Самый трудный год

Игорь стал совершенно черствым, без единого следа эмпатии, одновременно – раздражительным, агрессивным и плаксивым. Из дома начали пропадать дорогие вещи...

Часть 9. Самый трудный год

Читать все записи в блоге Даниила Новикова

В 2013 году житель Пскова Даниил Новиков стал приемным отцом 12-летнего подростка, а также одним из первых блогеров и авторов  статей для сайта «Измени одну жизнь». По просьбе сына в 2015 году Даниил приостановил ведение блога, но сейчас готов рассказать о том, что происходило за эти пять лет.

Осень 2016 года стала первой осенью без профессиональных тренировок Игоря. Тренера по биатлону в Южной Эстонии найти не удалось, с лыжными гонками тоже не складывалось. Мы готовы были и платить за патроны, и за тренировки, и возить Игоря после школы за 50 километров на стрельбище.

Другой была сама система: в России тренер – непререкаемый авторитет. Это ещё один родитель, член семьи, которого ребёнок не может подвести. В Эстонии же спортивные объединения работают по принципу «клуб-клиент». Ты интересен только до тех пор, пока приносишь деньги в кассу. Никто не будет впрягаться и защищать твою кандидатуру в спортивном департаменте для выделения господдержки.

Из псковского Центра спортивной подготовки Игоря предсказуемо отчислили. Он несколько раз ещё выезжал в Россию на соревнования, но это было начало конца его спортивной карьеры.

В Эстонии мой сын иногда участвовал в соревнованиях по бегу и лыжным гонкам, правда, всё реже и реже. Занятия в Тартуском лыжном клубе Игорь начал прогуливать, посещал тренировки «из-под палки». Большинство ребят в клубе были эстоноязычными детьми, и Игорь чувствовал себя там белой вороной.

Хуже всего было то, что Игорь начал курить и употреблять алкоголь во время встреч с новыми друзьями. Как потом выяснилось – делал он это настолько регулярно, что образовалась серьезная зависимость. Псковский тренер быстро вывел бы подростка на чистую воду, и «пропесочил» так, что тот навсегда забыл бы и думать про вредные привычки. Но тренер был далеко, а неблагополучные друзья – вот они, каждый день за углом школы.

Вообще, умение находить самые антисоциальные компании, самое «днище» в любом городе, даже европейском – это редкий дар. Игорь этим даром обладал, и впоследствии, уже перебравшись из Тарту в Таллинн, не раз подтверждал свой уровень мастерства.

Уличные авторитеты бывают разные, но моего сына привлекали самые бесбашенные, с криминальным прошлым и настоящим. Я думаю это можно объяснить тем негативным жизненным опытом, который Игорь к своим неполным 13 годам накопил в одном из самых отдаленных поселков Псковской области – до того, как попал ко мне.

Начались проблемы с законом – пока не у Игоря конкретно, а у всей его компании. Группу из дюжины подростков «принимала» полиция на выходе из супермаркета, когда те выносили алкоголь. Потом были протоколы о курении на школьной территории. Ну и прогулы потянулись – с учебой стало совсем все грустно, хотя эстонская программа обучения в разы проще российской.

А потом, где-то под Новый год, Игорь признался – у него химическая зависимость. И – богатый опыт употребления запрещенных веществ.

Здорово, что он попросил о помощи сам, и – достаточно вовремя. Мы сразу начали действовать: подбирали психологов, группу взаимопомощи и консультировались со знакомыми, столкнувшимися с такой же бедой. К сожалению, это если и помогало, то ненадолго. Игорь очень изменился – даже внешне. Похудел, осунулся.

Но главное, он стал совершенно черствым, без единого следа эмпатии, одновременно – раздражительным, агрессивным и плаксивым. Из дома начали пропадать дорогие вещи.

Казалось, что чем больше мы делаем для Игоря, тем безразличнее он становится к семье. Фотокамеру и объективы я выкупал у торцовцев в интернете трижды. Дорогие, памятные вещи ушли безвозвратно, и, что обидно, за копейки. Не хочется и вспоминать. Похоже, что деньги сыну были нужны не только на вещества, но и на выход из тех криминальных ситуаций, в которые его втягивали.

