Блог Елены (MamaSugar). Как я вытягивала репку. Семейная лодка и быт

Начался мой летний отпуск, прекрасный и долгий. И наша жизнь постепенно вошла в определенный ритм.

Часть 8. Семейная лодка и быт

Читать все записи в блоге Елены (MamaSugar)

Попробую вспомнить про наши будни, про находки, задумки, ожидания, сложности, и что из всего этого вышло.

Первое, про что хочу рассказать, это про органы опеки. Думаю, что многих еще до усыновления беспокоит взаимодействие, которое предстоит с сотрудниками местной опеки.

В ШПР, разумеется, эта тема тоже обсуждалась. Мы между собой (будущие родители) строили предположения насчет проверок условий быта и делились историями про ревизию холодильников и пыли на корешках книг.

Наша сотрудница опеки, А.С., с виду показалась мне здравой и заинтересованной в судьбе Ани. Чтобы соблюсти все формальности, мы договорились на определенный день, А.С. планировала прийти с их психологом и немного пообщаться, посмотреть, как чувствует себя Аня в новом доме, задать стандартные вопросы.

Читать также — Проверка или вторжение: сколько лет контролируют усыновителей?

Надо сразу отметить, что помимо формальностей, А.С. была открыта и к обычному общению — поделилась рецептами завтрака, который любят ее собственные дети, рассказала, куда можно бы сходить с Аней в нашем районе (я переехала сюда всего пару лет назад и не особенно знала про инфраструктуру района по части детского досуга).

У меня, в свою очередь, был ряд вопросов по поводу устройства в школу, того, как часто нужно сдавать опекунский отчет, какие есть возможности для ребенка с инвалидностью по части необходимых занятий и подобных моментов.

На то время выплаты опекунские еще не пришли, и по сути все наши затраты я обеспечивала из личных средств, совершенно не задумываясь, «мои» или «Анины» это расходы. Я сразу решила сходить с Аней в неврологический центр, протестировать настоящую ситуацию и узнать, как можно улучшить ее состояние и развитие. Стали ходить на БАК (биоаккустическая коррекция) и на баротерапию (Аня с удовольствием забиралась в барокамеру, что мне, как человеку с клаустрофобией, казалось просто нереальным достижением). Не могу сказать, что все это имело эффект.

Какой вывод сделала я: эти процедуры используются для огромного спектра сложностей неврологического характера. Не отрицаю, что может дать благотворный эффект, возможно, для детей младше, у которых развитие прямо вот в самом разгаре. Но в целом было интересно смотреть реакцию Ани, обсуждать ее впечатления.

Настал день визита сотрудников опеки. Мы уселись на диван, А.С. позадавала вопросы из серии «как тебя зовут и сколько лет?», «где ты живешь?», «расскажи про Лену» (Аня сначала пару недель звала меня мамой, а потом стала говорить «Лена»).

Аня смущалась — вообще она обычно так всегда небыстро идет на контакт. И с моими друзьями, и с родственниками, с коллегами — со всеми, с кем мы пересекались, с кем я знакомила Аню, с кем мы общались, тенденция была одна и та же.

Сначала скованность, зажатость, Аня была немногословна и старалась никак не активничать. Присматривалась, наблюдала. Тот, кто более активно шел на контакт, довольно быстро пробивал этот первый барьер. Аня более охотно отвечала на вопросы, привыкала к человеку.

Потом А.С. посмотрела Анину комнату, проверила содержимое холодильника, да-да, это был не миф. Но как проверила — заглянула, там продукты и кастрюля с супом (Аня не есть почти никаких супов, а я на радостях наварила целую большую кастрюлю, мне предстояло питаться супом самой!)

Потом А.С. сделала фото для отчета — просто Аня сидит на диване и напряженно смотрит в камеру телефона. После этого мы договорились о текущих вопросах, А.С. ушла и только потом вспомнила, что забыла пригласить психолога. Договорились на более поздний повторный визит.

