«Это мои дети, я точно не ошиблась с выбором!»

«С моей стороны была адаптация на, скажем так, животном уровне. От девочки ужасно пахло мочой, немытостью, мышами… Я не брезгливая по натуре, но даже меня тошнило. И как бы я не мыла ее каждый день, этот запах долго не уходил. Я полагаю, так проявляется тот самый гормон стресса, в котором ежедневно дети находятся в системе. Постепенно этот запах ушел», — многодетная мама из Москвы Ольга Цуркан рассказывает о своих чувствах: как она переживала принятие в семью детей, как менялась, воспитывая их. Об этом – в материале фонда «Измени одну жизнь».

На пути к приемному родительству

Ольга вместе с супругом Русланом воспитывают шестерых детей: троих кровных и троих приемных. Кровные: Павел (19 лет ), Петр (16), Матвей (5). Приемные: Анастасия (7), Илья (6), Софья (5). Как начинался путь супругов к приемному родительству?

«Однажды я наткнулась в Интернете на фотографию маленькой девочки, которая ищет семью, и стала изучать тему усыновления и других видов семейного устройства, — вспоминает Ольга. — Поняла, что могу родить еще и сердцем. Мне очень хотелось дочку. В течение нескольких месяцев ежедневно читала статьи о приемном родительстве, о детях-сиротах, о том, каким образом можно ребенка принять в семью, что для этого необходимо. Почему-то трудно было сделать первый шаг – позвонить в ШПР и записаться на занятия. Я оттягивала этот момент, понимая, что обратной дороги уже не будет. И однажды почувствовала: тянуть нельзя, где-то ждет меня мой ребенок».

Муж поначалу не поддержал Ольгу, но она решила, что начнет учиться в ШПР, будет рассказывать супругу о том, что узнала, и потихоньку он проникнется идеей приемного родительства. Так впоследствии и случилось.

В ШПР, где училась Ольга, ей настоятельно рекомендовали при приеме ребенка в семью либо уходить в отпуск на год, либо увольняться. Ни то, ни другое Ольге не подходило.

«Я — работающая мама, моему младшему кровному ребенку тогда было 1,8 года, — вспоминает Ольга. — Мне сказали на выпуске в ШПР: «Либо увольняйся с работы, либо не бери ребенка». Я пришла домой в слезах. Мне хотелось услышать слова поддержки, варианты привлечения дополнительных ресурсов… Конечно, идеально, когда женщина занимается только детьми, но жизнь многогранна, я не могу себе позволить не работать. И я понимала: даже с работающей мамой ребенку лучше, чем в детдоме. К тому же, у меня была помощь».

Ольга ежедневно просматривала Федеральный банк данных о детях-сиротах, а также различные сайты, в том числе и сайт фонда «Измени одну жизнь». «Мне попадались анкеты детей из Кировской области, в переписках и обсуждениях как бы невзначай меня спрашивали, не из Кировской области ли я ищу детей? Кроме того, мои корни оттуда, бабушка там жила, родители там же родились… И я поняла, что буду искать ребенка там. И не ошиблась», — говорит многодетная мама.

После того, как она решила ехать именно в Кировскую область, выбрала анкету девочки,  позвонила региональному оператору. «Дело было в начале декабря, — вспоминает Ольга. – Оператор сказала, что у них период отчетности, попросила меня приехать за ребенком в феврале. Столько я ждать не могла! Чувствовала, что мне нужно торопиться, ведь где-то ждет меня моя дочь. Это очень странное, невероятное ощущение, основанное только на интуиции, без всякой логики, только чутье. Я уговорила регионального оператора дать телефон опеки, позвонила, и специалист любезно согласилась меня принять».

Ольга купила билет на поезд и поехала в Киров. На приеме попросила все анкеты детей. Специалист, в свою очередь, предложила посмотреть фотографию девочки, которая ей самой очень нравилась.

Соня, Илья и Настя

«От знакомства с этой девочкой отказались несколько кандидатов – только из-за цвета ее волос, — говорит Ольга. — Она рыженькая, даже золотая. Как только я взглянула на снимок – у меня буквально затряслись руки. Я тут же сказала, что хочу познакомиться с этой девочкой. На самом деле, я уже тогда готова была подписать согласие. Но вроде так не делают, и я поехала в дом ребенка».

