Антон Носик — Измени одну жизнь: проблемы внутрироссийского усыновления

В среду благотворительный фонд ChangeOneLife.Ru устроил выездное заседание попечительского совета. Оно началось в 9 утра и закончилось в 9 вечера. За это время мы успели объездить 2 детских дома на разных окраинах Москвы и провести встречу с приемными родителями на родной моей Речнухе, в Монтессори-центре «Солнечный город». Впрочем, расскажу по порядку, зачем мы этот 12-часовой попсовет вообще затеяли.

ChangeOneLife.Ru — это такой проект, работающий на внутрироссийское усыновление. Я о нем неоднократно тут писал. У фонда есть два основных направления деятельности. Во-первых, съемка видео сирот в детдомах. Три года снимаются ролики, выкладываются на сайт фонда, рассовываются по партнерским площадкам (например, Mail.Ru Group) — и люди, посмотрев эти видеоанкеты, усыновляют снятых там детей. К этой минуте отснято 21.929 видеоанкет, и 5862 ребенка по этим анкетам уже усыновлено. Это примерно половина всех сирот, усыновлённых в России за последнюю пару лет.

Во-вторых, фонд занимается поддержкой приемных родителей. От момента, когда у них только зародилась идея взять детдомовского ребенка, и далее везде.

Пару лет назад работа фонда была проста и комфортна. Снимали видео, выкладывали его в Интернете, партнеры раскидывали ссылки, и ребенок довольно быстро усыновлялся. Но те времена, похоже, прошли. Сегодня в российских детдомах остались только больные дети, с тяжелыми диагнозами, и достаточно взрослые, которых никто не хочет усыновлять, да и сами дети в основном уже перегорели, больше думают о предстоящей жизни в собственной, предоставленной государством, квартире, чем о семейном устройстве…

В этой связи фонду нужно думать, как модифицировать дальнейшую работу, приспособляясь к новым реалиям.
В поисках ответов на этот вопрос мы вчера посетили детдом для малолетних, детдом для взрослых детей, затем встретились с приемным родителями в центре «Солнечный город». Услышали массу человеческих историй и взаимоисключающих мнений про усыновление, вникли в особенности текущей реорганизации детских учреждений, чему-то порадовались, чему-то огорчились… Ближе к ночи составились наброски, которые мы, надеюсь, доработаем в ближайшие недели до полноценного плана работы на 2016 год. Когда эти решения будут приняты, я о них тут непременно напишу. А пока — значимое из услышанного.

После принятия «закона подлецов» в России реально начались какие-то подвижки в сфере внутреннего усыновления. В частности — экономические стимулы. В деревнях они сразу протранслировались в простую хитрованскую схему: мать сдает ребенка в детдом, ее родственники тут же этого ребенка забирают обратно, и получают до 18 лет на него пособие как усыновители, при том, что жить он может с той же матерью. Государственные деньги в таком случае просто пилятся и пропиваются. Но и в городах материальные стимулы зачастую играют чрезмерно большую роль в решении взять ребенка из детского учреждения. До 70% приемных родителей теряют связь с приемными детьми после прекращения финансирования. Если речь идет об инвалидах — их просто возвращают государству при достижении совершеннолетия. И государство привычным движением засылает их в ПНИ.

Чем серьезней у ребенка диагнозы, тем больше пособие для усыновителей от государства. Раньше бизнес медкомиссий состоял в том, чтобы здоровому ребенку нарисовать какой-нибудь ВИЧ для нужд международного усыновления, а теперь и для внутреннего тоже есть мотивация рисовать диагнозы, с которыми больше платят.

Детдомам (которые теперь называются «Центрами содействия семейному устройству») спускается в последнее время разнарядка: раздавать детей по приемным семьям. Идея о приоритете семейного устройства перед государственным содержанием стала, по сути дела, доминирующей. При этом в последнее время самоцелью, по американскому примеру, объявлено сохранение биологической семьи.

В теории это, конечно же, хорошо и правильно, а на практике реализуется в духе пресловутой палочной системы. Биологических родителей уговаривают не отказываться от детей окончательно — можно ведь их сдать государству «по заявлению», и навещать в детдоме (он же «Центр содействия») раз в полгода, сохраняя родительские права. Одно из практических следствий — такие дети, всю жизнь содержащиеся в госучреждениях, не могут быть никем усыновлены. Хотя de facto их биологические родители никакой заботы о них не проявляют, и семьи как таковой у этих детей нет.

