Как по расписанию

Это была обычная практика в интернате. Каждый день десяток «самых одаренных» полосовали себя лезвиями из точилки и бритвы.

Часть 5. Как по расписанию

Читать все записи в блоге Арсения Тимашова

— Что это у тебя? – спросил я одного из старшеклассников спустя пару лет.

— Порезы.

— А откуда они?

— Я сам делал.

— Как это?

— Вот так, – он достал изо рта лезвие от точилки, прижал к предплечью и провел. Потекла кровь.

— И зачем?

— Чтобы боль заглушить.

Ну и странный, подумал я, но мне было интересно. Этим же вечером я разбирал свою первую точилку. Царапнул. Больно. Но красиво. Еще. Еще. Сильнее. Глубже.

И вот уже два десятка порезов на предплечье истекают маленькими капельками крови. Красиво. Приятно. Легко свободно и хорошо.

Это была обычная практика в интернате. Каждый день десяток «самых одаренных» полосовали себя лезвиями из точилки и бритвы.

Первое время учителя и воспитатели пытались бороться с проблемой, пугая нас поездкой в Богданово (Псковская Областная Психиатрическая Больница №1), потом дошло до того, что на каждый новый инцидент просто закатывали глаза.

Оно и понятно, ведь подобного рода поведение – крик о помощи. Попытка привлечь внимание. А чем они могли нам помочь?

Я резал себя вплоть до 16 лет.

Резал потому, что было плохо и больно, но я ни с кем не говорил. Нельзя было проявлять слабость.

Когда я понял, что резание себя внимание уже не привлекает – я предлагал другим резать меня. И они соглашались. Мои одноклассники с улыбкой на лице брали лезвие и оставляли на мне порезы в 5 мм шириной. Смеялись, удивлялись.

Однажды утром в очередной понедельник мы с братом стояли на остановке в деревне, и я услышал, как кто-то что-то говорит про нашу маму.

— Тетя Зоя, а что они говорят? – спросил я соседку.

— А вы еще не слышали? Ваша мама несколько дней назад умерла.

— Где? Как?

— Не знаю. Говорят, ее нашли где-то на улице.

Я ничего не почувствовал. Совсем. Ни боли, ни страха. Ни слезинки не проронил. Наверное, к этому моменту искусство глотать эмоции достигло своего апогея. Маму никто не хоронил.

Классе в 6-ом случилось что-то очень неприятное. После того, как умерла мать, у меня остался официальный опекун – Денис. У Данила же не осталось по бумагам никого. Какое-то время сестре удавалось скрывать этот факт от опеки, но когда Данил в очередной раз что-то напортачил в школе (к этому моменту он уже водился с довольно неблагополучной компанией), опека прознала.

Интернат – место где учатся дети из неблагополучных семей, но с родителями. Дане там больше места не было.

— Меня сегодня увезут в детский дом.

— Ты шутишь?

— Нет.

Я не знал, как мне реагировать, и убежал во двор школы. Сидел на покрышке и плакал, не зная, что будет дальше. Ко мне подошла одноклассница.

— Ты чего здесь? У тебя брата скоро в детдом увезут, сходи, побудь с ним. Он тоже плачет.

Но я не мог. Говорят, что когда братьев разделяют по разным учреждениям – это всегда очень тяжело.

К сожалению, на роль Дани в этом случае выпало больше «тяжести».