Первая встреча с Соней.

Сонечку Ольга узнала сразу же среди детей. Когда девочку привели знакомиться с будущей мамой, она подошла и положила голову Ольге на колени.

«Конечно, я очень волновалась, — говорит Ольга. — На тот момент Сонечке было 2,2 года. Она не говорила, только произносила звук «у». Мы поиграли, я много с ней разговаривала, в глаза она мне не смотрела. Ей было необходимо индивидуальное внимание. Мне разрешили покормить Соню. Ела она торопливо, обеими руками запихивая себе хлеб в рот.

Ольга переслала фотографию Сонечки родным, старший сын и муж сказали: «Наша! Забираем!» Будущая приемная мама вернулась домой — подготовиться к приему дочки. И 30 декабря Соня была уже в семье — вот такой получился «подарок» к Новому году!

У Сони есть старший брат-подросток, он живет в интернате. Среднего брата забрали родственники, а младшая сестренка Сони удочерена. К сожалению, новые родители сестренки на контакт с Ольгой не пошли, хотя она оставляла опеке свои контактные данные.

Спустя почти два года у Ольги появились еще двое детей — брат с сестрой — Илюша и Настя, тоже из Кировской области. Как и в первый раз, приемная мама ехала за другими детьми — за двумя сестрами, но в итоге все сложилось иначе. Бабушка сестер, узнав, что к ним едет потенциальный кандидат, оперативно оформила опеку на одну из девочек, но не забрала ребенка, а оставила в интернате. А «разделять» девочек никто не хотел. В опеке сказали, что в дальнейшем бабушка и на вторую девочку оформит опеку, и также оставит по заявлению в интернате…

«Как сложилась судьба сестренок — мне неизвестно, во всяком случае, в ФБД их анкет нет. И когда я пришла в опеку все к тому же специалисту, с чьей легкой руки я нашла Сонечку, она мне также предложила познакомиться еще с двумя детьми. Вот так Илюша и Настя оказались в нашей семье», — говорит Ольга.

Настя на первой встрече в детдоме.

У Насти с Илюшей есть еще два брата и сестра. Скорее всего, в их кровной семье есть еще младший ребенок, поскольку на момент лишения родительских прав мама была беременна… Один брат живет с бабушкой. Другой находится под опекой. Ольга говорит, что она планирует в скором времени с ним и с его новой мамой встретиться, чтобы Илюша и Настя могли общаться с братом. Их сестра пока еще находится в интернате. Но, по словам Ольги, есть предпосылки, что и ее судьба в недалеком будущем изменится к лучшему.

Безусловно, нахождение в системе не могло пройти для детей бесследно. Да и опыт в кровной семье наложил отпечаток на развитие ребят. Соня, к примеру, в системе — с рождения. У нее, по словам Ольги, достаточно сильная депривация. Что-то уже ушло, что-то остается, например, яктация (неврологический феномен, который проявляется у детей в раннем возрасте, выражается в хаотичном маятникообразном качании головой или телом), общее недоразвитие речи, дальнозоркость с астигматизмом. У девочки часто возникают обструкции на фоне ОРВИ, Ольга говорит, что приходится прикладывать максимальные усилия, чтобы такие осложнения не перешли в астму.

Илья в детском доме.

«У Илюши — ЗПР, сходящееся косоглазие, астигматизм.  У Насти также ЗПР, дальнозоркость, плохая память, — рассказывает Ольга. — Но нам повезло с врачами и специалистами. Есть к кому обратиться за помощью, это очень важно».

Адаптация

«Адаптация у каждого из детей была разная, и у меня по отношению к каждому ребенку она проходила тоже по-разному», — рассказывает Ольга.

Когда Ольга только забрала Соню из дома ребенка, девочка в поезде не ела, ни пила, ее рвало, был понос, она не спала двое суток. Для нее все было страшно. Ведь она жила взаперти,  а тут сразу много впечатлений, страх…  Соня очень долгое время боялась шума машин, громких звуков, в коляске ездила лицом вниз, либо закрывала его руками.

