Ирина Чмеркова: «Запомнила на всю жизнь, как по коридору ее уносит медсестра»

«Нас позвали. И вдруг за кучей игрушек я увидела ее бантик. Оранжевый. И голос воспитателя: «К тебе мама и папа приехали!»

Мы с Женей не видели Машу из-за мебели и игрушек, только бантик. У меня ноги стали ватные. Смотрю на мужа, а он плачет», — Ирина Чмеркова из Красноярска рассказывает в своем блоге в Инстаграме и в интервью фонду «Измени одну жизнь» о первой встречей с будущей дочкой.

В тот день супруги Чмерковы к 8 утра приехали в соседний город, ждали у кабинета главврача дома малютки. В красивом фойе по-домашнему пахло кашей и запеканкой, но стояла пронзительная тишина. Ни смеха, ни плача, ни детского лепета.

Ирина с Машей.

Все, что я планировала, сбывалось, кроме детей

Я с детства мечтала о детях и хотела быть многодетной мамой. В 2007 году – я тогда жила в гражданском браке с другим мужчиной – я забеременела и потеряла малыша на сроке 14 недель из-за врачебной ошибки.

Это был очень страшный период моей жизни, как будто большая часть меня умерла вместе с этим не родившимся малышом.

Я долго приходила в себя, потом мы расстались. Я стала бояться беременности, но никому не говорила об этом. Возможно, на этом эмоциональном фоне я так и не смогла больше забеременеть.

Через несколько лет я вышла замуж. Мы с мужем долго лечились, но все было напрасно. Все, что я планировала в жизни, сбывалось, кроме детей. Мы часто мечтали о них, строили планы, а врачи предлагали ЭКО с подсаженной яйцеклеткой и чужими сперматозоидами. Здоровье уже все равно было не такое, как 20 лет назад, и мы не стали рисковать.

Читать также — 5 навыков будущих опекунов и усыновителей

Однажды муж сказал: «Может быть все-таки попробуем взять малыша из приюта?» Я даже заплакала. На вопрос: «Почему? Прости, не хотел…» Я ответила, что просто боялась предложить первой.

Мы откладывали решающий шаг

Постепенно мы начали готовиться к этому шагу, изучали информацию в сети, но все время откладывали решающий шаг: то баню на даче строили, то отпуск, то просто страх.  Боялись, вдруг не справимся, вдруг что-то пойдет не так, вдруг, вместо счастливого детства, мы сделаем ребенка несчастным. Родным и близким ничего не говорили о своих планах относительно усыновления.

На второй встрече с Машей в доме ребенка.

Прошло полгода. Сижу на работе, звонит Евгений, мой муж и, запыхавшись, кричит в трубку: «Бегом, отпрашивайся, срочно едем в ШПР, нас там ждут!»

Как в тумане, я вылетела с работы, как доехала до места, не помню… Женя стоял на крыльце. Зашли туда, как в роддом…

По крайней мере, у меня точно были такие чувства. Видела, что муж держится, но от волнения его голос дрожит. Нас усадили и начали расспрашивать, кого мы хотим. Мы ответили дружно, что хотим взять дочку в возрасте от 0 до 7 лет. Нам предложили подумать о детях от 0 до 3 лет, так как с детьми постарше уже сложнее.

«Никакой блат вам не поможет»

Так мы подписали анкету на девочку от 0 до 3 лет. Тут выяснилось, что занятия в ШПР уже начались, а следующие курсы — через 2 месяца. К счастью, нам пошли навстречу и включили в группу. И вот, 1 марта 2019 года – наше первое занятие.

В тот день была девушка, которая замещала основную преподавательницу в этой группе, и мне очень не понравилось, как она вела занятие: жестко, почти с брезгливостью ко всем нам, никому не смотрела в глаза, все по шаблону.

Хорошо, что муж на обеденном перерыве смог убедить меня, что люди бывают разные, и что мы пришли за сертификатом для нашего ребенка.

