Оксана Вяткина: «Я благодарна миру за то, что он подтолкнул меня стать приемной мамой»

Возможно, будь у нас кровные дети, мы не поняли бы простых, но важных вещей: не бывает чужих детей, и счастье не в детях. Счастье внутри нас, в нашем отношении к жизни. Поэтому я открыто делюсь нашей историей, вдруг это поможет кому-то отбросить сомнения и сделать первый шаг», - уверена Оксана Вяткина из Волгограда

Приемная мама рассказывает в своем блоге и в интервью фонду «Измени одну жизнь» о том, чему она научилась во время поисков будущей дочери и после встречи с ней.

Юля восхищает родителей силой характера и верой в чудо. 

«Лучшая помощь — взять хотя бы одного ребенка домой»

Сколько я себя помню, столько во мне жила внутренняя уверенность: у меня будет приемная дочка. С мужем, тогда еще будущим, я обсудила этот важный вопрос в самом начале отношений. К моей большой радости, он подержал эту идею. Мы планировали сначала двоих кровных детей, а потом приемного ребенка, но все вышло иначе.

За месяц до свадьбы я узнала, что беременна. Мы были счастливы, появление ребенка стало бы логичным продолжением наших чувств. Однако сразу после свадьбы беременность прервалась. Потом была еще одна, которая тоже прервалась на раннем сроке. Больше детей не получалось, и пережить это было очень тяжело.

Мы оба активно строили карьеру, занимались спортом, много путешествовали. Жизнь была расписана буквально по минутам, но мысли о малыше не давали мне покоя. Одновременно я стала волонтером в одном из Нижегородских домов ребенка: проводила мастер-классы для детей, помогала им делать уроки.

В это время я поняла важную вещь: никакие подарки не заменят ребенку маму, а лучшая помощь — взять хотя бы одного ребенка домой. Тогда я стала думать: все равно же мы хотели брать приемного ребенка, поэтому какая разница, кто будет первый.

Три шага перед поисками ребенка

Шаг 1. Сначала договоритесь с мужем.

Когда я начала обсуждать с ним шаги к приемной семье, он был непреклонен, хотел сначала кровных детей, но потом согласился. На фоне этих обсуждений я записалась в ШПР. Муж был не против, но сам отказался учиться.

Сергей, муж Оксаны, прошел собственный путь к принятию дочери.

В отношениях с мужем мы стремимся уважать выбор и свободу друг друга, поэтому мы обсудили возможность того, что он может дать мне согласие на усыновление, но сам не будет папой. Для нас это был некий компромисс: я не могу заставлять его становиться папой, он не может запретить мне быть мамой.

Но, конечно, я мечтала о понимании и согласии в этом вопросе. После каждого занятия я рассказывала ему о том, что узнала или прочитала, и так постепенно тема принятия в семью ребенка стала для нас обычной.

Потихоньку муж согласился ходить со мной на занятия с психологом в рамках ШПР, это был еще один шажок к моей мечте. А вскоре он сам стал учиться в ШПР онлайн, причем дистанционное обучение было не менее интересным и информативным, чем мое очное.

Шаг 2. Пройдите ШПР.

Для нас она стала очень важным этапом подготовки, помогла разобраться в наших мотивах и познакомиться с российскими реалиями. Здесь я узнала, что на здоровую девочку славянской внешности до трех лет, о которой я мечтала, выстроилась очередь из тысяч кандидатов, и романтизма у меня сразу поубавилось. Спасать бедную сиротку, расталкивая локтями других спасателей, не очень хотелось — это больше напоминало охоту.

Шаг 3. Примите решение, какие заболевания будущего ребенка вы готовы принять.

Звучит, на первый взгляд, дико: обсуждать возможные болезни будущего ребенка. Но мы понимали, что, принимая едва ли не самое важное решение в своей жизни, нужно трезво и взвешенно подходить к этому вопросу. К счастью, здесь спорить не пришлось: мы оба спокойно относились к возможным физическим недостаткам, но не были готовы к серьезным ментальным нарушениям.

