«За 10 дней знакомства мы прожили еще одну жизнь»

Два года назад в московской семье профессиональных психологов Дарьи и Владимира Дмитриевых появилась дочь – 14-летняя Лена. Видеоанкету девочки снимали сотрудники фонда «Измени одну жизнь». Как «окситоциновая эйфория» сменилась сначала адаптацией, а затем – даже некой завистью других родителей, Дарья рассказала корреспонденту нашего фонда. Она также дала советы будущим опекунам и усыновителям подростков.     

«Им же тоже нужны мама и папа!»

Мысль о том, чтобы взять ребенка из детского дома, пришла Дарье и Владимиру года 4 назад. Но сначала переговоры не приводили к консенсусу. То один из супругов был готов, а второму было страшно, то наоборот. В конце концов, Дарья записалась в школу приемных родителей (ШПР) и поставила мужа перед фактом. Учиться они начали вместе. Но Владимир предупредил: «Если я приду к выводу, что «нет», это будет окончательное «нет». «Хорошо», — сказала Дарья. А внутри у нее все сжималось от ужаса: «А если он скажет «нет», то что?» Ответа на этот вопрос она не знает до сих пор.

«Я рада, что не стояла перед выбором. Дети для меня всегда были одним из смыслов жизни. И при этом я очень люблю мужа. Соглашаться на, возможно, пожизненно бездетный брак? Разводиться с мужем, которого люблю и уважаю? Оба варианта пугали. Дополнительно в голове крутилось: «Если я разведусь, смогу ли я ни разу не то, что вслух, но даже в мыслях не упрекнуть своего ребенка, за то, что осталась одна?» Когда к концу обучения в ШПР Владимир сказал: «Я согласен», уже испугалась Дарья: «Мне хотелось в ответ крикнуть: «Я передумала, я боюсь, что не справлюсь!»

Казалось бы, супруги должны были быть настроены на то, чтобы взять в семью малыша. Но на занятиях в Школе приемных родителей Дарья засыпала преподавателей вопросами о подростках.  Она разглядывала глаза мальчишек и девчонок именно подросткового возраста, чьи фотографии висели в ИРСУ. В ее голове крутилось: «Господи, а им-то как нужны мама и папа, и они тоже дети — колючие, ершистые, отчаявшиеся, но тоже дети!»

Лена живет в семье Дмитриевых почти два года.

«С подростками было почему-то больше всего страшно не справиться с бытовыми проблемами и проблемами социализации.  Размышления, что у нас не хватит денег на мебель, одежду, хороший велик, репетиторов или коммуникативных навыков, чтобы помочь сыну или дочке выстраивать отношения со сверстниками, как-то пугали больше, чем перспектива столкнуться с хамством, курением, употреблением алкоголя», — говорит Дарья. А еще, вспоминает она, был страх: вдруг не получится почувствовать себя мамой?

Дарья и Владимир – профессиональные психологи, и опасения превратить свою семью в клинику, а самим стать круглосуточными «травмотерапевтами» волновали их не в последнюю очередь. «Я помню, как на ШПР спрашивала одну из ведущих — приемную маму: «Скажите, а что-нибудь хорошее или просто нормальное в нашей жизни будет?»

Домашние на решение супругов отреагировали согласием и тревогой. «Мы сознательно не говорили родителям до последнего, что решили взять приемного ребенка. При том, что волновались мы сами, выдерживать возможное противостояние с родителями нам было бы тяжело, а живем мы отдельно, поэтому вопрос их согласия не стоял. Но, к счастью, нас не отговаривали. Зато обе наши мамы – теща и свекровь —  наперебой фонтанировали идеями, какого ребенка нам нужно и, главное, как его искать и выбирать, — рассказывает Дарья. — Однажды я не выдержала: «Мам, это наш ребенок, если тебе хочется своего, ты вполне можешь пройти ШПР, собрать документы и тоже стать опекуном. Я понимаю, что тебе может не понравиться ребенок, которого мы с Володей примем в семью, — в этом случае ты можешь нам не помогать и не общаться с ребенком». Мама в ответ обозвала меня «дурой» за предположение, что она может не общаться с внучкой (она все-таки предвкушала девочку), однако, стала справляться с тревогой как-то иначе, за что ей огромное спасибо. А я вздохнула свободнее».

