25 ноября 2022 года в авиакатастрофе погиб предприниматель Вячеслав Таран. Основатель группы компаний Forex Club последние 10 лет строил еще и один из самых умных российских фондов, помогающих детям-сиротам – «Измени одну жизнь»
Журнал «Новый очаг» скорбит вместе с родными и сотрудниками фонда. В знак признательности и уважения редакция вновь опубликовала это интервью двухлетней давности, в котором Вячеслав рассказывает о своем детстве, о том, как эффективно помогать детским домам, как экономическая выгода может глобально изменить подход к сиротству, как «теория малых дел» спасает приемных родителей от выгорания, когда кажется, что нет никакого просвета, и как он сам стал усыновителем.
Благотворительный фонд «Измени одну жизнь», учрежденный Вячеславом Тараном, за десять лет помог тысячам мальчиков и девочек обрести семью. Если точнее, на сегодняшний день это 23 505 детей.
Редакция журнала «Новый очаг» выражает огромное сочувствие всей команде фонда и очень желает сил пережить и не сдаться.
Спасибо, «Новый очаг», что разделяете с нами это огромное горе. Мы тоже размещаем интервью память о Вячеславе на сайте созданного им фонда «Измени одну жизнь».
— Вячеслав, как тема приемных детей возникла в вашей жизни, может, что-нибудь ее предвещало? Из сегодняшнего дня, оглядываясь на ваше детство, юность — какие-то встречи, люди, книги?
— Вот сейчас, когда вы это сформулировали… Интересно, что я об этом всерьез никогда не думал, хотя всегда помнил: у меня дядька был, который со мной очень много времени в детстве провел, он как раз был ребенком из детдома. Он мне много внимания уделял, знал о каких-то истинных детских потребностях — ну с кем еще шестилетний мальчик может пойти делать рогатку, искать подходящие ветки, бегая по сопкам…
— А вы где выросли?
— В Находке. Первые семь лет там, потом Хабаровский край. Какие-то стрелялки мы с ним делали из такого полого внутри растения, другие разные штуки. Он необыкновенно был большой — два метра ростом, и прекрасно сложенный человек, просто мужчина-богатырь. И добрый был очень, не было добрее человека в моем детстве. Хотя, немного зная о том, как складывалось у него в семьей с женой, все далеко не так безоблачно было. Но со мной он почему-то был крайне добр, только хорошее осталось в памяти. А почему он оказался в детдоме, я не знаю, он мне не рассказывал свою историю, по крайней мере, я не помню ее. Знаете, это поразительно, сейчас вы спросили у меня, и у меня какая-то картинка сложилась, как паззл: ведь и отчим у меня был из детского дома. Правда, как интересно, я никогда об этом не думал специально.
— Их детство на военное время пришлось?
— Нет, они достаточно молодыми были людьми, после войны родились оба. И я сейчас анализирую это ощущение — наверное, два этих достойных человека как-то сформировали мое бессознательное представление о том, что за сиротскими стенами живут хорошие люди, обычные, нормальные. И у меня никогда не было этого барьера — что там я могу встретить кого-то странного, кого-то «другого».
— Когда вы уже были взрослым, как вы впервые увидели ребенка-сироту?
— Это было во Владивостоке, я привел старшую дочь на мероприятие, на котором были разные дети, в том числе и из детских домов. И вот они очень отличались. Конец 90-х годов, проблемные в материальном смысле времена, и по одежде было очень видно их. Ну и плюс вот эта общая неухоженность, болячки какие-то…
— Это на вас произвело впечатление?
— Я не скажу, что это как-то мне душу перевернуло, но я просто увидел и впервые почувствовал как родитель эту границу.
— Ваша банковская карьера как раз в те же годы началась?