Спор возник только по поводу одного диагноза — ВИЧ. Я ничего страшного в нем не вижу, считаю, что страх общества перед ним обусловлен недостатком информации, но муж был против. Однако за что я бесконечно его люблю, так это за широту его мышления.

Муж редко категоричен, готов искать информацию и пересматривать свое решение. Изучив проблему ВИЧ, он согласился и на этот диагноз.

«Из Орска я уехала одна»

Процесс поиска ребенка совпал с переездом нашей семьи из Нижнего Новгорода в Волгоград, так как Сергей получил там предложение по работе и переехал туда в июле. Я должна была отработать до середины августа, после чего мне удалось согласовать на работе отпуск за свой счет с последующим декретом. Спасибо моему работодателю за то, что, узнав о наших планах, мне разрешили уйти в отпуск на полгода!

В начале июля я съездила в Москву и встала на учет к федеральному оператору. Там мы выбрали несколько детей из базы и отправили по ним запросы. Через неделю пришел ответ на первую девочку, и я поехала в город Орск Оренбургской области знакомиться с ней.

Оксана говорит, что сейчас благодарна миру за то, что он подтолкнул ее на путь — стать приемной мамой. 

Путь туда совсем не близкий: три перелета в один конец. Там я лицом к лицу столкнулась с самодурством домов ребенка и опеки, о которых раньше только читала. Сначала меня пугали диагнозами: «Ребенок умирает, у нее СПИД 3 степени, она в 8 месяцев весит 4 кг!» При этом мне не дали в руки медицинскую карту девочки и не показали результатов ни одного анализа, а общались со мной с неприкрытой агрессией.

Поняв, что я не боюсь диагнозов, мне просто отказали показывать ребенка. Просто сказали, что девочка на карантине по ветрянке. «Приезжайте через три недели. И — нет, письменно мы вам ничего не дадим!» Занавес. Опека пела в унисон с домом ребенка. Признаться, к такому я была не готова.

Кстати, позже я смогла узнать судьбу этой девочки на одном из форумов приемных родителей: кандидат из областного центра смогла ее буквально «вырвать» из дома ребенка. Оказалось, что девочка совершенно здорова, по ВИЧ не было даже контакта, и весила она не 4, а 8 кг…

В любом случае, поездка в Орск принесла мне не только разочарование, но и опыт, а это очень важно.

Поняв, что бороться с системой я там не смогу — слишком сложно и далеко, — я согласилась на предложение дома ребенка познакомиться с четырехмесячной девочкой Мариной. У нее тоже был ряд диагнозов, но, по словам главного врача, они были не такие серьезные. Там я в первый раз взяла ребенка на руки, прижала к себе, даже понюхала волосы и … ничего не почувствовала. Просто чужой ребенок. Когда я звонила мужу посоветоваться, что делать, то уже знала: я уеду из Орска одна.

«Зайди в базу!»

Возвращаюсь домой, прекращаю активные поиски, жду отпуск. 7 августа, мой последний день на работе, меня очень трогательно провожают: запускают в небо десятки воздушных шаров с привязанными записками-пожеланиями. Просыпаюсь на следующий день в 8 утра, начинаю собирать коробки, переезд же, с мужем не виделись уже месяц.

Фото Юли в базе.

8.30 утра — в голове настойчиво появляется мысль: «Зайди в базу!» Отгоняю эту мысль, продолжаю сборы, ведь обещала мужу до конца месяца никого не искать. 9.00 — мысль все настойчивее, открываю базу. А там с первой страницы на меня смотрит моя дочь! Руки трясутся, звоню региональному оператору — занято. Набираю снова. Отвечают. Да, девочка свободна. Выдыхаю.

Перечисляют диагнозы. ЗПР, кривошея, карликовость, преждевременное половое развитие, порок сердца… Пока сильно ничего не пугает.