«Видеоанкеты давали больше надежды что-то понять и почувствовать»

Когда супруги собрали документы, им предложили подать заявку на участие в «Поезде надежды» — программе социального проекта «Детский вопрос» ГРК «Радио России». Дарья и Владимир, получив подтверждение, стали искать ребенка. На сайте фонда «Измени одну жизнь» смотрели видеоанкеты детей. Именно видеоанкеты давали больше надежды что-то понять и почувствовать, объясняет Дарья. Фотографии Лены она увидела на сайте «Детского вопроса».

«Видеоанкету девочки снимали сотрудники фонда «Измени одну жизнь», — рассказывает Дарья. — Более того, уже позже видео по моей просьбе разыскали и подарили мне сотрудники  этого фонда, за что у меня до сих пор — масса благодарности».

«Мы смотрели друг на друга и не знали, что нужно делать дальше»

Дарья полетела к Лене на самолете – на 3 дня раньше всех остальных участников «Поезда надежды». Организаторы поддержали ее решение, ведь на установление контакта с подростком нужно больше времени. Владимир приехал позже.

Дарья прилетела одна в чужой город, не спав ночь. Шел мокрый снег, она отчаянно мерзла в своем легком пальто и ругала себя за то, что не оделась теплее. В опеке был обед. Дарья стояла под дверью с чемоданом и дрожала от холода. И когда ей уже хотелось разреветься, дверь открылась: «Вы, наверное, Дарья Владимировна? Входите», — и будущую приемную маму пустили внутрь, отогрели чаем, а затем вместе с ней отправились в детский дом.

Фото, на котором Дарья и Владимир впервые увидели Лену.

«У меня был жуткий страх, что сейчас сотрудники детского дома будут оценивать, подхожу я или нет. А я — невыспавшаяся, лохматая, с синяками под глазами — кошка драная, а не потенциальная мать», — так рассказывает о своих чувствах Дарья. Ее познакомили с директором и социальным педагогом, они очень тепло и подробно рассказывали про Лену, говорили, что девочка очень волнуется и ждет встречи.

«Лену предупредили, что к ней приедут, и она спросила: «А эти люди — они именно ко мне едут или так, по списку?» Директор сказала, что именно к ней, — вспоминает Дарья. — В этот момент я остро прочувствовала, насколько волнуется эта тогда еще знакомая мне лишь по фото и видеоанкете девочка, и как унизительно детям чувствовать себя чуть ли не  «товаром» для потенциальных опекунов».

Дарья слышала, как Лена идет шаркающей походкой по коридору, а потом увидела ее, застывшую на пороге директорского кабинета и упершуюся руками в дверной проем: «Я стесняюсь и никуда не пойду!» «Лен, давай стесняться вместе, мне тоже не по себе», — выдохнула Дарья.

«Как потом рассказывала мне дочка, выглядела я на ее вкус изрядно придурковато: «Чо она лыбится-то?» — звучало в ее голове. Но Лена все-таки вошла и села напротив меня.  Теперь мы сидели, смотрели друг на друга и уже обе не знали, что делать. Мне казалось, что я должна сию секунду сдать экзамен на родительскую компетентность. Страшно было сказать какую-нибудь стыдную глупость. Директор пришла мне на помощь, мы вместе завели разговор. «Фух», — выдохнула я, слыша знакомое по ШПР предложение: «Леночка, ну, покажи Дарье Владимировне наш дом».

«Лена не желала вести себя по протоколу»

Не тут-то было: Лена не желала вести себя по протоколу: «А чего тут показывать? Я не пойду».  «В итоге, по детскому дому мы ходили восхитительным трио: Лена, я и социальный педагог Лариса Анатольевна, — рассказывает Дарья. — Постепенно потенциальная тогда дочь расслабилась и согласилась поговорить со мной тет-а-тет. Я настроилась на светскую беседу в духе: «А что ты любишь? А что тебе про нас интересно узнать?» — и опять просчиталась. Про себя Лена рассказывать не торопилась, ехидно отметив, что я же смотрела ее видеоанкету — там все сказано».

Первые вопросы девочки к будущей матери были строгими и прямыми: «Вы пьете? А ваш муж? Курите? А почему вы решили взять ребенка из детского дома?». Вот тут, говорит Дарья, она поняла, что пропала, что уже не сможет уйти от этой  хрупкой, испуганной и такой отважной девочки.