— Да, примерно в те. Образование у меня радиоинженерное, я закончил и институт, и ПТУ, чтобы рабочую специальность иметь и как-то подрабатывать ремонтом. Но как раз в этот момент в страну хлынул импортный поток гораздо более качественной электроники, чем та, к которой мы привыкли, и спрос на ремонт упал. Фактически потребность в этой профессии исчезла. Я работал машинистом Малой сцены в Камерном театре драмы, но денег это совсем не приносило. Начал заниматься коммерцией — что-то купить в одном месте, привезти в другое, продать — шампуни, сигареты, еще что-то. И как раз в одном из путешествий в поезде «Владивосток-Хабаровск» познакомился с двумя девушками, которые сказали, что работают в банке, у них все прекрасно, и было видно по ним, что действительно они очень хорошо зарабатывают, и оказалось, что у них сейчас проходит конкурс на вакансию кассира в обменный пункт. Конкурс был огромный, но волею судеб я туда попал, и первые полтора года работал кассиром в обменном пункте. По тем временам платили, если переводить в доллары, 200−300 долларов, это была очень большая зарплата, по сравнению с остальными сегментами. И так постепенно началась моя банковская карьера.
— Без образования, из кассиров?
— Этот сектор только нарождался, и банки именно поэтому набирали новых людей — потому что не было опыта вообще ни у кого, не было кадров. И тех, кто хоть чуть-чуть в чем-то соображал, их быстро продвигали. За пять лет я дошел до заместителя председателя правления. Сменил четыре банка, всякий раз переходя в другое место либо на более интересную работу, либо сразу с повышением. И на одном из последних мест работы я загорелся идеей собственной компании. Увидел этот сегмент валютных операций в приложении для частных лиц. Так и началось создание ритейлового рынка «Форекс клуб». Это было почти двадцать лет назад.
— Что в это время с вашей семьей происходило? За эти 20 лет — вы женились в какой-то момент, завели детей?
— Семья все время рядом была, жена долгое время со мной работала. Мы с ней познакомились еще во время учебы. Сразу родилась дочь, сейчас ей двадцать пять лет, она практически ровесник нашего брака. Второй дочери — 9 лет, младшему сыну приемному — 8.
— Как предприниматель пришел к идее благотворительного фонда? Вообще к мыслям об этой сфере?
— Было два звоночка. С 2002 года мы занимались благотворительностью в рамках нашей компании. Каждый филиал ежемесячно получал определенный бюджет на то, чтобы помогать детям в детских домах. В те времена это была, как правило, материальная помощь — купить вещи, продукты, сделать ремонт. Это продолжалось достаточно большое количество лет, и в какой-то момент стало понятно, что часть филиалов вообще не выбирает эти деньги: деньги выделяются, но они их не тратят. Когда начали общаться с ними, поняли, что многие люди просто морально устали за эти годы. Они нам сказали: «Знаете, мы приезжаем, делаем что-то, что-то дарим, а потом в детский дом сдают новых детей — и все продолжается, и воз и ныне там, нам очень тяжело все это делать каждый раз, а каких-то изменений нет. Мы не хотим заниматься детьми-сиротами, потому что не верим, что это приносит какую-то пользу».
Стало понятно, что это действительно какой-то бесконечный, возобновляемый и бессмысленный процесс. Вроде бы чего-то приносишь туда, а ничего по факту не меняется.
Это было первым звоночком, который заставил подумать: а может ли быть какое-то более глубинное решение, которое поставит существующую систему вообще под вопрос и позволит сократить количество детей, находящихся там, и увеличить количество детей, находящихся в семье.
— Что было вторым звоночком?
— Рождение второй дочери, это было в Нью-Йорке, где я проработал почти десять лет. Наша компания была на Уолл-Стрит, мы тогда развивали бизнес в Америке. Рождение Лизы примерно совпало с моим сорокалетием плюс-минус, размышлениями о смысле жизни. Помню, я с коляской гуляю, дочь сосет соску, еще пеленочка эта у нее, как у всех американских детей… Есть такая традиция — давать им их пеленочку с собой, на которой их мама кормила. Они ходят с ней потом везде, она пахнет мамой, и в какой-то стрессовой ситуации, когда ребенок волнуется, он раз, прижмет ее к себе, и ему легче. Security blanket это называется, «защитное одеялко». Самое смешное, сейчас вспомнил, что когда у нас появился приемный мальчик — он сразу начал копировать этот ритуал, и у него тоже появилась своя пеленка, хотя уже причинно-следственная связь была полностью другая.