И напоследок — трисомия по Х хромосоме, кариотип 47ХХХ. Редкое генетическое заболевание. Так, стоп — вот это уже страшновато. Прошу дать время почитать про диагноз и перезвонить. Но региональный оператор говорит: «Читайте прям сейчас быстренько, а то вы третья сегодня, кто звонит, и все перезвонить обещают». Гуглю, читаю вслух: вроде не сильно страшно.

Прошу направление, а в голове мысль — как сказать мужу, что я лечу не к нему в Волгоград, а за дочкой в Архангельск? Оператору говорю, что прилечу 15 августа, как раз успеваю до окончания срока направления (его дают на 10 дней). Потому что 14 августа у меня день рождения, и я должна быть рядом с мужем.

«Я уже знала — это наш ребенок»

Вот так все и закрутилось. Сергей не удивился даже. Мы оба как-то почувствовали, что это наш ребенок. Муж только настоял, чтобы я по диагнозам получила консультации у врачей. Я выполнила его условие, ничего ужасного мы не услышали. Надо смотреть на ребенка — в этом врачи были едины.

Юля едет домой с мамой и бабушкой.

14 августа мы с мужем встретили мой 31 год в Волгограде, а вечером 15 августа я была уже в Архангельске. Не могла дождаться утра, когда пойду знакомиться с малышкой. И вот, рано утром, в день шестой годовщины нашей свадьбы, я увидела свою дочь. Сомнений не было вообще. Мне еще рассказывали историю ее рождения и медицинские диагнозы, а я уже с нетерпением ждала встречи.

Оказалось, несколько кандидатов знакомились с Юлей и писали отказ, так как не решались взять ее из-за лишней хромосомы.

Но я уже знала — это наш ребенок, а с медициной мы будем разбираться дома. Мне разрешили сделать фото и видео для мужа. Мы с ним договорились изначально, что если мне ребенок понравится, то он приедет и тоже познакомится. Но в итоге, когда я отправила видео, муж посмотрел и задал риторический вопрос: «А ты сможешь уехать без нее, даже если я приеду знакомиться, и она мне не понравится?»

Ответ был очевиден, и я в тот же день написала согласие. Муж дал согласие дистанционно и не поехал, вместо него приехала его мама, чтобы помочь мне везти домой нашу дочку.

Первый диагноз сняли на третьей прогулке

Пока оформляли документы, я ходила к Юле каждый день гулять, утром, в обед и вечером. Проводила с ней столько времени, сколько позволяли воспитатели дома ребенка.

Во время третьей прогулки мы сняли первый диагноз. В свои пять месяцев Юля не гулила, в результате чего ей поставили задержку эмоционального развития. И вот на прогулке, когда я как обычно качала ее на ручках, обнимала, пела ей песенки, она начала гулить, да так громко, много, как будто пыталась рассказать обо всем, что ей пришлось пережить одной.

Юля месяц в семье.

Наш папа встретил нас в аэропорту и сразу забрал у меня коляску, где спала Юлечка. Девочка настолько гармонично вписалась в нашу семью, как будто всегда жила с нами.

Не было ни периода привыкания, ни адаптации. Правда, первые три месяца Юля болела, у нее были бесконечные сопли и кашель. Я связывала это со слабым иммунитетом, потому что Юлечка родилась очень маленькой, всего 1,6 кг и 40 см.

Видимо, это и была наша адаптация, потому что после этого за год мы болели ОРВИ только один раз, и домашняя Юля оказалась очень крепким, здоровым ребенком.

Материнская депривация жестко бьет по здоровью. Первые месяцы дома я старалась доносить, долюбить, дообнимать Юляшу, дать ей то, чего она оказалась лишена. Мне до сих пор страшно думать о том, как она лежала в больнице первый месяц совершенно одна, потом провела еще четыре одиноких месяца в доме ребенка.

