Очень личное

Мне хочется, чтобы читатели больше знали о детдомовских детях, как им бывает больно, и какие они вовсе не страшные, а очень понятные и человеческие.

Часть 1. Очень личное

Читать все записи в блоге Ольги Каменской

Здравствуйте. Вчера на странице фонда в Инстаграме  увидела прямой эфир про двух приемных парней в семье Ольги Гоголевой.

Колян и Леха очень похожи на наших мальчишек, и мне захотелось рассказать о том, о чем обычно не пишут.

Просто у нас тоже двое приемных. Данил попал в нашу семью в 15 лет, Олег в 18. Сейчас обоим по 18 лет. И меня тоже зовут Ольга, как и ту маму из эфира.

Родители в своих историях мало пишут личного, из своей и из жизни приемных детей. Это понятно, ведь мы не должны нарушать границы личной жизни ребенка, и про себя слишком откровенно рассказывать не хотим. Та изнанка жизни, которую не показывают, но которая имеет иногда огромное значение, имеет смысл, и которая тоже очень интересна и поучительна, про нее хочу рассказать.

Данил уже три года был нам сыном, когда появился Олег. Сначала скажу про него. Он, как и тот парень из эфира, приехал к нам из Москвы. Туда Олег сбежал из шараги, где он числился на втором курсе. Шарага была в поселке, где-то за Уралом.

Просто хочу рассказать, как живут 18-летние бывшие детдомовцы. В 18 Олег получил доступ к своим сберкнижкам. Половину потратил на себя, половину денег «отжали» ребята, охочие до халявы.

В том краю много детдомов, и таких мелких гопников тоже немало. Через три месяца после 18-тилетия денег не осталось, и Олег двинул в Москву. Купил билет на последние 4 тысячи.

Он не думал ни о чем. Взял только паспорт. Не думал, где будет жить, надолго ли едет, будет ли еще учиться. В Москве жили несколько его одногруппников, которые были старше, они подались туда раньше, также бросив учебу. Просто поехал к ним.

Они надеялись на чудо. Думали поработать в Москве несколько месяцев, получить московскую прописку (стоит услуга 25к) и в сентябре поступить в какой-нибудь московский колледж. Жили на съемной квартире, в хостелах. Иногда ночевали на улице. Их мечты не сбывались.

Пару раз устраивались на работу, где предоставлялось жилье. Работать там надо было долго и шесть дней в неделю. Было трудно — мальчишки не привыкли работать каждый день и с утра до вечера, почти без выходных.

Жилье, которое им предоставляли, это те же съемные квартиры, в которых жило человек по 20 работников. На таких квартирах воровали, в хостелах тоже.

С зарплатой было так себе. Пару раз Олег работал в бригаде отделочников. Ему пообещали зарплату, но так и не перевели деньги, просто отключили телефон. Устраивался на завод с проживанием, обещали 45 тысяч за месяц, а заплатили 14. Проспал на работу — тут же уволили, много всего было.

Работу искали в Интернете. Удобнее была работа, где платят каждый день. Потому что сразу можно еды купить и заплатить за хостел.

Иногда работа не находилась, и парни сами давали объявление. Один раз они были в такой безнадеге, что дали объявление типа «Бывший детдомовец без средств к существованию ищет любую работу!»

На это объявление приходило очень много сообщений от тех, кому хотелось определенных услуг. Каждый из них писал, что живет один и может предложить жилье и работу, но для начала надо ему отослать свои фотки — фотки лица и фотку без штанов. Читать было противно.

На вахте как-то Олег заболел простудой — кашель, температура. Парню  заплатили несколько тысяч и велели «ехать домой». А где его дом? Он поселился, больной, в хостеле в Москве. Ночью ему было так плохо, очень болела голова. Мужик с соседней койки дал какую-то таблетку. Стало легче и Олег уснул.

Так он мыкался, пока не остался один. Приятели разъехались по стране, а Олег остался в городе, где сбываются мечты. Его обманули, потом не было работы, потом, наконец, он заработал денег, но вдруг обнаружил что деньги исчезли! Все до копейки! Он даже поесть не успел, был вечером жутко уставший. И за хостел нечем было платить.

Олег сидел на лавке ночью и смотрел в одну точку. Он мне рассказывал, что мыслей в голове не было. И он устал каждый день искать работу, разочаровываться, работать.

И тогда у него возникли мысли про мост. Мост высокий. Если с него спрыгнуть, наверняка насмерть разобьешься. Или фура. Если выйти за город и идти по трассе, можно кинуться под фуру. Она тяжелая, поэтому на скорости затормозить не успеет.

Олег говорил, что и раньше, еще когда колледж бросил, были такие мысли про фуру. Он это говорил спокойно, будто о погоде рассказывал, я поняла, что никогда не пойму его по-настоящему, моя жизнь была слишком комфортной.

Хорошо, что на телефоне у него оставались деньги. Олег написал мне, потому что мы изредка переписывались последнее время. Он не хотел мне писать, не хотел жаловаться, прибедняться, просить помощи. Он не хотел меня напрягать и быть причиной беспокойства. Ему не нужна жалость. Но все же он мне написал. И мы купили ему билет на поезд, и он приехал к нам.

Я только тогда поняла, как вовремя Олег мне написал, когда посмотрела, что у него в рюкзаке. Вещей немного, и они все пахли. Видимо он промок под дождем, а посушиться было негде и вещи начали пахнуть. Ни одной нормальной вещи я не нашла у него в рюкзаке. Ну, шорты если только. Три заляпанных майки, шорты, джинсы и свитер, который был на Олеге. И больше ничего.

Больше всего меня поразило то, что в рюкзаке не было ни носков, ни трусов. И то, что было на парне, я сразу выкинула (хотя он все старательно постирал) , потому что все дырявое. Тогда я и поняла, что очень вовремя купила ему билет к нам. Потому что так нельзя жить.

Олег восстановил за лето все документы, опять стал получать пенсию по потере кормильца, поступил в местный колледж. Хотел жить в общежитии, но мы решили, что ему полезно было бы пожить в семье. Ему поддержка от нас, а мне — еще один помощник.

Я решила назваться чужим именем. Надеюсь, вы меня поймете. В открытую я бы не стала рассказывать о своих близких людях такие откровенные вещи.

Но мне хочется, чтобы читатели больше знали о детдомовских детях, какие они на самом деле, как им бывает больно, и какие они вовсе не страшные, а очень понятные и человеческие.

О том, как складывается у них жизнь, и почему они так часто непохожи на залюбленых домашних детей.

Про Данила тоже напишу. Это очень своеобразный персонаж, наш сын Данил.

Продолжение следует.