Блог Веры Некрасовой. Часть 13. 7 месяцев сынок с нами

Читать все записи в блоге Веры Некрасовой.

Друзья, спасибо вам! Мне пишут так много людей, с искренними словами поддержки, с добрыми советами, делятся своими страхами и переживаниями по поводу приемства — это помогает мне и отвлечься, и решать повседневные проблемы. Спасибо. Я, честно, не знаю, как вас благодарить, и что я могу для вас сделать, кроме как написать еще один пост в блог.

Итак, Севашка с нами 7 месяцев. Хочу рассказать про его успехи и про то, как он изменился. Его фото из базы данных — в моем телефоне до сих пор. Иногда я рассматриваю его и пытаюсь узнать в нем своего ребенка.

Фото Севаши в ФБД.

Помню, когда увидела это фото впервые, решила, что у малыша умственная отсталость. Серьезно. Потухший взгляд в никуда, уши и череп не пропорциональные, залысины. Отсутствующий вид, как у большинства детей из базы, как будто ребенка нет, как будто он извиняется за то, что место на этом фото занимает… Призрак, а не ребенок…

Пролистнула, думаю: «Нет, не потянем. Прости, малыш». А когда начали смотреть видео-анкеты, его видео вышло первым, и муж настоял на просмотре. Дальше вы знаете: Сева-старший отказался смотреть другие видео. И я часто задумываюсь о том, что если бы видео-анкеты не было? По фото в базе данных никто и никогда бы не выбрал моего сына. А если еще послушать диагнозы, которые зачитывает региональный оператор…

Основные Севашины диагнозы: ФАС, органическое поражение головного мозга, маловесность и малорослость вследствие белково-энергетической недостаточности, хронический астмический бронхит, инвалидность по задержке развития.

На встрече в доме ребенка.

Ну, и что бы вы подумали, посмотрев на его фото в базе и услышав диагнозы? «Нет, не потянем, прости, малыш…» Я уже писала, почему мы решили идти за направлением. Судьба настояла, можете прочитать в прошлой части блога. И в видео-анкете мальчик выглядел вполне смышленым и адекватным.

В результате: сейчас я не вижу ни одного из этих диагнозов или последствий этих диагнозов, и врачи тоже. По поводу ФАС. Кроме небольшой дизморфии  — изменения черт лица вследствие приема матерью алкоголя во время беременности — никаких физических, психических, поведенческих, неврологических симптомов я в ребенке не замечаю.

Органическое поражение головного мозга было поставлено ребенку без МРТ или КТ по клинической картине – я вообще не уверена, что такие диагнозы можно ставить таким образом. Теперь же психолог из сопровождения замещающих семей поражается: «Какой же сохранный мальчик! И это после 2 лет в доме ребенка! Удивительно, как он сохранил такой интеллект?» И так считают все, кто поговорит с этим ребенком хоть несколько минут.

Читать также — Четыре главных вопроса о группах здоровья детей-сирот

Отличные аналитические способности, исполнительность, изобретательность, последовательность действий, причинно-следственные связи – все это у Севаши на высоком уровне. Есть небольшие проблемы с визуальным восприятием, но это уж точно легко корректируемо, учитывая остальную картину. Органическое поражение головного мозга, ЗПРР, вы шутите?!

Три недели дома. Сева с Соней.

Малый вес и малый рост – да, есть такое. Но за полгода дома Севаша вырос на 6 см и поправился на 2 кг! По нормам ВОЗ мальчики в его возрасте прибавляют 3 см в росте и 1 кг в весе за полгода. Так что мы идем с опережением в два раза, скоро всех нагоним, я думаю.

Хронический бронхит – да, малыш кашлял по утрам первые пару месяцев дома. А при встречах в доме ребенка он дышал с хрипом. Так случилось, что мы переехали на морское побережье, и через пару недель кашель прошел, хрипов нет.