И хотя в Архангельске дом ребенка мне очень понравился: отзывчивые, приятные люди, которые рады отдавать детей в семьи, но все равно это казенное учреждение —совершенно неестественные для ребенка условия. Из-за того, что с маленькими детьми в детских домах не гуляют, первое время Юля боялась солнечного света. Только через пару месяцев она стала отчетливо различать своих и чужих.

Юля много путешествует с родителями.

Все диагнозы, кроме одного — генетики, мы сняли в первые два месяца. Ничего особого не делали, только массаж. Массаж укрепил мышцы, Юля стала активно переворачиваться, села и вскоре поползла. Наша дочь очень активная, настойчивая, эмоциональная девочка.

Ни о каких задержках в развитии сейчас не может быть и речи.

В свои полтора года Юлечка бегает, прыгает, говорит много слов, все понимает. Это лучик света, согревающий нас своей улыбкой. Не передать словами эмоции, которые испытываешь, когда она бежит к двери встречать мужа с работы. Столько счастья на лицах у обоих. Она у нас и мамина, и папина дочка сразу.

«Чтобы рядом была мама»

Я уже говорила, что Юля гармонично вписалась в нашу семью. Мы не ожидали, что это случится так легко и быстро. Юлечка — чудесный ребенок, готовый бесконечно изучать мир. Есть только одно условие: чтобы рядом была мама. Она еще совсем кроха, а уже 28 раз летала на самолете, а еще ездила на поезде и на машине. В ее копилке больше 10 городов.

«Какая она будет — зависит от нас, родителей», — уверена Оксана.

Весной она финишировала на своем первом официальном полумарафоне и получила первую медаль. Юля любит танцевать, рисовать, плавать. Все новое она воспринимает легко, нам не знакомы плач и истерики в поездках. Это наш ребенок, до самой последней клеточки тела и души наш. Мы с мужем иногда шутим, что у нас бы такой не получился. А если серьезно, то ребенок — это чистая книга, в которую мы вписываем историю. Какая она будет — зависит от нас.

Да, начали ее не мы, уже было исписано несколько страниц, но мы принимаем это и пишем дальше, заполняем странички нашими ценностями, привычками, умениями.

Меня восхищает сила характера нашей дочери. Вопреки всему она выжила и сумела сохранить гибкий ум и доброе сердце, не потеряла веру в чудо. Этому я учусь у нее каждый день. Она очень настойчивая, в ней уже сейчас чувствуется сильный характер. Хрупкая, но такая сильная Дюймовочка.

«У нас еще есть ресурс и уже есть опыт»

Юля перевернула наши представления о ребенке как о якоре, и мы очень дорожим этой свободой. Поэтому пока мы больше не хотим детей, причем, не важно, кровных или приемных. Ведь когда их больше одного — уже не получится так легко бежать, лететь, ехать.

Оксана признается, что рада тому, что с мужем они позволили себе увидеть другой путь.

Я счастлива быть не только мамой — я хочу работать, учиться, каждый день открывать этот мир заново. Хотя, конечно, я часто думаю, что у нас еще есть ресурс и уже есть опыт. Юля подрастет, и, может быть, мы будем готовы пройти этот путь снова.

Я знаю много семей, которые хотят, но пока не могут иметь детей. И тратят много сил, здоровья и средств, чтобы прийти к своей мечте — стать родителями. Мы совсем недавно были одними из них, и я рада, что мы позволили себе увидеть другой путь.

Сейчас я благодарна миру за то, что он подтолкнул меня стать приемной мамой. Ведь возможно, будь у нас кровные дети, мы бы так и не решились принять чужого ребенка и не поняли бы простых, но важных вещей: что не бывает чужих детей и что счастье — не в детях.

Счастье — оно внутри нас, в нашем отношении к жизни. Поэтому я открыто делюсь нашей историей — вдруг это поможет кому-то отбросить сомнения и сделать первый шаг.

Все фото — из семейного архива Вяткиных.