Блог Веры Некрасовой. Часть 12. Моя адаптация

Читать все записи в блоге Веры Некрасовой.

Предыдущий пост вызвал огромное множество вопросов у моих родных, близких и знакомых. И пока я на них отвечала, смогла многое понять для себя, что позволило всего за пару дней выйти на другой уровень отношений с сыном. Такая психотерапия получилась. Напишу сегодня именно об этом.

Наиболее повторяющийся вопрос: почему ты никому не рассказываешь о своем состоянии? Почему ты молчишь?

На самом деле я не молчу, я все обсуждаю с мужем. Видимо, это не решение проблемы, мы в одной подводной лодке, с которой некуда бежать… Самое сложное для меня, это признаться кому-то, что я — слабачка. Что я чего-то не могу, на что-то не способна, не тяну. А тут нужно признаться в ужасающе серьезной ситуации – не могу принять ребенка, которого уже привела в свой дом и семью.

Я долгое время пыталась заплакать, чтобы просто выплакать это горе с собой наедине. И никак. Ни слезинки. И вдруг наткнулась на пост Татьяны Мишкиной со словами гештальт-терапевта Ирины Дыбовой о том, как наши женщины привыкли тащить все, что могут; про то, какие мы все «большие, сильные и взрослые девочки» везде и всегда. И тут плотину прорвало… Заснув в слезах, на следующий день я смогла дописать тот самый предыдущий пост.

Синдром отличника, перфекционизм, control-freak… Не важно, как это называется, это все про меня. Это мешает быть родителем, мешает быть приемным родителем и, вообще, мешает жить. Я это про себя знаю и пытаюсь меняться… С переменным успехом.

Что для других мелочи, для меня – шквал эмоций и негодования. А сын – это скопление качеств, не поддающихся никакому контролю… Он всегда чумазый, в еде, соплях, слюнях, уличной грязи, кошачьем наполнителе, в моем креме для лица, а его руки везде: в чужих сумках, в унитазе, разбирают игрушки и все вещи в доме на мелкие запчасти, щупают грудь чужих тетенек… Конечно, все как у других детей! Но девочки другие, в большинстве своем. Соня делала мало что из этого. И, естественно, дело в принятии. Соню я принимаю целиком и полностью, а вот его…

Отсюда и второй по частоте вопрос: почему тебя заботят такие мелочи жизни, как размазанная каша?

Ответ прост: я не могу принять его. Я отторгаю его всеми силами. Я не могу его обнимать, не могу целовать, мне неприятно его высмаркивать или подтирать его слюни, что уж говорить о горшке. Мне неприятен его запах, хотя Софьину макушку я нюхаю, как наркотик, чтобы успокоиться.

Я не могу готовить для него другую еду, не ту, которую ест Соня и вся семья. Любое прикосновение с ним мне неприятно, а он этого требует! «Одень меня!» Хотя сам умеет одеваться лучше многих 6-леток. «Покорми меня», «укрой меня одеялком», «возьми меня на ручки» и т.д. И визжит, если это делает кто-то другой, а не я. Но это в том случае, если папы дома нет. А вот если муж дома, то я этому малышу не нужна совершенно.

В результате любое действие с ним, например, уборка той самой размазанной каши с его лица, рук, ног, живота, превращается для меня в пытку… Ведь я должна быть для него такой же мамочкой, как для Сони. А я на данный момент – мачеха, не более того.

Поэтому я задаю вопрос себе: откуда такое непринятие?

Софья появилась у нас в семье в результате того, что подошла наша очередь на грудничка. Как только я ее увидела, все мои сомнения были лишь по ее заболеванию, насколько я смогу не падать духом и не подавать виду ей на всех этих операциях? По поводу нее сомнений не было. Мне казалось, что моя доченька потерялась, ее случайно родила не я, а другая женщина. И вот, благодаря ошибке опеки (детей с ее диагнозом не предлагают усыновителям), моя доча нашлась.

