Дневник приемного подростка. Часть 3. Поганый я

Продолжение.

Начало можно прочесть здесь.

Интернат был далеким, но не заброшенным. И волонтеры к нам приезжали. И усыновители из соседних городов…

К моменту, когда меня забрали, я уже ни на что не надеялся. Приемная мама помогала благотворителям отвозить подарки к Новому году. Так мы познакомились. Она сама позвала меня, мы поговорили, а потом пошла к социальному педагогу узнавать адрес для переписки.

Педагог прямым текстом сказала, что в выборе она ошиблась. Что я поганый и неблагодарный. Что все, что мне не дай, я выменяю на сигареты. Что лучше ей посмотреть на другого мальчика, которого она сейчас приведет. Про него она сказала, что он спокойный, мирный, что хлопот с ним не будет и по дому будет помогать. С этим парнем мы жили в одной комнате. Он стукач и доносчик, который всю жизнь сидел под юбкой у воспиток. Он просил, чтоб ему нашли семью и соц.педагог ему пообещала.

Когда писать адреса привели нас двоих, я уже ничего не чувствовал. Мне было нас..ть. Я уже понял, что шансов нет.  Этим же вечером, парень тот полон надежд, накатал про себя письмо на три листа со всеми подробностями, а я несколько строчек. Ответа я не ждал. Да и пацаны увидев мое письмо, в сравнении с его, сказали, что бесполезно.

Но когда приемная мама приехала в следующий раз, она несколько минут из приличия пообщалась с моим соседом, а все остальное время провела со мной.

Когда после нескольких месяцев общения она забирала меня в гости, вышла из отпуска наша главная воспитка. И прямо в моем присутствии начала отчитывать меня перед ней, как с…аного котенка. «Он раньше был хорошим, а сейчас покатился вниз, он курит, повторяет все за старшими, он очень неопрятный и у него страшно вонючий пот. А еще лень родилась вперед него, и вы с ним не справитесь. Если бы года три назад, то толк был бы, а сейчас сомневаюсь», — говорила она. У меня было ощущение, что делала она это специально, чтобы меня выбесить. Чтобы я заорал, обругал ее, и приемная мама подумала, что я псих. Этого не случилось. Но вечером, когда она уехала, я пошел мстить.

Я попросил пацанов сделать телевизор погромче, постучал в воспитательскую и спросил: «Можно?» «Можно, можно», — ответила она. Тогда я влетел и первый раз в жизни начал ее метелить.

Я понимаю, что все произошло в свое время и когда нужно. Но если бы не она, я давно бы был в семье. Меня хотели забрать 5 или 6 раз. Меня подзывали, пытались со мной общаться. Но после разговора с ней, усыновители куда-то пропадали или забирали других. Один раз мое фото поместили в газету, но она настояла, чтобы убрали.

С 9 лет она била нас палками от швабры. Брала здоровые туфли на платформе и кидала в нас если мы не спали. Била наотмашь тапком по губам. Она натравливала старших на спокойных малых, чтоб их «расшевелить». Двое малых в последствии заикались.

Я не считаю ее женщиной. Она солдат отбитый. Женщина она только потому, что у нее с…и висят. Только по этому. Внутри — это он. Это враг. Опытный враг. Ее не интересует ничья судьба. Ей надо держать свою группу и иметь над ней власть. Она пахан. Она реально же с Магадана приехала.

Как я узнал, из трех ее выпусков в живых осталось 3-4 человека. Ее выпуски самые криминальные. Там практически все кончают уголовкой, суицидом или наркотиками.

Она говорила, что теперь я точно никуда я не уеду, грозилась снять побои. Я убежал в лес и от бессилия плакал.

Я не хочу сказать, что я хороший или лучше кого-то. Но из нашего интерната летало за границу всего четыре человека. Я был одним из них. Я говорю это только затем, чтобы передать мысль, что они прекрасно понимали кого можно отправлять, а кого нет. Как они однажды выразились обо мне: «Его не стыдно показать».

Когда стало понятно, что меня заберут, меня начали пасти и подсылать ко мне стукачей. Однажды я напился. Моей приемной маме донесли об этом уже через пару часов. Звонил ей, кстати, тот парень. Даже завхоз, которая не имела по сути никакого отношения, успела вставить: «Он неуправляемый, подумайте хорошо».

Если бы не решимость моей приемной мамы, они бы так и держали меня для «показа» и самоутверждения. А еще со мной случалось много того, что должно было остаться в стенах интерната. Возможно, они опасались.

Я благодарен моей приемной маме за то, что она увидела во мне хорошее, поверила в меня. Что не слушала их и смогла отстоять свое решение.

Пожалуйста. Если вы когда нибудь пойдете в детский дом за ребенком, знайте, что администрация любит избавляться от самых проблемных первыми (по крайней мере, так было у нас). Никому не верьте и слушайте сердце.

© «Дневник приемного подростка» 2017