— Но пока еще вы гуляете с коляской, с девочкой…
— Да, девочка спит в коляске, а я думаю о том, что этот ребенок родился в нашем более осознанном возрасте, у этого ребенка есть все, вокруг него радость и любовь, люди улыбаются, и прочее. И в этот момент я осознал дилемму. Я тогда мог совершенно спокойно остаться в Америке, продолжать делать свои дела, жить, развивать свой бизнес. Мне там нравилось, но я понимал, что в этой стране и так все хорошо.
Я размышлял тогда о том, какие у них отлаженные институты в обществе, даже не для граждан. Мы прошли через рождение ребенка во Владивостоке и в Америке — в бесплатном госпитале, никаких привилегий, но все по‑другому — и отношение, и все процессы как-то выстроены логично и комфортно для человека. В России мы тоже продвинулись с той поры во многих вещах, но в отношении к людям, конечно, между нами радикальное отличие.
Внимание к детям, к их правам и безопасности там, например, колоссальное.
Так вот я, наверное, в тот момент решил, что все же в России смогу принести большую пользу. Я хочу ее принести. Главное, я вижу, что есть много уже готовых моделей, которые наше общество может копировать, во многих ситуациях даже не надо ничего придумывать нового.
— Что вы тогда знали о том, как сиротам живется в Америке, что с ними происходит, какой у них маршрут?
— Я знал, что там есть профессиональные фостерные семьи, в которых ребенок живет вместо детского дома. И что проблема такой сиротской численности, как у нас, не стоит у них так остро. Мне тогда попались на глаза цифры — возможно, они были не совсем правильные, мы знаем, что они могут по‑разному быть представлены, потому что дети разного возраста и разного статуса могут принадлежать разным ведомствам, но если все это собрать вместе, то на тот момент в России было около 700 тысяч детей-сирот. Я попытался поднять статистику — а сколько было после Второй Мировой войны? И цифры примерно были одинаковые. Это меня до глубины души поразило: в каком же мы состоянии находимся… Вот это было такой точкой, когда я подумал, что можно что-то сделать.
— С чего вы начали?
— Я не хотел прийти и сказать: так, теперь я буду делать что-то вообще с нуля. Я хотел опираться на экспертизу, чей-то хороший опыт, чтобы что-то сделать интересное в этой сфере. Обратился к одному из передовых хэдхантеров в России — Константину Борисову, он занимается поиском executive, первых лиц. И, видимо, сумел я его как-то убедить в разговоре по Скайпу, что мне нужен такой человек, который сможет эту историю поднять. Так мы нашли первого директора нашего фонда «Измени одну жизнь» — Юлию Юдину. И с нее началась наша работа.
— Как вы Юлии задачу поставили? Как вы тогда ее видели?
— Первая задача была — сделать исследование, проанализировать лучшие практики, которые мы имеем в России и за рубежом. Что происходит, что делается, где эффективность, где точки прорыва. Что работает, что способствует устройству детей в семьи.
— Вы себе это сразу обозначили как главную цель — устройство детей в семьи?
— Да, каждый ребенок должен жить в семье. Четкий слоган с самого первого дня работы. Юля принесла большую аналитику. И, конечно, от многих вещей веяло депрессией. Потому что лучшие люди в этой сфере бились на протяжении десяти лет, а каких-то больших сдвигов не ощущали, уставали, выгорали. Такая самоотверженная работа, такие трудные сегменты, и при этом ты не видишь ежедневного результата, чего-то, за что ты можешь сказать: «мы молодцы, смотрите, мы сделали за месяц…». Это очень тяжело, катить огромную историю и не видеть обратной связи.
Еще и общество, прямо скажем, на таком уровне восприятия: кто такие эти сироты, дети алкоголиков…
Мы поняли, что одним из эффективных инструментов содействия устройства детей в семьи могут быть видеоанкеты, и очень благодарны создателям идеи видеороликов о детях-сиротах. Мы поставили задачу охватить всех детей в стране… Ну то есть попытаться сделать так, чтобы хватило средств искоренить проблему доступа к информации об этих детях. Я имел опыт производства учебных фильмов для своей компании, и понимал, сколько примерно может стоить процесс создания одного фильма для ребенка. Мы решили направить усилия на создание коротких видеороликов, которые будем размещать в интернете. Я сказал, что ролик не может стоить больше 100 долларов, рассчитав эту цифру так, чтобы хватило на всех детей.
