Блог Жени Снежкиной: Взятки и интересы ребенка

Женя Снежкина — журналист, мать троих детей: Елизаветы, Йиржи и Северина. С 2008 года она живет в Праге — там, откуда родом ее муж Ондржей Соукуп, журналист чешской газеты «Господаржские новины». Один из детей в их семье, Йиржи (Юра), — приемный. Женя согласилась завести блог на портале «Измени одну жизнь», чтобы регулярно рассказывать свою историю усыновления.

• Первый ребенок, которого вынесла нянечка, оказался нашим сыном
• Рыжая звезда
• Забег по врачам
• «Голова круглая. Родной»
• Интернет-сообщники. Как сетевые друзья помогли в усыновлении

… И вот наконец у меня в руках драгоценная бумага – заключение опеки о том, что я являюсь кандидатом в усыновители. Скорее, скорее нужно бежать к региональному оператору, который скажет мне где, в каком доме ребенка сейчас живет мой рыжий. Рассказать об этом мне должны были сотрудники — операторы банка данных детей-сирот Московской области. Позвонила, мне ответили «приезжайте». Слава богу, никуда в область ехать не пришлось – оператор располагался в Москве, недалеко от станции метро Полянка.

Еле живые от волнения мы с мужем добрались туда, зашли в кабинет. В комнате сидело несколько чиновниц. Одна из них поманила нас. Мы подошли, расположились у стола, выложили все необходимые документы. Тетенька как-то странно посмотрела на нас. И началось.

— Нам необходимо согласие вашего мужа на усыновление ребенка.

Муж: «Да я согласен, вот я здесь и согласен»

Чиновница: «Нет, нам нужно ваше нотариальное заверенное согласие».

Я: «Но это незаконное требование. Закон четко описывает какие бумаги нужно иметь на руках для того чтобы вы дали нам информацию о ребенке. Кроме того, нотариально заверенное согласие мужа уже есть в документах нашей опеки, и на основании этого документа, в частности, опека вынесла свое решение».

Чиновница: «Это вы мне будете рассказывать что законно, а что нет?»

Да, я понимаю, что уже после этого эпизода надо было жаловаться, потому что требования этой женщины были незаконны. Я это очень хорошо понимаю. Но передо мной не стояло цели добиться того, чтобы сотрудники банка данных о сиротах начали соблюдать законодательство. Я думала о том, что где-то сейчас в доме ребенка томится мой рыжий и каждое препятствие только удлиняет срок его заточения там. И это ловушка, в которую попадает почти каждый усыновитель – грубо говоря, он должен или строить чиновников, со всеми вытекающими отсюда последствиями (то есть на выходе мы имеем ноль сотрудничества в лучшем случае, в худшем – палки в колеса) или выполнять их прихоти, спасая своего ребенка (еще неизвестного, не виденного, не обласканного, но уже своего). Короче, мы пошли опять к нотариусу.

Сотрудники базы данных принимали только два раза в неделю. В следующий раз, когда мы пришли на прием, сотрудников на месте не оказалось, у них было казенное мероприятие, и мы потеряли неделю.

На следующей неделе мы приехали еще раз. Нас принимала та же женщина, но рядом с ней сидел молодой человек, который перекладывал с места на место какие-то бумажки. Мы опять выложили на стол все наши документы. Женщина опять их читала некоторое время, а потом сказала следующее: «В первую очередь мы обязаны заботиться об интересах ребенка. В данном случае усыновителем будет только один из вас, что идет вразрез с интересами ребенка, так как дети должны воспитываться в полной семье с обоими законными родителями. На этом основании мы отказываемся предоставить вам информацию о кандидате на усыновление».

От неожиданности мы остолбенели. В голове не помещалось, что живой человек, у которого предположительно есть душа и сердце, глядя нам в глаза, сообщает «или усыновляйте прямо сейчас вдвоем, или пусть ребенок сидит в детдоме». Мы попытались еще раз объяснить наш замысел с поочередным усыновлением. Но женщина повторила то же самое. Мой замечательный муж понял, что я сейчас просто разревусь, и вывел меня в коридор.

И когда в коридоре он пытался меня утешить, а я справиться с собой, к нам подошел тот самый молодой человек, который сидел за столом чиновницы и перекладывал бумажки. Он тихо отозвал нас в сторону и сказал, что в принципе есть возможность решить проблему и получить информацию о ребенке. Но это будет стоить денег. И назвал пятизначную цифру в долларах. Мы настолько не поверили своим ушам, что даже переспросили. Молодой человек спокойно повторил цифру. И вот тут мы развернулись и ушли.

Возможно, нужно было поднять крик и скандал. Скорее всего нужно было. Но где-то там, в Московской области, нас ждал ребенок, и нам нужно было попасть к нему. Это было срочное дело, гораздо более срочное (как думали мы тогда), чем борьба с коррупцией среди чиновников. И мы не подняли скандала.

Надо сказать, что за все время пока мы занимались усыновлением, мы по воли чиновников потратили довольно много денег – на ненужное заверение документов, на сгоревшие в итоге авиабилеты или наоборот, ненужные перелеты, на дополнительные справки. Но ни рубля мы не дали на лапу, и я этим горжусь.