«Она была моя. Целиком и безоговорочно. А надо было ждать мужа. Я рассказывала ему о каждом нашем шаге, написала километры писем и наговорила часы по телефону. Мне было страшно подумать, что он приедет и скажет: «Нет». Я не представляла, что я тогда буду делать. Но Володя разрешил все свои сомнения за 15 минут разговора с Леной»,  — рассказывает Дарья.

До этого Лена провела в системе 3 года. У нее уже был опыт знакомства с приемными родителями. Она съездила на выходные к ним, но не сложилось.

«За 10 дней знакомства мы все прожили еще одну жизнь, — говорит Дарья. — Честно, не знаю, как бы все прошло, если бы нас не поддерживали специалисты «Поезда Надежды». Помимо журналистов «Детского вопроса», кстати, по совместительству приемных мам, с нами был психолог, врач, юрист, дефектолог, и все равно даже с такой поддержкой было очень непросто, я не знаю, как все это выдерживают мамы, которые приезжают за ребенком вообще одни. Я очень благодарна всем тем, кто был с нами, и до сих пор остается на связи».

Лена любит рисовать.

Знакомство закончилось Лениным решением съездить в гости. Сразу идти под опеку Лена категорически отказалась. Но в итоге все получилось, и с гостевого Лена уже не вернулась в детский дом.  А через какое-то время ее друзья, подростки из этого детского дома, сами стали приходить к директору и просить найти им семью, хотя раньше не изъявляли такого желания. За год, по словам Дарьи, ушло в семьи 70% воспитанников этого детского дома.

«Казалось, что у нас в доме — два подростка»

Лене сейчас почти 15 лет, и она живет в семье Дмитриевых неполных два года. «Сначала у меня было ощущение, что у меня окситоциновая эйфория. Я была готова ее тискать бесконечно», — вспоминает Дарья свои ощущения после появления у нее дочери. Но медового месяца у семьи не случилось, адаптация началась сразу. Было подчас трудно, говорит Дарья, но оно того стоило!

«Мне было сложно понять, что ее закидоны, — это не навсегда. Необязательно срочно бросаться что-то искоренять – она меняется, все нормально. Я боялась и считала, что надо срочно решить проблему, иначе будет хуже. Плюс к этому мы с ней обе — темпераментные. Я резко заводилась на то, что она говорила. А она умела уколоть. Я даже не подозревала, что могу так орать. Буквально за полгода я превратилась в истеричку. Казалось, что у нас в доме два подростка, а еще муж и отец, который стоически это все терпит. Не знаю, как бы мы справились без Владимира», — делится своими впечатлениями от адаптационного периода Дарья.

Лене, по словам Дарьи, было сложно приноровиться к тому, что она не сама по себе, и теперь с родителями надо согласовывать свои решения. Девочка просто ставила их в известность о своих делах, не спрашивала, есть ли у них какие-то планы.

«Она ждала родителей-друзей. А мы все же родители-взрослые, для нас важна иерархия. – объясняет Дарья. — Иногда она забывается и общается со мной как с подругой. Например, может сказать покровительственно: «Ну, и куда ты так собралась, — глядя на мою одежду, — не холодно? Ну ладно, иди». Так она меня опекает».

Кровная мама Лены пила, поэтому девочку изъяли из семьи, а другие родственники взять ее не захотели.  «Она может общаться со своей мамой по телефону, у нас нет табу на их взаимоотношения, — рассказывает Дарья. — И то, как мы будем относиться к ее кровным родителям, для Лены тоже было одной из проверок нас на прочность и доверие».

Иногда Лена в пылу ссоры могла заявить: «Хватит, везите меня обратно в детский дом!» Но родители отвечали: «У нас никаких лишних детей нет, ты — наша, будешь жить тут». «Хотя к своему стыду могу сказать, что я пару раз в ссоре, нарушая все табу, говорила дочери: «Не устраивает наша семья — ищи другую. Мне надоело, что ты меня постоянно обесцениваешь», — говорит Дарья. И добавляет, что ей до сих пор стыдно за эти слова. Но приемные родители — обычные люди.

«Сначала у меня было ощущение, что у меня окситоциновая эйфория. Я была готова ее тискать бесконечно».

