Как девочка Аня, «внучка японского генерала», родителей обрела

Число отснятых сотрудниками фонда «Измени одну жизнь» видеоанкет детей-сирот превысило 36000. Все эти дети перестали быть «невидимыми» и получили шанс на семью. Как родители находят ребенка по видеоанкете фонда —  в истории 6-летней Ани Гуторовой и ее приемной мамы Полины Тарасовой.  

Вся семья Тарасовых.

Подписали согласие, не глядя

Москвичка Полина Тарасова увидела Аню — свою будущую приемную дочь в ролике — видеоанкете, снятой фондом «Измени одну жизнь». С того дня до знакомства Полины с Аней прошло ровно девять месяцев. «Настоящая беременность!», — смеясь, говорит Полина. Так 6-летняя Аня Гуторова, от которой за ее короткую жизнь отказались дважды, обрела, наконец, свою семью.

— Аню мы с мужем забирали из города Петровска-Забайкальского, что в Забайкальском крае. От Москвы долетели на самолете до Улан-Удэ, а оттуда еще несколько часов добирались на арендованной машине по очень плохим дорогам. Дело было в пятницу, опека в этот день работала до трех. Ворвались мы туда за полчаса до закрытия, и сотрудница, которая нас ждала, сразу же сказала: «Вот согласие, будет подписывать?» Конечно, будем! Подписали и только тогда поехали на встречу с Аней, — вспоминает Полина Тарасова тот день, когда она познакомилась с приемной дочкой.

Это был конец августа 2016 года — впервые видеоролик, который об Ане сняли сотрудники фонда «Измени одну жизнь», Тарасовы увидели в конце ноября 2015-го. Все девять месяцев они готовились к поездке за ней — в этом смысле прошедшее время и такое «рождение» Ани в новую семью действительно напоминало настоящую беременность: ведь когда ребенок рождается на свет, никто не может точно сказать, каким именно он будет.

— Не для того мы так далеко ехали, чтобы вернуться без Ани, — говорит Полина.

К принятию решения — через Школу приемных родителей

У Тарасовых есть кровный ребенок — 18-летняя дочь Саша. Им всегда хотелось еще детей, но по медицинским показаниям это было невозможно. Муж Полины, Алексей, особенно огорчался по этому поводу, и жена предложила взять ребенка из детского дома.

Алексей, Полина и Аня в детском доме. 

— Для меня в этом нет ничего особенного — моя бабушка работала в детском доме, моя мама много времени там вместе с ней проводила, поэтому тема была на слуху у нас в семье всегда, — рассказывает Полина. — Но муж сначала был против. Я решила подождать, пока он созреет — и предложила просто так, для расширения кругозора, походить в Школу приемных родителей. Учеба там не обязывает к усыновлению, просто дает представление о приемном родительстве в современных условиях.

Тарасовы учились в ШПР три месяца. Алексею, к радости Полины, все очень понравилось, он активно участвовал во всем, что предлагали преподаватели. И после этого согласился взять ребенка из детского дома.

«Противно, словно мы в магазине»

Полина стала показывать мужу фотографии детей, но он реагировал безучастно. Дня через три признался: «Понимаешь, очень противно, словно мы в магазине». Но когда они вместе увидели видеанкету Ани, Тарасовы поняли — вот она. Нашли!

— Она нам сразу понравилась, — говорит Полина. — У нее внешность заметная, своеобразная. Наполовину русская, наполовину то ли японка, то ли китаянка — неизвестно. Но когда у нас малознакомые люди спрашивают, почему дочь на нас не похожа, я отвечаю: «Наш дедушка — японский генерал». И все, вопросы отпадают.

Полина рассказывает, что во время поисков ей было не очень важно: мальчик появится в доме или девочка, главное — не новорожденный ребенок. «Понимала, что мне будет трудновато уже от бессонных ночей, хотя и с Аней несколько первых месяцев было беспокойно — она очень тревожно спала».