Спасибо ему за тот день. Он уговорил меня не бросить. В итоге я с удовольствием вспоминаю обучение в нашей дружной группе с прекрасным преподавателем, психологом Еленой Николаевной. Спасибо им всем огромное!

Очень много дали советов, готовили мощно, рассказывали подробно. В результате мы были достаточно неплохо подготовлены – теоретически – и в конце марта получили долгожданные сертификаты.

В тот день я рассказала своим родителям о нашем решении. Они были счастливы безмерно! Что не сказать о маме мужа. Та была категорически против. «Зачем нам эта обуза, живите для себя, для племянников…», — говорила она. На время Женя с ней даже поссорился.

Во время учебы мы доделали бесконечный ремонт в квартире. Но когда пришли в опеку с документами, нам сказали, что шансов у нас ноль, потому что за такими детьми — очереди по многу лет, и «никакой блат не поможет».

Поездки по городам Красноярского края

В ШПР говорили, что необязательно вставать на учет в своем городе, это можно сделать и в других регионах. Но и это не было лучшим решением, так как для меня было проблематично отпроситься с работы, а ездить по городам сложно с точки зрения финансовых и временных затрат. И тут, уже в июле, звонит мне женщина из нашей группы и говорит:

— Ира, у нас радостная новость, мы взяли малыша. Не стали ждать местных опек, поехали по близлежащим городам Красноярского края.

— Разве это не одна база?

— Нет, конечно. Езжайте!

Мы рванули на следующий же день в Ачинск, Боготол, Назарово и везде оставили свои анкеты, но опять наступило затишье.

Маша во время встреч с будущими родителями в доме ребенка.

Октябрь 2019. На протяжении всего этого времени, раз в неделю, я просматривала базу. Муж тоже. Звонила в опеку, где меня уже запомнили. В Инстаграме и во ВКонтакте я подписалась на кучу групп, где присылали анкеты и видеоанкеты детей.

Однажды вижу, что в Питере есть десятимесячная девочка, которую никто не забирает. В нашей анкете было указано, что мы ищем ребенка с 1-3 группой здоровья, а у малышки была 5 группа. Я расстроилась…

Читать также – Четыре главных вопроса о группах здоровья детей-сирот

И тут — до сих пор с волнением вспоминаю – вопрос: «А вы не хотите с другой девочкой познакомиться? Полтора года, статус «под опеку», 2 группа». Я сразу: «Да, а когда?» Мне ответили, что если я сегодня успею подписать пропуск, то завтра можно будет познакомиться.

Я летела на машине, у меня был час на дорогу и подпись документов. Мне в двух словах рассказали про нашу Машу и ее диагнозы, что у нее есть братья и сестры, но они уже в других семьях, что биомама ограничена в правах, но она сама отказалась от ребенка при рождении.

Запах каши, куча игрушек и… тишина

В 8.00 следующего дня мы уже стояли у дверей дома малютки города Сосновоборска (это в 30 км от Красноярска). Нам сказали подождать в фойе на диванчиках главного врача.

Сколько минут мы сидели, не помню, но для нас они были вечностью. Отмечу, что дом малютки выглядел просто шикарно. Персонал дружелюбный, приветливый, вкусно пахло кашей и запеканкой. Фойе огромное, куча ярких игрушек, все красиво, уютно. Но… тихо, как в библиотеке. Не слышно ни смеха детского, ни плача…

Тут нас позвали. И вдруг за кучей игрушек я увидела ее бантик. Оранжевый. И голос воспитателя – «К тебе мама и папа приехали!» Мы не видели ее из-за мебели и игрушек, только бантик.

Мне сказали помыть руки и взять ребенка

У меня ноги стали ватные. Смотрю на мужа, а он плачет. Зашли в кабинет Галины Ивановны, главного врача.

И тут медсестра заносит ее: такая маленькая, напуганная, в полтора года она еще не ходила. Делала первые шаги и все. Мне сказали помыть руки и взять ребенка.