На тот момент Аня уже более-менее нормально общалась с двумя моими коллегами и двумя моими подругами. У трех из них были дети, и мы подумали, что было бы неплохо, чтобы мы вместе куда-то ходили, для Аниной социализации это было в самый раз. Со своим ровесником Ане, конечно, было сложно — слишком разное развитие и интересы, это было ожидаемо.

Даже без диагнозов, я думаю, в детском доме есть явный элемент «отката» по возрасту, надо допрожить более младшие годы. Иногда откат бывает практически во младенческое состояние и тебе говорят: «Я — ляля. Хочу быть лялей», с характерным изменением голоса и примерно на этот возраст взглядом. И это делает 13-летний подросток. Но об этом пока не рассказываю, это история про младшую.

Читать также — Адаптация приемного ребенка: четыре возраста и четыре стадии

Лучше всего общение пошло с ребятами младше 10 лет. Нашлись общие темы для разговора, а уж место общения — детская площадка, прихваченные вовремя ролики, велики, самокаты сделали свое благое дело. Стали даже книгами меняться.

Ребятам было интересно и комфортно с Аней, и ей тоже. Виделись нечасто, работа, но продуктивно и весело. Тема «приемности» детьми как-то не поднималась, кому-то это было очевидно, кому-то не важно. Просто Аня, дочка тети Лены. Нормально.

Наше взаимодействие состояло из разных трогательных мелочей. Вот мы поехали на речку и начался ливень, вот мы, поддавшись странному порыву собираем молодую крапиву на суп (особенно учитывая, что я и в детстве-то с сомнением относилась к таким вещам), придумываем синонимы к словам и выясняется, что Аня знает больше «неприличных», чем «приличных». Притираемся.

Аня дома громко ругается и кричит, что в детдоме лучше (речь, конечно, идет про режим дня, ограничения по использованию телефона и время на сон). «Ты не спишь, значит, и я не буду спать!» Или, наоборот, когда мать хочет лечь пораньше, любопытная голова проверяет твое терпение и заглядывает в комнату каждые пять минут, придумав какой-нибудь сносный предлог.

«Стой хоть на голове, окей, но, если войдешь в мою комнату, я буду такая злая, как еще никто не видел!» А в ответ: «Я видела, даже еще злее тебя!» — опыт ПНИ, что я против него…

Новые впечатления. Мне очень сложно представить, что чувствует ребенок, росший в маленьком поселке городского типа, несколько раз выезжавший на конкурс в областной город, когда он оказывается на Никольской улице в Москве, в самом, считай, центре, в самый разгар празднования победы сборной на Чемпионате мира…

Было и такое, мы поехали с семьей друзей, было весело, Ане было не страшно, и это чуть меньше месяца после того, как ее жизнь изменилась. Она быстро к чему-то смогла приспособиться.

Первый документ, который мы с Аней сделали в МФЦ — загранпаспорт, обычный паспорт оформили чуть позже, в августе ей исполнялись заветные 14, а мне пришлось долго объяснять, что за подпись такая, куда ее ставить.

Много ситуаций с конфликтом, я даже радуюсь им — раньше выйдет весь этот сор, легче станет Ане. Это нельзя держать в себе, это надо выпускать и от этого избавляться.

Вот смотрю свои дневниковые записи, через месяц пишу, что появился свой «внутряк», этакие семейные мемы и шутки, словечки. А еще довольно быстро выяснилось, что Аня очень любит заниматься с малышами, ходит по пятам, помогает, играет и совершенно искренне наслаждается общением с ними.

Читать также — Приемные родители должны верить в то, что их ребенок справится

А увидела я это в нашей самой первой поездке. Моя подруга запланировала на пару дней поехать в Нижний Новгород, давно была такая идея и вот, обстоятельства удачно сложились. Она ехала с маленькой дочкой, ну а я решила присоединиться к ним вместе с Аней.

Читать все записи в блоге Елены (MamaSugar)