А с сыном все по-другому. Никаких предложений от нашей опеки не было, на наш запрос «мальчик до трех лет» ответ был всегда один: «У нас таких нет, все дети больные, а куда вам еще одного больного ребенка?!»

Спустя 10 месяцев с подачи заявления в опеку —  за это время у Сони прошла заключительная полосная операция и реабилитационный период —  мы с мужем стали изучать базу видеоанкет. Первая анкета была мальчика Саши: лысоватый, глаза полуприкрыты, маленькие-маленькие ушки. Единственное, что я запомнила, это с какой жадностью он пил компот, и комментарий воспитателя: «Сашенька наш не очень любит суп, но любой напиток всегда допивает до последней капли». Надо отметить, так и есть до сих пор. И тут восклицание мужа: «Все, я больше ничего смотреть не буду! Я не могу ЭТОГО ребенка ТАМ оставить!»

Уговорила мужа до знакомства с малышом  – для нас это точка невозврата – узнать диагнозы у регионального оператора, а заодно спросить о других мальчиках. 4 дня выходных на 23 февраля оператор не работала. Потом произошел сбой в ФБД Усыновите.ру, и около недели в базе по нашему региону из мальчиков до трех лет выходил только Саша, поэтому узнать диагнозы хотя бы еще одного ребенка я не могла, оператор требовала имя, месяц и год рождения. Усмешка Судьбы или Знак? Решила, что знак. Полюблю, приму, куда я денусь.

Сейчас понимаю, что если для меня было важно почувствовать, что это – МОЙ ребенок, а мужу – нет, то мне нужно было заранее просмотреть все анкеты, зная, что муж сможет посмотреть максимум парочку детишек. Мне нужно было найти какую-то ниточку, чтобы связывать себя с ребенком.

Из диагнозов напугал только ФАС. Прочитала кучу литературы на эту тему, нашла симптомы и стигмы у себя, Сони, и большей части знакомых мне людей и… успокоилась. Справимся. В результате ФАС вижу у него немного на лице, в остальном он сообразительнее многих трехлеток.

Дальше разговор с начальником опеки о том, что этот ребенок нам никак не подходит. Ну, а какой подходит, если вы нам никого не предлагаете? Через полчаса ее увещеваний и нашего упорного противостояния, мы получили направление в Дом ребенка с открытой датой, там был карантин по гриппу. Спустя несколько недель карантина мы познакомились, сразу пришли с Соней. Директор Дома ребенка разрешила приходить на территорию с Соней, но не заходить в корпус.

Как только Саша увидел нас, он прямиком побежал к мужу и обнял его ноги: «Привет, папа!» А дальше – тишина, из него можно было вытащить буквально пару слов за часовое свидание. Потом два месяца встреч, на которых он взаимодействовал, в основном, с папой, и называл его «мамой». Хотя он и боится мужчин, мужа он боялся, только если тот делал что-то резкое и неожиданное.

Через два месяца после знакомства документы Саши и наши документы были полностью готовы. Вдруг звонок из опеки: у Саши есть еще трое братьев и сестер… Первоначально информация была, что мальчик один. И из всей базы анкет мы выбирали малышей без братьев и сестер, знали – не сможем оставить их в учреждении, но брать больше одного ребенка были не готовы. Специалист опеки сообщила, что они обязаны разыскать этих детей и получить от них и их опекунов согласие на усыновлении Саши.

Выяснилось, что у мальчика есть сестра 17 лет, брат 16 лет и еще сестренка 9 лет. Я нашла на просторах Интернета странички и фотографии старших детей. Девочка под опекой, мальчик в школе-интернате для инвалидов. Я увидела их фотографии, и меня как кипятком ошпарило. Они так похожи друг на друга и на нашего малыша, одно лицо!

