Александра Александрова: «У детей с синдромом Дауна есть будущее»

Александра Александрова из Москвы создала большую семью и  разрушила сложившиеся стереотипы. В 34 года она вышла замуж с восемью детьми. Супруги родили кровных и взяли еще приемных дочек и сыновей. К 40 годам Александра стала мамой 16 детей, пятеро из которых с синдромом Дауна.

«А когда мы заберем нашего домой?»

Я не планировала большую семью, но так получилось, что каждый раз я не могла поступить иначе, чем взять ребенка из системы. Все началось в далеком 2006 году.

Я была в разводе, моей старшей дочери было семь лет, а мне очень хотелось малыша. И поэтому я задумалась о том, чтобы усыновить ребенка около двух лет и без проблем со здоровьем. Я работала, и для меня было важно, чтобы он мог посещать детский сад.

Александра не спрашивает детей о том, надо ли взять еще одного ребенка. Фото из семейного архива.

Меня пугало многое: рассказы о генах, неизвестность, диагнозы. Но я общалась с другими приемными родителями, читала истории усыновления и видела, что все сложности можно преодолеть.

А вот моя мама была категорически против приемства. Она рассказывала страшные истории и всячески меня отговаривала, но это продолжалось ровно до того момента, как я взяла ее с собой в детский дом на встречу с первым ребенком.

Когда мы шли обратно, она спросила у меня: «А когда мы заберем нашего домой?» И с тех пор всегда относилась к моим приемным детям, как к кровным.

Таким составом — с 8 детьми — Александра вышла замуж. Фото из семейного архива.

Сережу я нашла в Ломоносовском доме ребенка. В опеке посмотрели в тетрадочку и сказали, что у них всего пятеро двухлетних детей лет из тех, которых можно взять под опеку или усыновить: три девочки и два мальчика без фото и описания.

В доме ребенка мне предложили сначала посмотреть Сережу. Он был светленький, с голубыми глазами и носик картошкой, как у меня. Я его как увидела, сразу поняла — это мой, подписала согласие. Других детей не смотрела.

Через месяц я узнала, что у Сережи есть сестра, четырехлетняя Наташа, которая находилась в другом детском доме. Дети друг друга не помнили, но я после полутора месяцев раздумий решила забрать и ее тоже, и у меня стало трое детей.

Потом я ездила волонтером в детский дом, в результате чего в 2008 году забрала еще братьев: Сашу (8 лет) и Тему (5 лет). Так с пятью детьми мы жили до 2013 года.

Маша: в доме ребенка и первое время в семье. Фото из семейного архива.

Как в доме появились солнечные дети

А потом я снова почувствовала желание нянчить малыша, однажды случайно увидела в базе малышку, и у меня, что называется, «екнуло». Это была девочка Маша с синдромом Дауна. Но для меня в тот момент не были важны диагнозы — была важна именно она. Я стала много читать, интересоваться синдромом. Так я забрала Машу домой.

Маша стала моим открытием, потому что раньше у меня было много заблуждений о синдроме. Я думала, что эти дети — несчастные, как и их родители, что родителям приходится «нести крест», а дети такие ничего не понимают и вызывают лишь жалость.

Маленькая девочка показала мне и всем нашим близким, что дети с синдромом Дауна — такие же, как и все остальные.

При этом Маша очень общительная, открытая, любознательная, и рядом с ней всем хорошо, а старшие подростки, играя с ней, даже становились чуть мягче. Маша словно вдохновляла всех и помогала в каждом выявить его лучшие черты.

Аня в год обрела родителей. На снимке: в семье и в доме ребенка. Фото из семейного архива.

Если говорить о моих пятерых детях с синдромом Дауна, то один мальчик Тимур не говорил в детском доме до семи лет. Сейчас ему 12, и окружающие часто не догадываются о его диагнозе. Он играет в театре «Открытое искусство» (как все наши дети с синдромом), играет на флейте, учится на фортепиано, занимается английским языком, пишет и читает. Аня, которая в 9 лет не умела ни говорить, ни ходить в туалет, сейчас тоже выступает, вполне сносно общается и не боится сцены.

Когда я усыновляла Машу, в районе это был первый за 20 лет случай усыновления ребенка с подобным диагнозом. Шесть лет назад еще мало кто отваживался взять особого ребенка в семью. Я стала вести блог и рассказывать о нашей жизни и о Маше. И мне захотелось взять из системы еще ребенка с синдромом, просто чтобы дать ему шанс на полноценную жизнь.