— Масштабно. Я правильно понимаю, что вы взяли какое-то количество денег, которое вы готовы были потратить, и поделили примерно на известное вам число сирот в стране?
— Не только я, мы с моими партнерами, которые готовы были поддержать. Я думал, что мы в какой-то момент сможем дойти до полумиллиона анкет.
— Полумиллиона?!
— Да. Думал, что вместе с обществом мы сможем привлечь за определенный период времени средства, которые покроют это финансирование.
— Откуда вы привлекаете деньги на съемки?
Сейчас бюджет фонда формируется на 70% учредителями, на 30% за счёт пожертвований (из них 43% — это обычные люди и 57% — компании). Есть и крупные жертвователи. И прямо скажем, я понимал, конечно, что на этом пути встречу интересных людей, но я просто не мог предположить, что у нас их настолько много — изумительных, светлых, бескорыстных, совершенно разных. Это еще одна привилегия и радость работы в этом сегменте.
КАК ВЫ МОЖЕТЕ ПОМОЧЬ НАШЕМУ ПРОЕКТУ:
- Подарите видеоанкету и шанс попасть домой хотя бы еще одному ребенку.
- Подпишитесь на регулярные пожертвования — каждый месяц помогайте детям из детских домов находить родителей и больше их не терять.
- Станьте Ангелом-Хранителем ребенка из детского дома.
- Регистрируйтесь на нашем сайте и подписывайтесь на регулярные рассылки лучших статей и видео.
- Делитесь ссылками на страничку фонда, расскажите об этом в своем блоге.
- Смотрите видеоистории семей и читайте интервью с приемными родителями, их блоги, а также делитесь ссылками в соцсетях.
- Станьте волонтером фонда.
- Если вы задумываетесь о том, чтобы стать приемным родителем, вам в помощь наш инфопортал — крупнейший портал о сиротстве и семейном устройстве в России.
- Также вы можете заранее попробовать свои силы и подготовиться к роли усыновителя или опекуна.
- Присоединяйтесь к нам в соцсетях: ВКонтакте, Одноклассники, Я.Дзен, Телеграм, подписывайтесь на Ютуб-канал фонда
— Когда вы запустили сайт «Измени одну жизнь», там появилось видео, где вы говорите о задачах фонда: чтобы через 10 лет не осталось детей, которые бы содержались в детских домах текущего образца.
— За это время, конечно, огромное количество достижений было у нас, самые смелые ожидания были превзойдены. На первый год ставилась задача снять 500 детей, по факту мы сразу вышли на совершенно другие цифры, и это, конечно, впечатлило. Но тут с нашими усилиями совпали усилия государства в эту сторону, мы просто еще попали в тренд.
— Государству для этого потребовалась неслабая раскачка со стороны некоммерческих организаций, без нее бы, наверное, не началось никакого движения в эту сторону.
— Конечно. Тут просто, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, и «закон Димы Яковлева» был в некотором смысле переломным моментом в том, чтобы государство обратилось в эту сторону, начало помогать. В первую очередь, чтобы доказать, что и без иностранного усыновления мы можем сиротскую систему в своей стране преобразовать. Что, наверное, хорошо для категории здоровых детей. А для детей с инвалидностью это, безусловно, уменьшило возможности быть усыновленными. На мой взгляд, ограничение иностранного усыновления — большая беда. Но вот что есть то есть, и отбрасывать государственные усилия тут тоже ни к чему. В 2015 году мне даже дали выступить перед всеми опеками на конференции, рассказать, что мы делаем. Некоторые уже знали о фонде «Измени одну жизнь», и после этого выступления тоже был определенный импульс. Я не говорю, что мое выступление дало такой эффект, но, по крайней мере, государство не таило этот инструментарий, когда президент поставил задачу на 30% сократить банк детей-сирот. А мы в тот момент уже могли сказать о себе, что как минимум 25% из всех отснятых детей усыновляются.
— Сегодня у вас есть видеоанкеты, есть сообщество психологов, которые помогают бесплатно приемным семьям, сайт «Измени одну жизнь» развился в полноценное СМИ — с новостями, аналитикой, интервью экспертов, колонками. Чем еще можно гордиться?