Как потом муж рассказал, его обрадовало, что ребенок заплакал. Значит, не все потеряно.

Нас втроем проводили в музыкальный класс, где было прохладно, но уютно. Девочка сидела у меня на руках и всхлипывала. Я и сама готова была реветь и еле держалась на ногах.

Малышка сидела, как пластмассовая кукла, только иногда бросала на меня взгляд, а так испуганно смотрела вдаль. И не вставала на ноги, сразу падала. Нам сказали, что у нее значительная задержка в развитии, что она почти не стоит на ногах. Екнуло ли? Не знаю. Я тогда вообще ничего не соображала.

По длинному коридору ее уносила медсестра

Когда к нам приближался Женя, девочка начинала еще больше сжиматься и плакать. В ШПР говорили, что в первый момент может быть и реакция взаимная на запахи, что дети пахнут странно. Нет, она пахла ребенком, испуганным, зажатым, но ребенком с ручками, сжатыми в кулачки. Она даже не брала из наших рук игрушки, а просто всхлипывала. Мы пробыли вместе 40 минут, потом ее забрали.

До сих пор в памяти и останется на всю жизнь: по длинному коридору ее уносит медсестра, а она неотрывно смотрит мне в глаза, не моргая. Ни тени улыбки и плотно сжатый рот.

Когда мы зашли снова к Галине Ивановне, а она сказала нам: «Ничего сейчас не говорите. Переночуйте с этой мыслью, а завтра либо ждем вас снова, либо позвоните. Ничего страшного, если передумаете. Лучше сразу, чем потом».

Поначалу Маруся не умела жевать, а только глотать.

Мы вышли из здания и поняли, что берем. Но прошло полгода после ШПР, и наши медосмотры были просрочены, нужно было успеть сделать все заново. Это были две сумасшедшие недели. Мы носились по врачам, покупали все самое необходимое для дочки: кроватку, коляску, игрушки, вещи…

Мама Жени так и не общалась с нами, и это его очень расстраивало мужа. Моим родителям я сообщила о нашем решении за день до того, как мы решили забрать дочку! Ее ждали все!

Тебя дома ждут кошка и игрушки

Когда нам выдали Машу, чтобы забрать ее домой, начался аттракцион, как одеть ребенка людям, у которых не было своих детей. Опыта ноль, а она меня еще боится, а Женю вообще не подпускала к себе ближе, чем на 3 метра.

Он держал дочку со спины, а я трясущимися руками одевала. Собрались зрители – весь персонал. Маруся громко плакала и меня колотила…

Маша очень любит обниматься с мамой.

Сели в машину. По дороге домой я тихо ей рассказывала, что мы едем домой, что там ее ждут кошка, кроватка, игрушки, а в выходные бабушка и дедушка приедут с ней знакомиться. Она ехала молча, мои слова не вызывали ни одной эмоции на ее лице.

Дома было легче. Я сняла с нее верхнюю одежду, пронесла спокойно по квартире, все показала.

Когда мы стали ее кормить, нас ожидал новый сюрприз: она не умела жевать, а только глотать. Мы дали ей смесь, и она съела все молча и так же молча и быстро уснула у меня на руках.

Я ее положила в ее кроватку, и мы с мужем так и просидели у ее кроватки полночи. Она не шевелилась вообще. Замочек.

Утром началось…

А вот на утро началось… Оказывается, для нее было шоком, что есть кухня, что едой может пахнуть не только тогда, когда ее приносят в группу, но и когда только начинаешь варить. Маша не сходила с моих рук и ничего не давала делать. Я даже не могла сходить в туалет, — она начинала плакать так, что синела и закатывалась. Муж готовил всю еду.

Да, было сложно. Я не принадлежала себе совсем.

