«Антону нужно прожить его украденное детство»

«Колоссальные пробелы в познании мира возникли у Антона из-за того, что в его прежней программе реабилитации, благодаря его диагнозам, стояли заключения: «не нуждается в дошкольном образовании», «в школьном обучении не нуждается», — рассказывает приемная  мама Галина Прямкова о своем сыне. Как создание приемной семьи повлияло не только на развитие мальчика из психо-неврологического интерната, но и на отношение мамы к самой к себе – на сайте фонда «Измени одну жизнь».

На пути к приемному родительству

Галина Прямкова из города Королев Московской области воспитывает приемного сына Антона, ему 8 лет. Мальчик воспитывался в психо-неврологическом интернате в Хабаровске, откуда Галина забрала его в декабре 2016 года.

«По сути, я делала выбор вслепую. На тот момент для меня его портрет был сформирован из его видеоанкеты и фотографий».

После обучения в ШПР Галина стала участницей одного из сообществ в Facebook. В этой группе публикуются истории приемных семей, а также ссылки на видеоанкеты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В одном из постов Галина увидела ссылку на профайл Антона, посмотрела его видеоанкету на сайте фонда фонда «Измени одну жизнь». Узнала, что мальчик жил в доме ребенка, а затем в психо-неврологическом интернате, поскольку в городе не было дома инвалидов.

«Поначалу я не планировала забирать этого мальчика в семью, просто следила за его судьбой, — говорит Галина. — Помню, как прочла о требованиях волонтеров к руководству ПНИ и даже городской администрации – ребенку была необходима операция в челюстно-лицевой области. Некоторое время назад мне самой сделали подобную операцию, периодически я проходила обследования, была знакома с блестящим хирургом в Москве. И подумала, может быть, мальчика стоит прооперировать в столице?» Галина решила проконсультироваться, спросила этого врача о мальчике. Он уточнил: «А ты, действительно, хочешь его взять к себе?»

«И в этот момент я подумала: а почему бы и не взять Антона в семью? И начала собирать документы, — говорит приемная мама. — Вскоре я полетела в Хабаровск, чтобы сразу забрать Антошу. По сути, я делала выбор вслепую. На тот момент для меня его портрет был сформирован из его видеоанкеты и фотографий. Мальчик показался мне нежным, ранимым, обаятельным. Забегая вперед, скажу, что и в жизни он оказался именно таким».

Об отсутствии родительского опыта и страхах приемной мамы

Галина живет в одной квартире со своей мамой, поэтому она сразу рассказала ей о своем решении. Сначала мама  была немного удивлена, но поддержала дочку. Мама и теперь помогает ей в воспитании Антона. «У меня отсутствовал родительский опыт, — признается Галина. – При этом мне как-то всегда удавалось ладить с детьми знакомых, друзей, с крестником. Казалось, что этого достаточно для того, чтобы воспитывать приемного ребенка».

Когда она прилетела за Антоном, то никакого еканья, как она говорит, внутри не было. В первый день знакомства с ним — в интернате в Хабаровске — все прошло достаточно спокойно.

«А вот когда пошла в местную опеку за документами, стояла в очереди за билетом в Москву – все это время я рыдала, — вспоминает приемная мама. — Настолько мне было страшно от всего увиденного и жаль ребенка. А после я боялась, что меня вдруг собьет машина, а мальчик будет в детдоме меня ждать, останется там… Потом уже в самолете одолели обычные страхи приемного родителя, я мысленно попрощалась с прежней жизнью, ведь назад вернуть ребенка я бы уже не смогла. Об этом не могло быть и речи».

О своей встрече с Антоном в интернате Галина вспоминает так: мальчик возился с игрушками и не обратил внимания на гостью. «Воспитательница подвела его за руку и представила мне, — рассказывает приемная мама. — Антон сел ко мне на колени и молчал. Позже он немножко оживился, взял меня за руку, повел по коридору и тянул ко всем дверям — на выход. Три дня потребовалось на то, чтобы оформить документы и забрать его, и мы улетели в Москву».

О последствиях травмы

В первый день дома Антон испугался лифта. И до сих пор это остается проблемой, говорит Галина.  Она решила снять жилье на первом этаже — и без лифта, и можно первое время пожить вдвоем. «Я сняла квартиру неподалеку от мамы, т.к. она завершала лечение и реабилитацию, поэтому мы с Антошей были и рядом, и в то же время ее сильно не беспокоили, — рассказывает Галина. — Потом вернулись уже в свою прежнюю квартиру. Антон адаптировался нормально, без истерик».

Приемная мама знала, что у мальчика диагностирована умеренная умственная отсталость. Сейчас у Антона, по ее словам, мозаичное развитие: в чем-то он развит на 2 года, в чем-то на 4 или на 6 лет. В интернате он говорил лишь отдельные слова, спустя 9 месяцев дома заговорил предложениями из 2-3-4 слов.

Колоссальные пробелы в познании мира возникли из-за того, что в его прежней программе реабилитации, благодаря его диагнозам, стояли заключения «не нуждается в дошкольном образовании», «в школьном обучении не нуждается». Собственно это и было реализовано, говорит Галина: мальчик не знал даже своего имени и того, что он — мальчик.

«За месяц до моего приезда в интернат приехали какие-то педагоги, которые начали чему-то учить ребенка, — рассказывает она. — На консилиуме в Москве врачи сказали, что его случай — не такой уж запущенный, нужно уточнять диагноз, развитие возможно. Антон находится на семейной форме обучения и осваивает пока дошкольную программу, которую он пропустил».