— У нас много проектов, которыми мы гордимся. Наш фонд был удостоен премии «Крылья аиста» за особый вклад в развитие семейного устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в Москве. Наши креативные проекты получили общественное признание как в России, так и на международном уровне. «Измени одну жизнь» — единственный российский фонд, который является обладателем четырех Каннских Львов. Это самая престижная награда в рекламном сообществе. Наш проект «Фильмы, которые меняют жизни» получил награду в Каннах в 2014 году, проект «Одно лицо» победил в двух номинациях в 2016 году, проект со звездами «Почитай мне» был удостоен бронзовой награды в 2017 году, в тот же год он получил золото в номинации «Лучшая социальная реклама» ежегодного конкурса «Итоги года» на Sostav.ru. Совсем недавно наш совместный проект с Мегафоном «Для тех, кто ждет» взял золото на международном фестивале рекламы Red Apple. Все эти успешные проекты реализованы совместно с креативным рекламным агентством Young & Rubicam Moscow, мы очень признательны нашей команде в агентстве и всем, кто поддерживал наши проекты.
— Я лично очень признательна фонду за серию документальных фильмов, которую сняла Катя Гордеева*. То, как это было снято, какие истории рассказаны, с какой степенью деликатности и информативности… Получилась настоящая энциклопедия приемного родительства.
— Да, проект получился интересным, идея, как вы знаете принадлежала Антону Носику, одному из попечителей фонда, и вообще много совпало факторов. Благодаря Катерине Гордеевой* и бизнесмену Сергею Братухину эти важные серии состоялись.
— Я смотрела этот фильм со своим приемным подростком, и он был очень впечатлен.
— Думаю, мы тоже однажды посмотрим его с Алексеем.
— Вячеслав, как вы стали приемным родителем?
— Эта мысль давно возникла у нас с женой. В какой-то момент после рождения младшей дочери мы в Америке познакомились с русскоязычной семьей, которая как-то очень технично воспитывала детей, используя современные подходы, книги с советами хороших психологов. И мы подумали: если можно вот так системно к воспитанию подойти, то, наверное, и приемного ребенка можно взять и пойти пошагово с ним по этим рекомендациям. То есть я почувствовал уверенность. Параллельно шло рождение нашего фонда, и это тоже было важным: если я собираюсь работать в сфере приемного родительства, то и сам должен через это пройти.
Вячеслав Таран с семьей.
Мы собрали документы и начали поиск ребенка. Довольно нелегко это было сделать в Москве, надо сказать. Никакой вменяемой базы детей тогда не было, какие-то мелкие страшные черно-белые фотографии, обрывки информации, на основе которых ты должен был принять решение — ехать ли знакомиться с ребенком. Мы не хотели выбирать, но важно было с открытыми глазами это делать. Понимать, к чему ты готов, а к чему — нет, рассчитывать свои силы. Наши видеоанкеты, например, эту проблему частично решают и не травмируют ненужными встречами.
— Вы сейчас уже опытный приемный родитель, и наверное, за шесть лет прошли многое. Какие идеалистические представления первых месяцев изменились? Не возникало ли сомнений в самом институте приемного родительства?
Конечно, было всякое, и трудное было, и сейчас бывает. Но так и должно быть, наверное. Могу сказать одно: сейчас мы стараемся дать Алексею максимум, который позволит ему выбирать свою дорогу. Он очень интересный, очень умный, гораздо умнее меня будет, я думаю. Мы сейчас живем во Франции, он ходит в школу и получает там специальное внимание педагогов, которые в этой стране проходят обучение, как правильно работать с приемными детьми. То есть несмотря на то, что сын в семье много лет, они сразу поняли по каким-то моментам, что он приемный, изменили образовательный подход и предложили помощь психолога. Там приемных детей пытаются больше вовлечь в общие процессы, в каких-то ситуациях дают больше поблажек. По‑моему, так и должно быть, и хотелось бы, чтобы и российская школа научилась находить подход ко всем особенным детям, в том числе приемным. И помогать таким образом семьям, в которых возникает довольно много напряжения из-за поведения и учебы детей.