Сколько мы ни уговаривали, Игорь опасался обращаться в полицию с жалобой на угрозы расправы. Я постоянно слышал в оправдание бессовестных поступков только одно – сын боится за свою жизнь. Конечно, все это было правдой лишь отчасти.

Самое плохое в зависимости одного члена семьи – то, что вся семья становится созависимой. А зимой выяснилось, что наша семья летом расширится, будет еще один малыш. Да и Ника, даром что годовалая, все же ребенок особенный, ей нужна спокойная среда для развития. А не крики и скандалы, которых в доме стало с избытком.

Однажды (вообще-то дважды) Игорь расколошматил в кровь кулак о дверь, оставив на фанере внушительную вмятину. Чаще всего агрессия шла от бессилия. Ребенок, пусть и 16-летний, страдал от обиды на самого себя, от того, что он оказался таким слабым. В пылу очередного разговора на повышенных тонах я единственный раз в жизни толкнул Игоря. Он свернулся калачиком на полу и зарыдал. Тоже впервые.

Наша жизнь начала подчиняться тому, как жил зависимый человек. Ведь мы его любим и не можем бросить один на один с бедой. Мы клеймим себя за то, что плохие родители, и возимся с его проблемами, а он и рад продолжать, потому что все сходит с рук.

Постепенно мы поняли, да и опытные люди подсказали, что любовь тут поможет только жесткая. Прежде всего – никаких денег, вообще. Выкручивайся как можешь, договаривайся, но если будет криминал – будет и разговор с молодежным констеблем.

1 марта 2017 года я объявил Игорю, что с первым днем весны выхожу из созависимой жизни, и буду делать все то, что запланировал, не принимая в расчет его выкрутасы. Буду учиться на интенсивных курсах эстонского (по 25 часов в неделю), буду больше работать и больше заниматься семьей. И только в последнюю очередь – помогать решать его проблемы, причем на моих условиях.

Сейчас стыдно про это вспоминать, но одновременно я думал о «плане Б» в случае, если жизнь семьи будет и дальше погружаться в созависимость. Я задумался о разусыновлении.

Дело медленно, но пошло. Я нашел Игорю ментора, который хорошо знал обо всём, что творится «на районе», которому Игорь доверял. Пару раз они вместе ездили решать вопросы криминальных долгов и «счетчиков». Я стал вывозить Игоря в небольшие путешествия.

Ездили в Хельсинки, в Таллинн, пытались просто проводить выходные как раньше – настолько, насколько это было возможно. Я заставил завести сына блокнот, где он записывал все свои планы, долги, достойные поступки. Мы вместе разработали план покорения проблем с учебой, съездили на день открытых дверей в училище, и начали готовится к выпускному.

К тому времени и психолог нашелся такой, к которому Игорь ходил, кажется, с интересом. Помогли и занятия спортом – Игорь записался на Тартуский марафон, и готовился одолеть дистанцию в 20 километров. А еще выручили друзья из России, которые вывозили подростка в Пушкинские горы – там он готовил выпускной проект для школы.

И, конечно, огромную поддержку оказала бабушка Игоря, моя мама. В каждый свой приезд в Псков Игорь мог рассчитывать на теплый прием, заботу и мудрые советы.

За аттестацию Игоря по всем предметам в школе я сражался до самого последнего не то что дня учебы – до последнего часа. И не только я – классный руководитель и директор тоже поключились. Можно сказать, все вместе мы за руку водили непутевого девятиклассника из кабинета в кабинет, пока он не закрыл все оценки.

Никогда не думал, что выпускной станет для меня таким праздником. Но когда Игорь с одноклассниками стоял на сцене старинного тартуского театра, и получал аттестат – это был действительно торжественный момент. Я испытал невероятную гордость за сына, ведь еще три месяца назад казалось, что школу в этом году ему не окончить. И никто, кроме нас с Игорем, не знал, насколько трудно ему было сосредоточиться на учебе.