Минус восемь, но очки не носила

Тарасовы были согласны взять и ребенка с инвалидностью — но с такой, чтобы можно было «починить»:

— До Ани мы рассматривали возможность взять одного мальчика из Петрозаводска, но оказалось, у него тяжелая инвалидность — поняли, что не справимся. У Ани тоже инвалидность, но исправимая: близорукость «минус восемь» и небольшие проблемы с конечностями.

Аня была воспитанницей коррекционной школы-интерната для слабовидящих детей, но ходила без очков, — как и большинство других детей там. «Скорее всего, из-за нехватки финансирования. Я не понимаю, что и как она видела? — недоумевает Полина. — И ведь не падала, в пространстве хорошо ориентировалась».

Аня едет из детского дома домой.

Сейчас Аня носит очки. Врачи говорят, что нужно дождаться семи лет, чтобы глаза окончательно сформировались — тогда будет ясно, можно ли улучшить зрение.

Уже состоялось несколько операций на руках и ногах — и об этом позаботились новые приемные родители Ани.

Родом из Находки

Аня родилась в городе Находка Приморского края. Ее кровная мать отказалась от нее еще в роддоме. Говорят, что Аня — пятый ребенок этой женщины. Девочка появилась на свет недоношенной, весила меньше килограмма, но ее выходили. Через несколько лет из дома ребенка Аню забрала семья из Читы.

— Вместо родителей в свидетельстве о рождении у Ани — прочерки, — говорит Полина. — Но в личном деле были координаты женщины, которая стала Ане крестной, и недавно я ей позвонила. Она рассказала, что общалась с приемной семьей, что ее увезла в Читу. Аня внешне была похожа на них, видимо, специально подбирали. Но через год с небольшим приемные родители отдали девочку обратно. «Не смогли полюбить ребенка как своего» — так объяснили они в заявлении свой отказ.

Полина думает, что те приемные родители не были готовы к трудностям, может, даже и в ШПР не ходили.

— Аню забрали в семью, но почти сразу определили в детский сад. Она вела себя, по мнению первой приемной семьи, очень плохо: устраивала истерики, убегала, падала на пол. Она очень эмоциональный товарищ, представляю, как ей было не просто: и дома, и в саду — все незнакомые, поэтому такая реакция у нее была. А та мама решила, что это психиатрия — и вернула ее.

Дикий человечек с большими глазами

Когда Тарасовы увидели видеоанкету Ани, хотели забрать ее в начале лета, но не успели — Аню отправили в лагерь.

Аня с родителями — год в семье, дома.

— Ох, лучше бы мы за ней раньше приехали все-таки, — говорит Полина. — Когда увидели ее в первый раз, Аня была похожа на дикого человечка с большими глазами, вечно ищущего, что бы съесть? Ощущение было, что она после голодовки какой-то — не кормили их в лагере, что ли? Даже воспитательница ее не узнала — удивилась, как Аня сильно похудела.

Худенькая, с белыми бантами, в белых колготках и в стареньком, но чистом платьице — такой увидели Полина и Алексей Аню в первый раз. «Она была такая маленькая! Хотя выглядела больше на фото и видео».

Тарасовы решили остаться в Петровске-Забайкальском на несколько дней — интернат был пуст, в нем заканчивали ремонт к новому учебному году. Мужу и жене казалось, что так будет лучше для девочки — надо, чтобы она привыкла к ним, а в знакомой обстановке это сделать легче.

— Но там начали красить окна и перила — мы не выдержали запаха и переехали в гостиницу. Аню это совершенно не взволновало, как будто, так и надо. Она сразу стала звать меня «мамой». Но она всех женщин так звала. Для Аня слово «мама» раньше означало «тетя, которая сейчас со мной».

Байкал и шесть чупа-чупсов

По пути домой, в Москву, Тарасовы вместе с приемной дочерью решили побывать на Байкале — когда еще представится такая возможность? Рванули туда. Первое совместное путешествие принесло первые открытия — Полина и Алексей удивлялись Аниной говорливости.