Вообще, в чем сложность приемного родительства? В том, что ты вроде бы делаешь все правильно, стараешься, а дети ведь не меняются моментально, над некоторыми ситуациями надо работать годами, и то непонятно, будет результат таким, на который ты рассчитываешь, или он будет несколько иной.
Нет подкрепления правильным шагам, вложенным усилиям, нет постоянной поддержки, и родители начинают чувствовать выгорание. При этом вокруг красивые статьи, интервью благополучных приемных родителей. Возникают сомнения в себе, вообще во всем. Собственно, когда я об этом размышлял, родилась идея нашего нового сервиса для приемных родителей, в котором человека поддерживают, давая ему информацию. При этом не будет ничего радикально нового, хороших статей на сегодняшний момент на тему написано столько, что уже возникает ощущение переизбытка информации. А вот ее правильная организация и, главным образом, постоянная поддержка родителей — это очень важно.
— Что это за сервис?
Он называется ProFamily, функционирует в виде чат-бота. Там предлагается несколько онлайн курсов по разным темам, каждый из которых организован так, что человек выполняет задания, как после консультации у психолога, пишет об этом небольшой отчет в чат-боте, и получает поддержку участников. Таким образом у него всегда есть этот стимул, он чувствует энергию, инициативу и не теряет желания продолжать что-то делать, когда обратной связи от объекта воздействия — от ребенка — нет или она слабо выражена.
Есть такой американский философ Би-Джей Фогг, который создал известную «теорию малых дел», суть ее в том, что мы можем просить у человека лишь малые дела делать, которые для него легки, и уже тогда постепенно наращивать их сложность, при этом важно подкреплять привычку чем-то позитивным. В офлайне приемный родитель может долго не получать позитивного подкрепления от ребенка, зато он может получать эту поддержку от других родителей. Это и создает сообщество, и позволяет родителю каждый день чувствовать себя хоть немного удовлетворенным, потому что ему в онлайн-курсе прислали два лайка за то, что он сегодня сделал, казалось бы, незаметные дела.
— Не кричал на ребенка?
— Да, не кричал на ребенка, или делал что-то другое правильно. Курсы онлайн-поддержки родителей ProFamily естественным образом адаптированы под мобильные устройства, которые всегда у людей под рукой. И в любой момент замученная мама сможет открыть мессенджер, найти полезную информацию в курсе, обратиться за советом и получить поддержку. Пока доступен только FB messenger, для других соцсетей другие механизмы пробуем. Но уже сейчас Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) нас совершенно бесплатно ставит в рекомендованное — потому что оценивает контент как полезный и потенциально популярный.
— Кто тестировал ProFamily?
— Мы приглашали приемных родителей и психологов. Отзывы очень хорошие, но, конечно, чем больше будет людей, тем большую статистику мы сможем собрать и тем лучше адаптировать продукт. Это очень интересное, кропотливое занятие, доведение до заданных величин.
Вообще сейчас мы создаем универсальный движок. Наверное, звучит дико, но я верю в то, что есть такой механизм подачи, в который можно закладывать практически любой добротный контент, и он будет потребляться пользователем с хорошим интересом. Люди не будут бросать, будут проходить по нему, делать задания, получать обратную связь. В общем, у меня много и бизнес-мыслей по этому поводу.
— У меня последний вопрос, философского характера. Как думаете, что будет дальше с институтом приемного родительства в России, в мире? Может быть, он как-то глобализируется и будут одни и те же механизмы, или наоборот будут какие-то национальные особенности, и у России возникнет свой путь? И вы скорее оптимист или пессимист на этом пути?
— Миры все еще очень сильно отличаются, в Чечне, в Ингушетии, например, почти нет детей-сирот, их там единицы. Наверняка там есть те же проблемы с кровными родителями, но из-за того, что крепче родовые связи между братьями, сестрами, двоюродными, троюродными, наверняка найдется кто-то — ну не может же вся семья исчезнуть — кто-то, кто скажет, что это мой ребенок, потому что он мой родственник. У нас, как и во всем христианском мире, атомизация семьи, сужение этого родственного круга, привели к тому, что в конечном итоге государство, фостерные семьи должны выполнять эту функцию. Будет ли как-то по‑другому… Наверное, нет. Думаю, эта тенденция — к атомизации, к индивидуализации будет нарастать, и это неизбежно будет приводить к сиротству. Плюс в самых развитых странах сейчас мы наблюдаем разрастание целого класса ненужных людей. Не нашедших себя, потому что их профессии очень слабо востребованы, их знания и навыки слабо востребованы, и такие люди тоже будут, наверное, давать определенный процент сирот — потому что часть их неизбежно будет маргинализироваться. С другой стороны, будут совершенствоваться и механизмы работы с сиротством. Они универсальны, по крайней мере для христианского мира, они не знают границ, и в этом смысле я верю и в наш учебный курс ProFamily.