«Ее где поставишь – там и стоит. Как кукла, — говорит Ольга. — Воды боялась до тремора в подбородке. Когда я первый раз поставила Соню в ванну, чтобы помыть, она повернулась лицом к стене, ноги — по ширине плеч, руки вытянула вверх — к стене, подбородок дрожит, молчаливый плач… Как в тюрьме. На все это было реально страшно и больно смотреть».

Ольге очень помог… ее кровный младший сын Матвей. Они с Соней как двойняшки получились, разница в возрасте — 5 месяцев (Соня постарше). Ольга говорит, что сажала сына в ванну с игрушками, а Соня смотрела на братика. «Он ей предлагал игрушки, брызгал водой, хохотал, — рассказывает многодетная мама. — Соне стало интересно потрогать воду. И на четвертый день она согласилась сесть в ванну с водой. Это было для нее настоящим открытием! Оказывается, вода может быть теплой, по ней можно шлепать руками, и будут брызги, и это приятно! С тех пор она обожает воду!»

Соня и Матвей.

Первые дни Соня сама не поднималась в кроватке, хотя видно было, что она хочет на горшок. Команды нет – она не встает. Взять на руки и покачать девочку было очень сложно.

«Она вся как бревнышко, напряженная, как вытянутая струна, — говорит Ольга. — Видимо, не понимала, что именно я хочу сделать». Постепенно Соня научились расслабляться на руках, позволяла себя качать.

«С моей стороны была вначале адаптация на, скажем так, животном уровне. От Сони ужасно пахло мочой, немытостью, мышами… Я не брезгливая по натуре, но даже меня тошнило. И как бы я не мыла ее каждый день, этот запах долго не уходил. Я полагаю, так проявляется тот самый гормон стресса, в котором ежедневно дети находятся в системе. Постепенно этот запах ушел», — говорит многодетная мама.

Проверка на прочность

Намного сложнее проходила адаптация Ольги с Настей и Ильей. По сути, она продолжается до сих пор. «В октябре будет два года, как дети с нами. Все-таки, когда приходят подросшие дети в семью, это сложнее для принятия. Уже есть какой-то свой жизненный багаж, свои привычки, и все это непросто встроить в сложившуюся в семье систему, принять новые правила», — рассказывает Ольга.

Соня, Матвей и Настя.

С самого начала она монотонно, пошагово объясняла детям, как ходить в туалет, а затем мыть руки, многое рассказывала и показывала. Не один раз, а постоянно, поскольку память у обоих совсем была плохая.

 «Мы просто тренировали элементарные навыки гигиены, общения, вежливости, — рассказывает многодетная мама. — На вопросы, когда принесут одежду, где столовая и когда еда появится, рассказывала, как это происходит в семьях. Кто и как стирает одежду, гладит, кто готовит еду, что хлеб не на дереве растет, а курица не рождается сразу жареной.  Психологически немного изматывало. Ведь мне казалось, что дети были в семье (в детском доме они находились меньше года), многое знают и умеют, но по факту все было не так».

Дальше пошли проверки на «родительскую прочность», проверки границ, как далеко дети могут зайти в своих ухищрениях. Проявлялась агрессия, вранье — постоянно, прятание описанного белья в чистую одежду, истерики и еще много разного…

«Рекомендуют первый год никуда не вывозить приемных деток, но я хотела как лучше, и мы поехали в Турцию, в Сиде, просто райское место, много развлечений, разной вкусной еды, аквапарк, море… И от всего этого у них просто «снесло башню», — вспоминает Ольга. – Дети были не готовы ко всем этим радостям, а я не готова была к их проявлениям. Не буду описывать, что они мне устраивали, но помощь психолога мне потом потребовалась в срочном порядке, поскольку мои эмоциональные ресурсы были на нуле. Мне уже нечего было дать детям, а вкладывать в них необходимо много и ежедневно…»

Когда одной любви мало

Ольга говорит, что и она, и дети до сих пор получают многостороннюю помощь и поддержку: «Очень важно вовремя понять, что не справляешься, что нужна помощь, и не надо бояться этой помощи попросить. Также важно постоянное общение с другими приемными родителями. Иногда, когда находишься внутри ситуации, не видишь решения, кажется, что все, край, не могу и не знаю, что делать. А пообщаешься, вроде не все так страшно, накидают разных вариантов решения, поддержат, и двигаешься дальше».