О тех детских учреждениях, в которых мы побывали, могу сказать, что очень сильно впечатлен — и оборудованием, и, прежде всего, персоналом. Там работают очень разумные, грамотные и душевные люди, большие энтузиасты своего дела. Жизнь у них, конечно, непростая: реорганизации идут одна за одной, чиновничество неутомимо изобретает все новые правила, взамен едва вступивших в силу вчерашних новаций. И все это происходит на фоне пресловутой московской «реформы здравоохранения», которая, по сути, сводится к тупому урезанию штатов. В детских учреждениях упраздняются медицинские блоки, изоляторы, ставки медиков и медсестер. С учетом того, что дети там остались в основном с серьезными патологиями, эти сокращения воспринимаются сотрудниками с ужасом. Когда к шести детям-инвалидам на ночь без права сна прикрепляется одна санитарка, то не очень понятно, как она сможет их утром всех поднять, одеть, умыть и накормить.

Изменения в лучшую сторону тоже есть: разукрупняются группы, вводятся новые нормативы, по которым количество детей, проживающих в детдоме совместно, сокращается. К сожалению, гладко было на бумаге: само по себе появление нормативов не влечет за собой автоматической перепланировки жилых помещений. Для этого нужен ремонт, а он подразумевает внеплановые расходы. Без ремонта остается старая планировка, а общее количество детей в учреждении не поменялось — то есть жить они будут там же, где и до принятия нормативов, расселить их некуда.

Одна из искрометных чиновничьих новаций — запрет детским учреждениям тратить деньги на срочные нужды. Недавно еще существовала квота в 100.000 рублей, на которые детдом мог самостоятельно закупить детям предметы первой необходимости. То есть ехал воспитатель с группой детей в магазин, там выбирали и примеряли одежду и обувь по своему вкусу. Теперь стало нельзя: деньги нужно занести на счет учреждения и объявить тендер в соответствии с 44-ФЗ. Побеждают в этих тендерах на заочную поставку одежды и обуви правильно обученные юрлица, а потом присланные ими вещи пылятся на складе детского учреждения: воспитанники не хотят это носить, да и размеры у детей меняются быстрей, чем государственная бюрократия успевает выполнить все свои ритуальные танцы с бубном. Хотели как лучше…

Очень интересно было услышать о том, как детские учреждения справляются со свалившейся на них миссией «содействия семейному устройству». Если для ChangeOneLife.Ru такая работа профильная, то для вчерашних детдомов она в новинку. Тем не менее, там быстро додумались до эффективных механизмов «маркетинга» своих сирот на опеку/усыновление. Агитацию за внутрироссийское усыновление ведут на государственных предприятиях, в церквях, в структурах МВД и других силовых ведомств. Госпредприятия хороши тем, что там можно сразу окучить много потенциальных усыновителей. Церкви — тем, что люди, туда приходящие, как правило, пытаются решить свои экзистенциальные проблемы, или искупить грехи. В обоих случаях усыновление может стать решением…

Отдельный круг проблем связан с поддержкой приемных родителей. История в основном не о деньгах, а о том, что усыновители, забравшие ребенка из детского дома, оказываются один на один со множеством проблем, о которых они заранее не были предупреждены — медико-социальных, административных, бытовых. Какова б ни была тут вина государства, решение этой проблемы, очевидно, по плечу гражданскому обществу, на чиновников особенной надежды нет. То есть, с одной стороны, необходима самоорганизация сообщества приемных родителей, с другой — должны подставить плечо фонды, поддержав создание эффективных схем помощи, поддержки, консультаций и ухода за приемными детьми.

Прямым следствием проблем, возникающих у приемных родителей, является неуклонно возрастающий процент возврата детей в госучреждения. Отчасти это связано с увеличением числа взятых оттуда детей: решение об опеке/усыновлении сегодня все чаще принимается под влиянием сиюминутного импульса, без трезвого учета возможностей приемной семьи. Импульс проходит — детей возвращают. При этом их шансы найти новую приемную семью сокращаются. Но во многих случаях решение взять ребенка было не импульсивным, а вполне взвешенным и продуманным. Просто потом выяснилось, что возможности ограничены, и помощи извне ждать не приходится. А тут проблема как раз в поддержке, профессиональной и социальной. О которой мы будем думать. И, надеюсь, что-нибудь придумаем.

ЖЖ Антона Носика