Дня через три-четыре малышка начала потихоньку ходить, держась за мою руку, и мне стало немного легче. По ночам она просыпалась и плакала. Я вставала, держала ее за ручку и успокаивала, тогда она засыпала. Я не высыпалась и очень уставала.

В доме ребенка у Маши было много игрушек, но не было самого главного — мамы. 

К этому нас готовили, но на практике все оказалось гораздо сложнее. Дочка не знала, что такое книги и телефон. Если с ней сидели, играли в пирамидку, то есть я ее собирала, а она смотрела, и мне вдруг надо было встать, она тут же начинала кричать.

Первые дни она ходила на горшочек, а потом был откат — только в штанишки. Ну и ушки. Она до сих пор тянет их в разные стороны. Вначале они были почти желтого цвета. Врачи сказали, что это пройдет само.

Читать также — 6 вопросов приемных родителей главному психиатру Москвы

Если она начинает трогать ушки, я аккуратно беру ее ладошку в руку, а своей рукой нежно мну ей ушко, не тяну. Ей нравится. Так и засыпаем. К счастью, сейчас это происходит уже реже.

Легла рядом на пол и обняла ее

Бывало, ей что-то не нравится, она падает на пол и закатывается в истерике. Брали на руки — не помогало. Однажды я легла рядом с ней на пол, обняла ее и лежала так. Она резко замолчала, долго смотрела мне в глаза, обняла меня и больше так не делала.

2 года Маша отмечала в семье, получив в подарок не только игрушки, но и красивый букет.

Мы купили ей напольные качели, которые ей очень понравились. Но как только начинали ее качать, Маша начинала петь странные песни, что-то напоминающее горловое пение, и смотреть странным отсутствующим взглядом. Это немного пугало.

Мы решили не забирать качели. Когда она начинала так петь, я поверх ее пения читала наизусть детские стихи, смотрела ей в глаза и улыбалась. Постепенно это прекратилось.

Но сколько не изучай теорию, пока не проживешь на своей шкуре, ничего не поймешь. Постепенно мой организм, уставший от бессонных ночей, начал сдаваться.

Я стала нервничать, часто плакать, раздражаться, срывалась на мужа. Пила успокоительные – не помогало. Надо было что-то менять. Муж спас меня, сказав, хватит, выходи на работу на полдня, потом посмотрим.

Читать также — Как получить консультацию психолога фонда «Измени одну жизнь»

Я вышла на работу. Муж стал сидеть с дочкой, у него как раз был простой в работе. Стало намного легче. Но в середине января мы начали возить Машу на массаж по показанию педиатра.

Впервые ощутила, что это мой ребенок

Отходили пять раз и поймали там пневмонию. Это были две недели ужаса. Я готова была забрать на себя все болячки, лишь бы она вылечилась. Тогда я впервые ощутила, что это МОЙ ребенок, что я жить без нее не могу.

Маша узнала, что такое книжки, научилась улыбаться, смеяться. 

Потом у Маруси начался этап проверки родителей на прочность с постоянными капризами. Психолог посоветовала ясли. Это было отличным решением. Дочка хорошо ладила с другими малышами, а потом еще и поняла, что вечером, как и за всеми детьми, за ней придут мама и папа.

Воспитательница просто супер, они с Машей друг друга просто обожают. Но только я появляюсь на горизонте — все, ей больше никто не нужен: летит, кричит, хохочет! Схватит и держит меня крепко-крепко — столько счастья! Боялись, что у дочки будет откат в садике, но нет. Там ей хорошо, да и дома она стала вести себя лучше.

Когда я думала о приемной дочке, то представляла, что буду гулять с ней, как все мамочки, буду учить ее рисовать, лепить из пластилина. Может, когда-то так и будет, но пока она руководит нами.

Сейчас я убедилась, что главное – это дети. Они лучшая награда в жизни и ее смысл.

Присоединяйтесь к акции «Стань Ангелом-Хранителем для ребенка из детского дома!»

Фото — из семейного архива Чмерковых.