Да, так бывает не у всех и не всегда. Но у меня есть Соня со своим набором специфических диагнозов и поведенческих проблем. И единственный диагноз, который можно поставить Северьяну, на мой взгляд, – нормальный здоровый ребенок. Есть особенности поведения, связанные с травмой ребенка-сироты, но не более того.

Кроме перемен в росте и весе, Севаша и сам очень изменился. Как и пишут многие психологи: ребенок, к которому вы ходите на свидания в детский дом, и ребенок, которого вы привели домой – это два разных человека.

На встречах в доме ребенка Севаша молчал, вытянуть из него хоть пару слов было очень сложно. Он не улыбался. Совсем. Был очень спокойным, хозяйственным. Постоянно складывал игрушки в какие-то мешки или коробки, ходил по всей территории с этими баулами, невозможно было уговорить ненадолго оставить мешок на веранде.

Полгода в семье.

Теперь же он болтает без умолку, иногда приходится просить его немного помолчать! Он очень активный, подвижный, любопытный, он везде и всюду одновременно. Постоянно улыбается. Что осталось неизменным это любовь к «баулам» и «схронам». Все сумки и коробки у нас в доме теперь туго набиты игрушками. Если потеряешь какую-то вещь — иди к Севаше. Это точно он припрятал твою вещицу в своих запасах!

Смотря на него, я содрогаюсь от мысли, что с такими диагнозами и такими фото в базе он мог бы навсегда остаться в стенах учреждений. Имея еще инвалидность по отставанию в развитии, ему светила бы школа специального вида или коррекционный интернат…

Так же, как и Соня, которая постоянно жила бы в карантине одна, а значит – имела бы серьезное отставание в развитии, плюс множество наркозов, тяжелейшие операции… Ее путь был предопределен – психо-неврологический интернат для детей-инвалидов… Боже, как это страшно, спасибо тебе, что они со мной!

Что же касается моей девочки в этой адаптации, ей, на самом деле, тяжелее всех нас. Усилилась тревожность, участились истерики, внезапные перепады настроения, беспричинный крик и плач. Я поговорила с психологом фонда «Измени одну жизнь» Еленой Мачинской.

Фонд «Измени одну жизнь» проводит бесплатные анонимные консультации для действующих приемных родителей

Поработали всей семьей с психологом службы сопровождения в нашем городе, получили несколько дельных советов. Поняли что-то новое о себе и о Соне. Насколько смогли, следовали полученным указаниям. Постепенно поведение Сони и общая атмосфера в доме улучшились. Нужно сказать честно: только после апогея дурдома в нашем новом доме. Было все: слезы, истерики, крик, ругань, ужасные мысли и разговоры…

Сева научился широко улыбаться.

Зачем это все? Среди читателей есть и те, кто искренне удивляется необходимости пройти через такие сложности, чтобы вновь стать мамой. Надо сказать, что и психолог сопровождения замещающих родителей задала мне этот вопрос: «Зачем мы взяли второго ребенка, если старшая дочь с таким сложным характером и заболеваниями?» Вопрос о ее профессионализме мы оставим. Я уже написала, она во многом нам помогла. Но этот вопрос сродни вопросу врача: «Зачем же вы заболели?»

Я заболела, потому что детям нужна семья. Никто не должен жить в детдоме. Никто. И я чувствовала в себе силы дать семью еще одному ребенку. Оказалось, сложнее, намного сложнее, чем я думала, но пыл не остыл. И самое, наверное, смешное и удивительное, что мы не оставили мысли о большой семье и надеемся, что у нас будут еще дети, что мы сможем дать семью еще кому-то.

Я часто рассказываю Соне и Севаше сказку про маленькую девочку и маленького мальчика из дома ребенка, которых мама и папа забрали к себе домой. Дети всегда наперебой добавляют: «Мама, в этом доме есть еще детишки! Они там плачут!»

Я им этого не говорила, я лишь сказала, что там живут дети, у которых нет мамы и папы. Даже 4-х и 3-х летнему ребенку понятно, что таким детишкам в таком доме – плохо. Соня хочет забрать из этого дома маленькую сестренку, а Севаша такого же мальчика, как он.