комбинезон.

Артем в доме малютки.

Мальчик не привык к верхней одежде, к снегу, который с ужасом и историчными криками стряхивал со своих сапожек, не привык к зиме, не понимал, зачем все это.

Он впервые увидел зиму, поскольку в «самом лучшем доме малютки» (по словам опеки), начиная с октября-ноября и по лето детей ни разу не выводили на улицу… Можете это себе представить?

За 10 дней, пока готовили документы, я играла с будущим сыном только в игровой комнате. На прогулку идти не разрешали. Одна из воспитательниц в коридоре мне шепнула, что «это просто ужас, но ничего сделать не могут, такое распоряжение».

Артем в свои три года только родился, почти не понимал обращенную речь и крепко закрывал рот руками, если плакал (у нас есть видео). Тут тоже заметили отпечаток «самого лучшего дома малютки», им просто запрещали подавать голос.

— Как переживали все это дома?

— Трудностей с «трехлетним новорожденным» было очень много. Но Артем оказался очень терпеливым, спокойным ребенком, абсолютно некапризным. То ли у него от рождения такой характер, то ли оценил нашу заботу, любовь.

— Артем тоже выплеснул свою боль, ведь в доме малютки он ее не мог выплакать – просто не разрешали ему?

— Артем меня принял сразу, стал как все малыши маминым сыночком. Мы все начали заново.

Он учился понимать речь, ходить на улице (совсем не мог, постоянно падал), не замечал даже дверной проход. Когда плакал закрывал своими ручками рот. Кушал как младенец.

Пальчики совсем не работали, только кулачками мог что-то брать в руки. В целом, вел себя спокойно, но ежедневно, как и положено младенцу, «взрывал» всю квартиру, все хватал и бросал, особенно любил перебирать и раскидывать вещи, одеваться и раздеваться. В этом была большая сложность в условиях квартиры.

Артем сейчас. Недавно путешествовали, побывали семьей в музее самоваров в Городце. 

Взрыва гнева у него не было и не случилось. Сейчас ему 5,5 лет, развитие на 3-3,5 года. Он активный, шустрый, общительный, всем интересуется. Кардинально изменился, хотя для незнающих, он «не стандарт», а для нас он большой молодец.

Читать также — Вы готовы принять особого ребенка? 10 вопросов для самооценки

Артем с нами уже 2,5 года, он перешел в группу комбинированного типа детского сада, дал огромный скачок в развитии. Специалисты в саду нам очень помогли.

Конечно, в развитии свой возраст он пока не догнал, но активно к этому стремится. С ним работают индивидуально психолог, дефектолог, логопед.

Думаю, что без них развитие Артема было куда более медленным. Он смотрит на детей в семье и все за ними повторяет. Гоняет вместе с ними на беговеле, кричит от радости.

Не знаю, догонит ли когда-нибудь сверстников, но нам это неважно. Мальчик развивается, и мне очень помогают старшие дети. Они нас развивают не меньше, чем мы их.

Мы стали на порядок взрослее и опытнее. Слава Богу за все!

— Как вы выстраиваете свой быт, получается ли отдыхать, чтобы сберечь ресурс?

Привыкаешь к любой нагрузке. В своем кругу общения я еще не самая многодетная мама. Я не скрываю, что мои дети — приемные. Наоборот, стараюсь рассказать людям, особенно тем, кто заинтересован в приемном родительстве.

Быт всегда был, есть и будет. И неважно сколько детей. В сентябре мы строим график: кто куда идет, время. Висит на входной двери, чтобы не забыть. График очень выручает.

«Открывайте свои сердца, успейте в этой жизни кому-то помочь, быть кому-то нужным!» — говорит Наталья.

Мы с мужем вдвоем, бабушек нет, все ушли в мир иной, и никто не увидел ни одного нашего приемного ребенка. Но мы бы хотели, конечно, приемную бабушку, чтобы дети могли хоть кому-то в гости ходить, потому что мы практически никогда в гостях не бываем. Хотя бы раз в месяц приехать в гости, на пирожки бабушкины. Это дорогого стоит.

С ресурсом беда, выходных нет. Для меня существуют только перерывы, пока дети в саду и в школе. Самые классные «выходные» — когда летом с туристами уезжаешь на несколько дней работать поваром. И то приходится брать с собой одного ребенка, потому что четверых по друзьям пристроить сложно.

Читать также — Частый запрос — родительское выгорание. Почему оно происходит?

Когда мне нужно ехать на работу, помогают друзья. Как правило, из числа многодетных приемных семей, потому что они как никто понимают меня

— Наталья, я знаю, что вы присоединились к проекту «Ангелы-Хранители» фонда «Измени одну жизнь». Спасибо вам за это. Кому из ребят помогаете найти семью?

— Стараюсь найти семью старшему брату Артема – Дане. Посты с ним сделала, еще попросила волонтеров сделать пост о нем.

Я делаю репосты, у меня охват маленький, но вода камень точит, я очень надеюсь, что кто-то еще встанет с нами рядом.

У меня есть группа в вотсапе, в которой только приемные родители. Всех я не знаю, многие не хотят озвучивать свой статус. В группу я постоянно шлю ссылки на детей из базы и видеоанкеты.

И всем говорю: «Если ты начнешь это дело, то остановиться сложно».

— Ваши дети знают, что они приемные? Как вы им рассказываете об этом?

— Я буду рассказывать детям их собственную историю по мере взросления. Если они, будучи взрослыми, захотят найти своих родственников, свои корни, то я помогу им в этом.

Пока Никита знает то, что родился во Владивостоке, Вероника — что родилась в Дудинке. Каждый ребенок знает свою маму, которая его родила, ребята видели их фотографии.

Дети не страдают по этому поводу, для них это просто информация, как для нас информация о бабушке, дедушке, тети или дяде. Ну есть мамы и есть, а своя мамочка — она рядом и одна на всех.

Читать также — Тайна и следствие: почему ребенку важно знать, что он – приемный

— Что бы вы посоветовали будущим приемным родителям?

Семья Натальи.

Главное — никаких иллюзий о будущем ребенке, все будет ровным счетом наоборот! Пока не примите такого какой есть, будете страдать.

Открывайте свои сердца, успейте в этой жизни кому-то помочь, быть кому-то нужным!

Фото — из семейного архива Радченко.

Дизайн — Юлия Добровольская.