Блог Ольги Михайловой: Гостевой режим для ребенка-инвалида. «Как все начиналось»

Ну, вот… осталась последняя справка. Совсем скоро, приехав к своему малышу на вопрос «Кто?», я не вспомню про коня, а гордо скажу «Его семья.» Хотя именно конем в пальто я была для них все 13 лет, правда они называют меня «Серегина» Оля. Все 13 лет, они пускали меня почти в любое время и никогда ничего не просили. А вот, как все начиналось.

Я с детства решила, что хочу работать с детьми. Еще в 12 лет в больнице, я помогала медсестрам ухаживать за крошечной брошенной кем-то девочкой, поступила в педуниверситет и, как только исполнилось 18 лет, пришла работать в Дом Ребенка, который находился прямо на территории университета.

Сначала меня поставили работать в прачечную. Два месяца я стирала все пеленки, «подкладные», подгузники. Стирала в старой машине, которая не полоскала нормально, приходилось делать это самой под краном, потом сушила в барабане или вешала белье на чердаке. Вонь, сырость и нескончаемые мокрые тюки. Но самое приятное было относить белье на группы. Я видела малышей и понимала, как важно досушить белье вовремя. На первую зарплату помню как купила духи и бублик.

После двух месяцев я стала умолять заведующую перевести меня на группу  нянечкой. Так я попала на «четверку»-группу для детей-инвалидов. Воспитателей на нее не полагалось, только медсестра и нянечка. Дети были все тяжелые, в основном лежачие, зондовые. Еле теплящиеся жизни в крохотных скрюченных телах. Так хотелось, что бы они ушли поскорее и не мучились.

Помню каждого, они впились мне в память как иголки. Был там и странный мальчик с большими черными глазами, красивый и грустный. Он неплохо ползал по кровати туда-сюда и выкидывал оттуда все на пол. Это было его единственное развлечение. А еще он вцеплялся в меня мертвой хваткой, до синевы в пальцах, за руки, за халат, за волосы. Он совсем не сгибался, его звали «тюленчик», да и ноги скорее напоминали ласты. Кормили мы его стоя, зажимая между своих ног.

Однажды в группу пришел батюшка, стал крестить детей, просил каждого вынимать из кровати, кого можно было, и держать. Так я стала крестной. К нам приезжали скандинавы, изучали детей с патологиями, писали научные работы, своих ведь у них нет таких в детских домах.

Приезжало много иностранцев, здоровых малышей активно усыновляли, по документам они шли как ДЦП и даунята, но из моей группы не уехал никто. Наступала сессия, училась я на дневном, бегая с «неважных лекций» на работу, приходила к 7 утра, с 9 до 15 посещала несколько «важных пар» и оставалась на работе до 10 вечера, и так по шестидневке.

К началу сессии я поняла, что завалила все, что только можно, вымоталась и должна сосредоточиться на учебе. Пришлось уволиться. Меня тайком пускали пару раз к «тюленчику», а потом я пришла и увидела пустую кровать. Очень испугалась, оказалось: уехал в интернат, ему было уже 4 года. Куда отказались говорить, сказали «забудь».  Я помню как плакала под лестницей, даже закурила с горя.

Потом решила, что найду. Обзвонила все детдома, нашла, разрешили навестить, как бывшей няне. И тут я поняла, что должна принять решение на всю жизнь или не ехать. «Мы в ответе за тех кого приручили», — говорил Лис. И на следующий день я уже сидела в электричке с памперсами, фруктами и какой-то игрушкой.

Продолжение следует