Приемное родительство это не только «мимими», это труд, каждодневный, 24/7, объясняет приемная мама. «Бывает ли очень сложно? Да. Но также дети приносят много радости, вдохновения, это смысл жизни. Как я уже говорила, адаптация еще идет (но уже на спад), принятие обоюдное продолжается, но многие препятствия мы уже проходим проще. И я уверена, что у нас все получится. Дети меняются, и это радостно. Это мои дети, я точно не ошиблась с выбором!», — говорит Ольга.

Старшие дети помогают  маме с «малышариками» — так она называет младших. «В основном, младшие везде вместе. Ведь все четверо примерно одного возраста. Поэтому мне даже проще. Они играют либо вместе, либо по парам, всегда находят себе занятия.  Конечно, бывают небольшие конфликты, как и у всех детей. Но серьезных драк или ссор у нас нет.  Иногда мы все вместе возимся или играем, а иногда я с каждым по-отдельности. Стараюсь уделять персональное внимание всем детям, это важно», — говорит Ольга.

Сонечка очень любит петь. Пока у нее есть проблемы с речью, но это не мешает ей запоминать музыку и даже интонацию вокалиста. Она — очень артистичная девочка! Настя любит рисовать. Особенно ей удается изображение мелких деталей. Есть тяга к танцам, она пластичная. Илья играет в футбол, интересуется техникой.

Жить без тайн

Ольга уверена в том, что тайны усыновления быть не должно: «Каждый человек имеет право знать, где и кем он рожден, где его корни, какова его история. Это как почва под ногами, фундамент жизни. И мы не имеем права это отбирать у ребенка. И чем раньше он узнает правду, тем легче и естественнее он ее воспримет. Да, дети появляются по-разному в семье, и это нормально. Кто-то рождается в животике у мамы, а кто-то в ее сердце».

С чем дети пришли в семью? У них есть их фотографии из банка данных, а также фотографии сестер и братьев, говорит приемная мама. Вещей никаких нет, ведь ей отдавали всех ребят, можно сказать, голыми. Одевала она их в одежду, которую покупала и привозила сама.

Настин и Илюшин фотоальбом Ольга еще только будет делать. А у Сонечки уже есть такой альбомчик. Первая фотография в нем та, на которой приемная мама запечатлела дочку, когда увидела ее впервые.

Настя и Соня.

Сама Соня еще не задает вопросы о своей кровной маме, о рождении. Ольга рассказывает дочке сказку, как она ее нашла, чтобы постепенно рассказать всю историю их встречи. С Настей и Ильей ситуация иная. Вначале они ничего не помнили, что было в их жизни до детского дома.

«Я думаю, это такая защита организма на все, что случилось в их жизни, — рассуждает Ольга. — Потом у них стали всплывать какие-то сюжеты о том, что раньше у них была другая мама, а потом приехала я и их забрала, что в доме, где они жили, была печка, а мостик у дома качался… Что-то они начинают вспоминать, я стараюсь помочь, подсказываю, что знаю, называю имена мамы и папы. Я не форсирую события, чтобы все шло своим чередом».

Чтобы дети научились жить в обществе, социализировались, они ходят в детский сад. «Нам очень повезло, — говорит Ольга. — Я обсуждаю с воспитателем проблемы, особенности детей и получаю отклик и поддержку. В итоге, дети научились соблюдать иерархию, понимать, что к взрослым обращаются на «вы», обязательно здороваться, а с ребятами можно на «ты», сказать им «привет». Девочкам нужно уступать, пропускать вперед, открывать перед ними дверь. Везде есть правила, которые необходимо соблюдать. Я считаю это важным. Дети учатся, и им достаточно легко в коллективе».

Ольга рассказывает, что обязательно выделяет время каждому ребенку, в том числе и старшим детям. Это могут быть разговоры один на один, игра, поход в кафе, в кино, прогулка, что-то еще. «Важно не столько количество времени, сколько качество, — говорит она. — Конечно, мне хочется больше и больше. Но реалии таковы, что я работающая мама. Во всяком случае, пока. И проводимое время вместе нам всем в удовольствие».