— Наша старшая дочь Саша — спокойная, а Аня — гиперактивный ребенок. Когда это чудо бегает вокруг тебя, галдит, все время вопросы задает — это, конечно, не просто. Мы ее даже прозвали «Радиоаней», — рассказывает Полина. — Для шестичасового перелета в Москву из Улан-Удэ я запасла шесть чупа-чупсов, думала, хоть так ее «обесточу», чтобы соседей в самолете не тревожить. Но она сгрызла их почти сразу — и даже с конфетой умудрялась разговаривать: засунет ее за щечку, — и вперед!

Полина гуляет с Аней в любую погоду. Девочке купили непромокаемую обувь и одежду — чтобы можно было и в дождь, и в снег бегать по сугробам и лужам. Она ходит в бассейн, театральный кружок, занимается с нейропсихологом — чтобы Аня «притихла», нужно очень стараться, говорит Полина.

Аня начала плакать

Аня год назад и сейчас — два разных человека. Девочка поправилась, выросла. Но дело не в физических изменениях — исчезли стереотипные движения: покачивания, которые есть почти у всех детей, побывавших в сиротской системе.

— Поначалу она все время улыбалась, даже когда падала, ушибалась, — говорит Полина. — Мы объясняли, что когда больно — это не смешно. Сейчас реакции ее нормализовались, она начала плакать, когда ей больно. Мне даже говорят, что она мной манипулирует, потому что плачет часто. Но я думаю, что человеку надо дать поплакать, выразить негативные эмоции.

День рождения Ани.

Учиться Ане не просто — ей пока тяжело, она занимается без удовольствия. Впрочем, когда Тарасовы ее забрали, она не знала совсем ничего из того, что знают обычно 5-летние дети. Сейчас постигает мир по книжкам для трехлетних. Но Полина понимает, почему так происходит:

— Из-за этого постоянного страха, тревожности в детском доме у детей блокируются все познавательные способности — у них главенствует один принцип: выжить. Думаю, когда Аня окончательно почувствует уверенность в нас, дело пойдет, начнет учиться с удовольствием. В крайнем случае, у нее хорошие спортивные задатки — будет осваивать параспорт.

«Мы — команда»

— В первое время после приезда домой Аня могла за любой прохожей пойти, взяв ее за руку, — говорит Полина. — Когда видела женщин — в реальности, по телевизору, в журнале, спрашивала: «Это мама? А это мама?» Нескольких напугала на улице, бросившись к ним в объятия с криком: «Мамочка!». Но я просто говорила ей: «Аня, я здесь» — ничего никому не объясняя. Сейчас уже лучше — мы договариваемся, что с незнакомыми людьми мы не обнимаемся — и Аня слушается.

Полина не обижается на приемную дочь — тоже понимает причину такого поведения. И говорит ей, что их семья — это команда, где один за всех и все за одного.

— Ей очень это нравится. И она часто спрашивает: «Мам, мы — команда?» — «Да, Ань, команда».

Есть у Ани и еще один «любимый» вопрос, который она задает по ночам, просыпаясь от беспокойства: «Мама, когда мы встретимся?». «Мы встретимся утром, все хорошо!», — неизменно отвечает Полина.

От сочувствия к любви

В Школе приемных родителей кандидатов предупреждают, что приемного ребенка сразу полюбить не получится. Может, этого и вообще никогда не произойдет. Но это не повод отказываться от детей, взятых из детского дома. Уважение чужих интересов никто не отменял — и помощь, конечно.

— Невозможно сразу полюбить человека, каким бы он ни был, — говорит Полина. — Но к Ане с самого начала у меня было сочувствие и желание ей помочь. Пока не прорастешь в другого человека, пока не сольешься с ним, пока не увидишь свое отражение в нем, любовь не придет.

Сейчас Полина наблюдает за тем, как Аня подхватывает семейные фразочки, говорит с маминой интонацией. И понимает, что уже сильно привязалась к ней.

— Потихонечку и она прорастает в нас. И это радует.

Не каждый может взять ребенка в семью, но помочь может каждый

ria.ru