Насте было четыре года, когда Александра взяла ее в семью. На снимке: до и после. Фото из семейного архива.

Хотела одного, но получилось, что усыновила еще двух девочек Настю и Аню, которым было четыре года и год.

А еще взяла в семью двух девочек Сашу и Свету, им тогда было по 8 лет, благодаря пиару в Интернете, потому что они выросли в семейной группе детского дома, а группу эту всю переводили в обычный детский дом и всех детей хотели отдать в семьи, чтобы не переводить в незнакомое учреждение.

Как выйти замуж с 8 детьми

В 2014 году я вышла замуж. Тогда у меня было 8 детей. Моим мужем стал мой бывший одноклассник Денис. Первый раз он сделал мне предложение, когда у меня было пятеро детей, но тогда я отказалась, сказав, что не хочу быть ему обузой.

А через полтора года я подумала и согласилась, хотя детей к тому моменту стало еще больше. Он усыновил всех моих детей, и вместе мы стали родителями для еще четверых приемных детей и родили кровных.

Настю и Аню мы усыновили в процессе подготовки к свадьбе. А в 2014 году мы взяли еще двоих детей-инвалидов: Юру (7 лет) и Аню (9 лет).

Я никогда не спрашиваю у детей, взять ли мне еще ребенка, потому что считаю, что решение о количестве детей принимают только родители. Каждое мое решение о появлении в семье нового ребенка дети принимали спокойно, считывая мое спокойствие и уверенность. Они всегда тепло принимали новичков или радовались рождению малышей и в буквальном смысле носили их на руках.

Старшая дочь нянчится с близнецами. Фото из семейного архива.

Время и мой опыт с приемной семьей показал, что дети не обязаны соответствовать ожиданиям родителей. Если раньше я думала, что достаточно любить, теперь я понимаю, что иногда надо просто давать все, что можешь и не ждать ничего взамен, потому что иногда отдачи вовсе не будет.

А иногда получишь отдачу и результат там, где совсем на это не рассчитывал. Это не хорошо и не плохо, и от родителей иногда это не зависит. Зато, когда видишь результат, понимаешь, что все сложности и трудности стоили того, и радуешься в десятки раз больше.

Моя вера в успех детей – это самый лучший стимул, который дает мне силы идти вперед и справляться со всеми сложностями.

Мифы о детях с синдромом Дауна, которые Александра хочет развеять:

Миф 1: «Существуют специализированные госучреждения интернатного типа, где детям с синдромом Дауна лучше, чем в семьях».

Детские дома калечат даже обычных детей, лишают их мотивации к достижению жизненных целей. А детей с синдромом Дауна детские дома иногда просто убивают, либо они живут там в замороженном состоянии, не желая ни жить, ни развиваться.

Детям не нужны ни кормление по часам, ни режим, ни казенные вещи — им нужен значимый для них взрослый, который будет их любить и заботиться о них.

Миф 2: «Эти дети бесполезны для общества, о чем косвенно свидетельствует и само название болезни – от английского «down» – «вниз».

Эти дети в Европе даже не считаются инвалидами. Они работают официантами, продавцами, учителями, воспитателями, прекрасно рисуют, играют в театре, готовят, занимаются спортом, выигрывая у людей без синдрома.

Детям нужен не режим и порядок, им нужна любящая и заботливая семья. Фото из семейного архива.

В России их много лет сдавали в учреждения и только сейчас растет поколение детей дома. Они часто учатся в обычной школе, поют и танцуют. У них отличное чувство юмора, и они имеют успехи в творчестве. Дети самостоятельны в быту, у них есть свои хобби и увлечения, есть желание работать и трудиться.

Миф № 3: «Эти дети внешне очень похожи друг на друга, они никогда не будут ходить, не будут говорить, они никого не узнают, потому что все окружающие для них на одно лицо, и, вообще, такие люди доживают максимум до 16-ти лет».

Они похожи на своих родителей и все очень разные, с разными характерами и увлечениями. Кто-то спокоен и увлечен рисованием, кто-то активен и напорист, с лидерскими качествами. У них есть будущее, и большинство смогут жить самостоятельно.