Конечно, простого решения проблемы с сиротством не существует. Должно много компонентов гармонично работать — и фостерные семьи должны появиться, и система разнообразной поддержки, плюс должна быть адекватная подготовка специалистов в государственных учреждениях, которые в этой сфере работают, и изменение сознания общества. Думаю, все это впереди, и в какой-то момент прогресс начнется.
В мире же все лавинообразно идет. Как с людьми с инвалидностью было: вдруг по каким-то причинам в обществе стали обращать внимание на потребности инвалидов.
Этот процесс был далеко не постепенный — прямо раз, и по экспоненте пошел вверх. Так и здесь будет, в какой-то момент общество осознает, что если этой категории людей — детям-сиротам, их семьям — не будет уделено внимание, в конечном итоге это обернется огромными проблемами в будущем для нас всех. Мы за это все заплатим, материально. Заплатим тем, что будет большая преступность (а статистика говорит нам о том, что большой процент выпускников сиротских учреждений идут в криминал, не умея заработать другим способом), будет больше тунеядства, соответственно — огромный масштаб недополученных государством налогов, будет еще много незаметных косвенных издержек, вроде роста численности полицейских, чтобы эту преступность как-то сдерживать, роста социальных расходов на тех, кто не сумел устроиться в жизни, и так далее. Даже с чисто экономической точки зрения работать на уменьшение сиротства — выгодно для государства. А экономический механизм — он вообще всегда самый эффективный.
Нельзя требовать от людей милосердия и рассчитывать только на какой-то духовный рост. Надо как-то по‑другому культуру отношения к сиротам формировать.
Вспомните, как быстро в России автомобилисты научились уступать дорогу пешеходам — не потому что внезапно полюбили этих людей, а потому что штрафы выросли до такой степени, что стало просто невыгодно не пропускать. Другой пример: в Америке я в пять утра вставал утром, думая, что первым почищу снег вокруг дома. Встаю — и оказываюсь последним, кто не успел почистить вокруг дома тротуар. А почему? Потому что будет идти человек по нечищеной дорожке — и если он, не дай Бог, сломает ногу, он завтра же со своим адвокатом и с миллионным иском к тебе придет, и ты вынужден будешь заплатить. Это воспитывает общество моментально, потому что ничего лучше не существует, чем финансовые механизмы, для формирования привычек. Потом уже все теряют причинно-следственную связь, просто привыкают, что так должно быть: с утра вычищенные дорожки и красиво. И это не ментальность отдельного народа, это экономика. Думаю, с сиротством история будет похожая. Как только кто-то увидит прямую выгоду и для государства, и для конкретного министерства, у нас начнется разумный процесс. Хотелось бы, конечно, еще при нашей жизни увидеть все это.
— Надежда есть у нас?
— Надежда есть всегда.
* — 2 сентября 2022 г. Минюст внес в реестр физлиц-иноагентов журналистку Катерину Гордееву.
Фото — из личного архива Вячеслава Тарана.
Портал changeonelife.ru - крупнейший ресурс по теме семейного устройства, который каждый день помогает тысячам людей получить важную информацию о приемном родительстве.
Родители читают экспертные материалы, узнают об опыте других семей и делятся своими знаниями, находят детей в базе видеоанкет. Волонтеры распространяют информацию о детях, нуждающихся в семье.
Если вы считаете работу портала важной, пожалуйста, поддержите его!
Поддержать портал
Комментарии
Еще никто не оставил комментарий, вы можете стать первым!
Подписка на комментарии
Ответить на комментарий
Спасибо, ваш комментарий принят и после проверки будет опубликован на странице.