Испорченная

Лина

— А хочешь, я тебе скажу секретик? Только обещай, что никому не расскажешь?

— Обещаю.

— Я больше не ребенок. Я теперь настоящая женщина.

— Как это?

— Ну… У меня был настоящий секс. Я теперь взрослая.

— Ни фига себе! И как?

— Не знаю. Не поняла. А ты куклу принесла? Давай играть?

— Давай, только сегодня я буду мамой, а ты дочкой.

Игорь

Игорь, с детства избалованный маменькин сыночек, рано женился «по залету». Ему еще не было 18, когда Ольга ему сказала, что ждет ребенка. А ведь он ее и не любил никогда. Крупная, грубоватая деревенская девушка была совсем не в его вкусе. Кроме того, она была его старше почти на 8 лет. Угораздило, что называется, по пьяни «залететь».

После родов Ольга еще больше раздалась, перестала пользоваться косметикой. С ней было скучно, секс случался все реже, и из радости превратился для Игоря во что-то вроде отбывания повинности. Однако разводиться с Ольгой он не торопился.

— Хорошее дело долгом не назовут, — под водочку и закуску шутил Игорь.

— А чего не бросишь-то ее? Нашел бы себе помоложе.

— Да где я еще с квартирой найду? Ну, уйду, и чего? В общагу? А жить на что? Работать в две смены? Носки себе самому стирать? Готовить? Я так не привык. Ты меня прости, но по мне так главное в бабе — квартира. И чтобы любила, и мозг не выносила. А секс можно и на стороне найти. Ну, и ребенок у нас общий.

— Да можно подумать, ты его воспитываешь? Сколько, год уже не видел? Где он у тебя? У бабушки в Анапе? Отправил, чтобы самому не заниматься? Работу, типа, искать? Ну, и где твоя работа? Ха-ха! Ребенок у него общий! Ну-ну, давай, наливай! Ты меня прости, я может пьяный, но Игаша, я вот тебе что скажу, заведи хоть себе любовницу молодую. А то это… Засохнет и отвалится!

— А я, вообще-то, уже…

— Да ладно, колись!? И молчит, вот гад! Лучший друг называется!

— Ну, Ольга моя, ты же знаешь, племянницу свою под опеку взяла? Линочку? Потрясная телочка, да?

— Да ну, она же мелкая, ты чо.

— Мелкая, а влюблена в меня, как кошка. И грудь у нее…мммм. Ну, я ее в ресторан сводил, туда-сюда, духи подарил, на дискотеку сводил, вина купил. Ну,  поломалась месячишко, а потом… Все закрутилось…

— А жена не догадывается?

— Неа. Я ее так грамотно настроил, что, мол, если Ольга узнает, то тебя обратно в детский дом запихнут. Она детского дома боится, как черт ладана.

— Офигеть! Не гонишь? А не боишься, что она жене стуканет? Они ж того… В одной квартире, какбэ. Скандала не избежать. Под танк, наверное, безопасней попасть, чем твоей бабе под руку.

— Да чего ей стучать-то на меня? Она же меня любит. Я для нее этот, как его… Во, кумир! Отец ее только пил, да бил. Мать свою она вообще не помнит. Три года в детском доме жила, пока Ольга ее «выхлопотала».  А я… Я ей красивую жизнь показал: рестораны, подарки дорогие. Машину обещал купить, когда 18 исполнится.

— А ей сейчас сколько?

— 12.

— Да ладно! Вот ты подлец! Ну, я  в восхищении. Я думал больше. Выглядит она ого-го! Я бы сам замутил.

— Прикинь, она еще в куклы играет! Ольга ей на день рождения Барби подарила. А вечером я ее на свидание повез, пока моя бабку навещать пошла. Так Линка в гостиницу с этой Барби поехала, прикинь, ржака?

— Ну, давай, наливай еще, а то уже вечер скоро. А мы баню затопить хотели.

Ольга

Сегодня Ольга почувствовала себя на работе плохо. Сильно болело в боку. Набрав номер телефона Игоря, Ольга услышала длинные гудки. Муж не брал трубку.

— Марья Васильевна, можно я домой поеду? Что-то мне не хорошо. Вы тут без меня справитесь?

— Да езжай, милочка. Отдыхать тебе надо, ишь, в три смены пашешь, без выходных-проходных. Двое мальцов. Чошь не заболеть. Отдохни хоть малость. Нехай твой бездельник поработает. Сидит, поди, окаянный, все на твоей шее?

— Да что-то никак у него с работой не складывается. То не берут, то денег мало.

— А что же не берут-то? Вона, пускай к нам на склад идет, у нас там завсегда грузчики требуются. Гони его к черту, тунеядца такого.

— Да как его гнать-то? Люблю я его, как вот встретила  в первый раз, так и все, голову потеряла. Умеет он быть милым, то «заюшка» меня, то «кисонька», ручку поцелует, ножки помнет. Да не смотри, что молодой, такой он продвинутый, не чета мне, деревенской. Ну, я побежала, до завтра!

Накинув платок на голову и придерживаясь за больной бок, Ольга поспешила домой. По пути, притормозив около палатки с мороженным, прихватила пломбир для Игоря и  шоколадное для Линочки. Открыв дверь своим ключом, Ольга прошла в комнату и остолбенела. На коленях у Игоря сидела полуголая Линочка. Ее руки бесстыдно шарили по оголенной мужской груди.

— Ах, ты, сучка, ах, ты, дрянь! — неистово закричала Ольга. — Я же тебя, змея ты подколодная, пригрела на своей груди, мать заменила, из детского дома вытащила! Своего ребенка бабке отдала, работаю на вас троих в три смены! Тебе, вот, морожку таскаю. Тебе, не сыночку родному!