У Антона сохранился «механизм привязанности»

По словам приемной мамы, несмотря на то, что ребенок провел 2 года в больнице, затем в доме ребенка, а последние 2,5 года в  психно-неврологическом интернате для детей с умственной отсталостью, у него каким-то неведомым образом сохранился «механизм привязанности».

«Он, действительно, сильно привязан ко мне и моей маме. Сейчас у него уровень привязанности, как у 1,5-2-летнего ребенка. То есть, мы взяли его почти малышом», — замечает приемная мама.

У Антона были кровные родители, которых лишили прав. Они жили в отдаленном поселке в Хабаровском крае. «Я их, конечно, не видела, читала лишь информацию в решении суда, — рассказывает Галина. — После изъятия мальчика сразу поместили в больницу, мать сначала была с ним, но вскоре оставила. Антон, вероятнее всего, не помнит ее».

Приемная мама воспитывает Антошу по договору приемной семьи, но хочет решить вопрос о его усыновлении. «Когда он подрастет, я расскажу ему о кровных родителях, — говорит она. — Мне кажется, что ребенок должен знать о них. Я время от времени упоминаю об этом в форме сказки. По мере того, как будет развиваться его картина мира, я расскажу ему больше».

Галина говорит, что Антону нужно было все объяснять: цвета, формы, счет, что такое дом, что такое подъезд, электрическая лампочка… Многое он почерпнул из мультиков. Какие-то этапы развития он уже прошел, а что-то проходит до сих пор. «Опытные родители рекомендовали нам, как минимум полгода, не нагружать ребенка обучением, пока не снизится уровень стресса и страхов. Я все обучение провожу в игровой форме, — признается Галина. — К примеру, поднимаемся по лестнице и считаем ступеньки. Веду Антошу с собой в магазин, рассказываю, откуда берутся продукты, какие продукты мы покупаем домой».

По словам приемной мамы, важно было объяснять мальчику эмоции: его, свои, чужие. Он знал только одну — «плачет!», так он поначалу реагировал на любые эмоции детей на игровой площадке (смех, крик, слезы, призыв играть).

«Он стал моим отражением»

«С появлением ребенка в семье, во-первых, изменился мой образ жизни, — рассказывает Галина. — Я поняла, что над собой мне нужно много работать. Если ты что-то требуешь от ребенка, то должен сам измениться в лучшую сторону. Антон до прихода в семью не видел мир, а потому копирует мое поведение, интонацию. Он впитывает абсолютно все. В некотором смысле Антон стал моим отражением, я начала видеть какие-то черты своего характера более отчетливо».

Мальчик, по словам приемной мамы, живой и неконфликтный. Обожает гулять, ведь в интернате они гуляли очень редко. Другими детьми активно интересуется, бежит к ним. Очень любит ходить за руку с Галиной. Некоторое время он мог из комнаты в комнату ходить с ней за руку, а если этого не происходило, то мог заплакать. И это – не черты характера, это – последствия травмы, подчеркивает она.

Если его обижают дети, то Антон может ответить им. На детской площадке его никто не обижает, он туда бежит с удовольствием. В дискомфортной ситуации — дистанцируется, например, от слишком шумных или агрессивных детей. Любит музыку и обожает строительную технику. Приемной маме пришлось часами проводить вместе с ним возле экскаваторов, асфальтоукладчиков, бульдозеров, минипогрузчиков, тракторов, которые активно работали с весны до осени. И, конечно, массу времени они провели с ним в парке аттракционов.

«Когда он подрастет, я расскажу ему о кровных родителях».

«Наверное, я любила его с первой минуты, просто поняла это со временем, потому что ничего подобного какой-то яркой вспышке любви не было», — говорит Галина. Изменилась ли она, став мамой? «Конечно, это совершенно другое мировосприятие, когда во многих вещах и событиях фокус восприятия смещается, — объясняет она. — Все свои планы, большую часть мечтаний (не все, конечно) я соизмеряю с этим новым статусом. Отчасти это прокрустово ложе, отчасти ты освобождаешься от многих ненужного тебе, ребенку, сразу начинаешь резко ощущать скоротечность времени и свои реальные нужды. Требования к себе выросли, но соответствовать им пока сложно, в этой части у меня немножко когнитивный диссонанс».

Ее требования к сыну – банальные. Здороваться, говорить спасибо, мыть руки, убирать за собой тарелку, когда поел, стараться еще раз, если сразу не получилось. «К нему сейчас никаких особо требований нет, ему нужно прожить его украденное детство, — рассказывает Галина. — Я его балую куда больше, чем требую чего-то».

К обществу у приемной мамы всегда были весьма высокие требования. «И что? Ни я, ни общество от этого не изменились, — замечает она. — Требование одно — исполнять закон и по духу, и по букве, закон человеческий и Божеский. Если в обществе были бы уважение и любовь к себе самим и ближним, у нас было бы другое общество».

В нашем, рассуждает она, — возможно требовать исполнения закона, а требовать любви — странно, ее можно только распространить вокруг. Банальная внимательность к деталям и эмпатия при любом деле решили бы многие текущие проблемы (от пандусов, дорожек на улицах, расположения даже туалетов, лестниц, не говоря уже о многом другом).

О будущем

«Я не знаю, насколько Антон сможет развиться после того, что пережил, в каких условиях он жил, — говорит Галина. — В любом случае, мне хотелось бы видеть его счастливым. Хочется, чтобы он вырос, нашел друзей,  любимое дело, свою вторую половинку, женился. Хочется, чтобы он мог зарабатывать себе на жизнь, влиться в общество».