По имеющейся у меня информации, у всех этих детей разные отцы, насколько же сильны гены их матери… Она вела асоциальный образ жизни, совсем не заботясь о своем здоровье, а все ее дети похожи на нее. И в ту минуту Саша стал для меня еще дальше…

Он – не мой, он – ее сын. И дело тут совсем не в генокоде или наследственности, похоже, я впервые осознала, что усыновляю чужих детей. Софьина кровная мама для меня – лишь потертое черно-белое фото на копии паспорта, которое я видела лишь однажды.

Спустя неделю опека предоставила письменные согласия старших детей и их опекунов на усыновление Саши, сестренка как выяснилось, усыновлена, и согласие ее семьи не требовалось. Документы мы отвезли в суд, дело назначили через пару дней. И в тот же день мы привезли малыша домой. Уже с новым именем Северьян. Дальше вы, в общем-то, все знаете.

Кроме изначального моего «невыбора» ребенка, запоздалого осознания наличия у моего сына реально существующей кровной матери, к моему неприятию добавляется еще и ревность. Муж и сын так мгновенно «спелись», что я постоянно чувствую обиду.

С Соней у нашего папы никак не клеилось, а с сыном – сразу «любовь-любовь». И как я уже писала, если папа есть дома, я вообще не существую для этого малыша. Конечно, дети все тонко чувствуют, он понимает прекрасно, что я пока не способна его принять всем сердцем…

Еще один часто встречающийся успокоительный вопрос: разве ты не понимаешь, что это всегда так, когда двое детей?

Да, я понимаю. Второй ребенок – это совершенно другой этап построения семьи. И не каждый к этому готов. И теперь, я думаю, правильно не торопиться с этим. Было одно ясно-солнышко, а теперь два. Двух солнц ведь не бывает… Думаю, даже появление третьего ребенка не так серьезно выводит родителей из колеи.

Тут мы тоже пошли на заранее сложные риски и поэтому быстро поняли, что не тянем:

— Софья и Северьян погодки. С одной стороны, им интересно вместе, а с другой,  это – постоянное соревнование;

— Соне всего 4 года, возможно, будь она постарше, ей было бы проще;

— Старшая доча и младший сынок – это моя идеальная модель семьи, потому что у меня есть младший брат. Здесь много наложений: счастливое детство в играх с братиком и, в то же время, много неразрешенных вопросов и разногласий с ним же во взрослой жизни. Я даже заметила за собой, что первое время я видела в Северьяше только своего брата, его поведение, мимику, а это все не так. Он – другой. Он просто такой, какой он есть, единственный и неповторимый наш Саша-Северьяша;

— Софья – нежная девчонка без мальчишеских замашек, а Северьян шустрый мальчик-сорванец. Мы и до этого замечали, насколько Соня отличается от других детей, а уж тем более от других мальчиков. Она как-то спокойнее, и у нее есть какой-то свой мир. А Северьяшка – классический маленький мальчишка с безумной тягой познать этот мир и испытать его на прочность;

— и, кроме всего прочего, сразу после усыновления мы начали собирать вещи, оставили свой дом и переехали к морю, как давно мечтали. Мы многое сделали, чтобы это принесло детям как можно меньше стресса. Но, конечно, все предусмотреть не удалось, стресс был и есть – и у них, и у нас. В наших жизнях изменилось многое и сразу…

О переезде я подробнее напишу в другой раз, а сегодня я на этом закругляюсь. Благодаря всем этим вопросам и общению с моими близкими я смогла разложить в своей голове все по полочкам. Как настоящий перфекционист, конечно же!

И теперь моя неприязнь идет не напрямую к моему сыну, а к тем обстоятельствам, которые эту неприязнь породили. На следующий же день после выхода своей предыдущей части блога, я чмокнула Северьяшку в губки, как целую Соню, и для меня это настоящий прорыв.

Спасибо, родные, что вы есть в моей жизни! Спасибо фонду «Измени одну жизнь» за такую площадку для размышлений, надеюсь, и мои мысли помогут кому-то принять и переждать адаптацию!