Ольга громко истерически зарыдала. Лина переминалась в углу. В ней смешивались противоречивые чувства. С одной стороны, ей давно было безумно стыдно. Она понимала, что совершила что-то плохое, так нельзя. Но кроме стыда в ней давно бушевала ревность. Игорь давно обещал ей «сбежать» в другой город, но каждый раз находил предлоги, почему «не сейчас». Это мучило ее.

Вместо игр с подружками она все чаще уходила в парк за школой и там долго-долго плакала.  Она и боялась, и ждала этой мучительной развязки. Ждала, что Игорь сейчас скажет правду Ольге, что Ольга их поймет и отпустит.

И поедут они с Игорем к морю, в Анапу, там у него дом, мать, сын. А если Ольга не отпустит, то они сами уйдут. Хотя Ольгу она любила, как самого близкого на свете человека. Как любят мать, она не знала, не помнила, но думала, что именно так.

Игорь предательски молчал. Прорыдавшись, Ольга, как одержимая, схватила чемодан и начала сваливать туда Линины вещи, приминая их ногами.

—Ах, ты, стерва! Семью мне сломать решила? А, ну, пошла, пошла отсюда! Беги, давай, в опеку, скажи, что выгнала я тебя! — Ольга схватила Лину за волосы и вытолкала порог. Девочка не сопротивлялась. Слезы душили ее.

— Игорь, ну как же так, что же ты ее пустил-то? Это что-же вообще происходит-то?

— Ну, заюшка, ты же знаешь, я никогда бы не посмел. Сам ошалел. Сижу, телевизор смотрю, а тут она входит, и плюх, такая, на коленки ко мне. Я аж опешил. А тут ты врываешься… Да ты знаешь, она вообще давно ко мне подкатывала. И правильно, что ты ее выгнала! Давно пора!

Пойдем, я тебя покормлю. Да не трясись ты, ушла, и черт с ней. Я тебе сразу говорил, не надо ее брать. Только деньги из тебя тянет и тянет.

— Да я давно заметила, как она на тебя смотрит. Ох, Игорюшечка, не хорошо мне что-то.

— Полежи, родная, полежи, нельзя тебе нервничать. Я тебе сейчас корвалольчику накапаю.

Нина Сергеевна

— Тут-тук. Нина Сергеевна, к вам можно?

— Заходите. Вы по какому вопросу?

— Добрый день. Мы на дне открытых дверей в детском доме девочку увидели. Лина, вот ее фото,  — мужчина протягивает фотографию. Женщина за его спиной стеснительно переминается с ноги на ногу. — Вот, приглянулась нам эта девочка, хотим взять ее. На нашу погибшую дочь похожа, как две капли. Мы дочь 9 лет назад потеряли, так больше детей Бог нам не дал.

— Лина, Лина, а кто же это у нас такая? Ах, так это Лина Воробьева. Да вы что, она же испорченная, зачем вам это?

— В каком смысле «испорченная»?

— Да она уже с мальчиками живет, ее врач смотрел. От нее даже собственная тетка отказалась, «озабоченная» она. Тетка говорит, что мужу прохода не давала, голая на него сама лезла. Одержимая прямо, нимфоманка. Надо вам такое? Выкинет чего, а вы еще сядете за нее. Вы себе лучше нормальную девочку найдите. А эта… Все. Считай, пропала.  Представляете, там гены какие?

Женщина дергает мужа за рукав и шепчет:

— Милый, уходим, это точно не наш вариант.

Послесловие

Лина — тот редкий ребенок, которого не испортит «сиротпром», один на сотню, а может, даже на тысячу. Про таких, как она, говорят: «Все, что не ломает — делает сильнее».  Лина успешно окончит школу, поступит в институт. Ее фото многие годы будет висеть на доске почета детского дома.

На последнем курсе института она уедет в Будапешт по программе обмена студентами, там выйдет замуж, довольно удачно устроится на работу, родит ребенка. Она никогда не будет вспоминать прошлого.  В ее альбоме не будет ни одной детской фотографии.

«Мой внутренний ребенок умер много лет назад, давайте не будем его уже откапывать, это ни к чему», — скажет она психологу. Детство навсегда останется для нее запретной темой и не будет являться даже во снах.

Прошлое лишь однажды напомнит о себе. Спустя 20 лет после того, как Ольга выгнала ее из дома, Лина с мужем приедут в Москву навестить ее институтскую подругу. В лифте отеля Лина увидит толстого потертого мужчину с лысиной и с заплывшим лицом. В нем она с трудом узнает Игоря.

Он же не узнает Лину, выйдет на третьем этаже и растворится во мраке коридора. Двери закроются, и лифт плавно заскользит выше. Лина прижмется к мужу и тихонько посмотрит в зеркало. Слабая улыбка горечи и презрения мимолетно коснется ее молодого красивого лица.

От автора

Я бы хотела сказать вам, что вся эта история – плод моего воображения. Но лишь отчасти. Прототип каждого героя взят из жизни. И Ольга, и Игорь, и Лина, и Нина Сергеевна – реальные живые люди, которые живут, ходят с нами по улице. Когда-то они говорили примерно то, что говорят герои моего рассказа.

Конечно, имена, места, биографические события изменены. Да и рассказ, признаться, соткан из двух, как близнецы, похожих историй. Однако эти истории имели место быть, и я, будучи ребенком, могла наблюдать первую, и много позже – вторую.