В начале лета у Игоря день рождения, и в качестве подарка я организовал короткое путешествие в Берлин. Там мы просто катались на метро, смотрели зверей в Зоо, загорали у Бундестага и слонялись в темноте по Музейному острову.

Но эти два дня очень отличались от двух дней в мартовской Финляндии по поведению Игоря. Передо мной был уже другой человек – жизнерадостный, активный, любопытный. Хотя и немного нервный из-за расставания с никотином.

Летом Игорь немного поработал в трудовой дружине, получил свои первые деньги на сборе клубники. Но из-за дождливой погоды заплатили ребятам мало. Увидев интерес сына к труду на открытом воздухе, я понял, что это наш шанс.

Мы с женой ждали рождения ребенка в августе, хотелось спокойной обстановки в доме, да Игорю было бы хорошо держаться подальше от города с его молодежными компаниями и провокациями.

Моя супруга начала обзванивать фермеров, предлагать им помощника. И в итоге нашла вариант, да какой – животноводческая экоферма рядом с морем и старинным замком на острове Сааремаа. Хозяин готов был предоставить проживание, питание, да ещё и заплатить 300 евро за три недели труда.

Игорь с интересом согласился, и мы отправились на остров. А по пути сделали крюк и заехали в Таллинн, чтобы подать документы в несколько учебных заведений.

Игорь оказался хорошим работником – усердно уничтожал сорняки, участвовал в строительстве сарая и даже пас коров (тут ему пригодился опыт российской агрошколы-интерната).

В свободное время подросток купался, исследовал окрестности на велике и даже попал на концерт Анны Вески возле замка. В конце августа я ещё раз приехал на Сааремаа, чтобы забрать сына. Было очень приятно узнать, что фермер решил заплатить на 100 евро больше – так ему понравился добросовестный труд Игоря.

На обратном пути мы снова заехали в Таллинн на собеседование – из всех мест, куда мы сдавали документы, Игорь окончательно выбрал Школу механики. Специальность – техносистемы. То есть вентиляция, водоснабжение и прочие трубы и провода.

Выбрал потому, что туда же пошли и друзья из Тарту. Ничего хорошего это не предвещало, как и жизнь в общежитии в самом центре столицы. Но в Тарту Игорю негде было дальше учиться на родном языке.

В последние дни лета Игорь наконец-то познакомился со своим братиком Лукой, родившимся 2 августа. И тут же, через неделю, потратив все заработанные деньги на смартфон и новую одежду, сын уже снова ехал в Таллинн – заселяться в общежитие, открывать новую главу в своей жизни.

Я понимал, что в большом городе, с морем соблазнов Игорь рискует обнулить всё, чего достиг за последние полгода. И все же мне было за него спокойно.

Обнадеживали и социальные педагоги, с которыми я успел познакомиться ещё весной, и хороший контакт с одной общественной организацией, которая помогала приемным семьям. Представитель этой организации очень помогла нам весной, много консультировала. Она обещала присматривать за Игорем и в Таллинне, благо что её офис находился рядом с общежитием.

Но главная причина моего спокойствия была в самом Игоре. Пока я вел машину эти 200 километров из Тарту в Таллинн, и мы общались, я внутренне любовался Игорем, и пытался осмыслить, какой грандиозный путь мой сын прошел за эти шесть месяцев.

Осознать это получалось с трудом, потому что перемены были уж очень большими. Рядом со мной на пассажирском кресле был все ещё подросток – иногда импульсивный, иногда растерянный, порой грубый, но чаще милый и наивный. Подросток, который обуздал химическую зависимость, но не победил ее. И, как мне сказали, не победит никогда.

Но этот человек справа от меня точно уже не был тем слабым человеком, которому я ещё недавно не мог доверять. В дороге я не сказал ему этого, но, думаю, Игорь сам это почувствовал.

Думаю, он понял, что я не только горжусь им, но и полностью доверяю. И, кажется, Игорю тогда тоже стало спокойно и хорошо.