Сейчас, говорит Дарья, жизнь их семьи не особо отличается от жизни других: «Некоторые родители детей-подростков даже нам завидуют, ведь у нас, и правда, отличная дочь: умная, добрая, искренняя, с хорошим чувством юмора. Надеюсь, что где-нибудь через год, мы сможем принять еще одного ребенка».

Советы Дарьи Дмитриевой — родителям приемного подростка:

1. Сначала установите довольно жесткие рамки и правила. Подросткам вообще свойственно продавливать границы, пусть у вас будет куда подвинуться. Тогда ребенок будет чувствовать, что по мере жизни в семье доверие к нему растет, ему становится можно делать все больше и больше вещей, и его жизнь становится все лучше и лучше. Мы с мужем — довольно демократичные, сразу выдали дочке максимум того, к чему были готовы. Когда дочь начала нас продавливать, мы начали закручивать гайки – понятно, что это привело к серьезным конфликтам.

2. Заботьтесь о себе, четко решите, какие деньги, время, силы вы готовы тратить на ребенка, чтобы потом не чувствовать себя обиженным, если он не отвечает взаимностью. Кстати, и подростку в этом случае будет легче: во-первых, у него будут ресурсные родители, во-вторых, он не будет чувствовать, что он что-то должен. Я в состоянии эйфории готова была отдать дочери все. В какой-то момент я почувствовала большое истощение и раздражение. Мне казалось, что я отдала уже всю себя — все ресурсы, финансовые, временные, душевные, — а она все еще чего-то хочет, и при этом нет никакой отдачи.

3. Обязательно сохраните или заведите себе хотя бы одно хобби. Во-первых, это способ отдохнуть и отвлечься, во-вторых, отличный пример для ребенка, что отдохнуть — это не только поваляться на диване и потупить в соцсетях.

4. Если в вашу семью приходит приемный подросток, важно уметь разделять свои требования со своими эмоциями. Когда мы сильно задеты, мы часто преподносим свои требования в такой форме, что все, чего хочется подростку, — это послать нас по известному адресу. В итоге все злые и обиженные, а воз и ныне там. Поэтому требовать чего-то нужно максимально спокойно. А разговор по душам — о том, чем вы задеты, — вести отдельно.

5. Должна быть готовность, что хотя бы полгода вы не сможете нормально работать, какого бы ребенка вы не взяли, а, следовательно, нужен запас денег. Моя возможность работать по свободному графику подарила нам с дочкой самое главное: ее возможность почти в любое время позвать меня на помощь и мою возможность прийти и помочь.

6. Подростки часто пытаются дружить с родителями, не потому что им не нужны родители, а просто потому, что в силу своего опыта они не очень могут доверять взрослым, да еще и задачи возраста работают на отделение. Это, наверное, больше ценностный вопрос, но нам с мужем идея дружить с подростками не близка. Наша задача — помочь ей снова почувствовать себя дочкой, и дочкой любимой, это могут дать только родители. А дружбы в ее жизни было и будет много и без нас. Поэтому, несмотря на всю демократичность, любые нарушения иерархии мы останавливаем.

7. Подросток, если он не отказник с рождения, обязательно будет сравнивать вас с кровными родителями. Больше всего, как водится, достанется маме. В какой-то момент может так случиться, что кровная мама будет идеализирована, а приемная в глазах ребенка будет чуть ли не исчадием ада. Это нормально. Зачастую это способ ребенка выплеснуть свой гнев именно на кровных родителей. Но вы — не подушка для битья, и травмированность ребенка не означает автоматом, что ему, бедному, все можно, а вы просто должны любить и терпеть. Для нас способом выхода из затянувшегося пике на тему «какая я ужасная мать» стал разговор о том, что и у ее кровной мамы, и у меня есть хорошие и плохие стороны, и мне неприятно, когда дочка выставляет меня монстром.

8. Ищите психолога. В первую очередь, себе, а потом — ребенку. Немногие подростки в первый год в семье, да и не в первый тоже, согласятся на психологическую работу, а вам в сопровождении специалистов будет легче. Не сложилось с одним психологом, ищите другого, хороший психолог — это реальная помощь и огромный ресурс.

Эта статья создана при поддержке компании МегаФон.

«Будущее зависит от тебя» — так называется совместный проект фонда «Измени одну жизнь» и компании МегаФон. В рамках проекта мы публикуем видеоанкеты подростков. Им, как и малышам, очень нужны семьи. Но подросткам намного сложнее найти новых родителей.