Воспитанник психоневрологического интерната: «Мне удалось вырваться»

Детдомовцы боятся этой аббревиатуры — ПНИ. Психоневрологические интернаты. Угодить  туда несложно. Если ребенок, например, проявит себя чересчур замкнутым, он вполне может получить диагноз и попасть в ПНИ.  Это означает, что закончить 11 классов, получить высшее образование, а главное доказать свою вменяемость ему будет крайне сложно. Студент Московского института национальных и региональных отношений, бывший воспитанник ПНИ Юрий Казадаев прошел через все эти круги. 

Сначала он закончил вечернюю школу, затем доказал, что психологически здоров и, наконец, поступил на юридический факультет. При этом он зарекомендовал себя как профессиональный юрист и уже несколько лет сам защищает права сирот в суде и в органах власти. О том, как удалось выбраться из ПНИ и получить профессию, Казадаев рассказал в интервью порталу «Измени одну жизнь».

Сейчас вы занимаетесь тем, что отстаиваете права сирот в судах и различных государственных инстанциях. Но до этого вам самому пришлось отстаивать собственное право на нормальную жизнь и образование.

Да, это так. Я был выпускником психоневрологического интерната №30. Это учреждение по всем параметрам считается довольно сложным. Мне удалось вырваться оттуда. Я поставил себе цель получить образование: для начала среднее, затем высшее. Я понимал, что без образования во взрослую жизнь дорога заказана.

Выбраться из стен ПНИ достаточно сложно, поскольку человек должен подтвердить свою готовность к самостоятельному проживанию. Для этого я поступил в вечернюю школу, где закончил 11 классов. Сначала замдиректора по социальной работе ПНИ, мягко говоря, «отговаривала» меня от этой идеи. Говорила: «Зачем тебе это? Ты не сможешь сдать экзамены». Я отвечал, что так или иначе должен попробовать. Всеми правдами и неправдами мне удалось поступить в вечернюю школу, успешно ее закончить. В 2008 году я получил квартиру по договору безвозмездного пользования и поступил в Московский Институт национальных и региональных отношений на юридический факультет.

Как я поступал на юрфак – тоже отдельная история. В 2004 году я помогал девушке, с которой мы вместе находились в детдоме, оспаривать в судебном порядке возврат квартиры. Там была достаточно запутанная история, все сводилось к тому, что ее родственники намеревались приватизировать квартиру ее отца незаконным путем. И тогда я решил помочь ей в отстаивании своих прав. Я посчитал: если суд удастся выиграть – буду поступать на юридический факультет. Тогда нам удалось выиграть дело, она получила квартиру. И вот сейчас я учусь на пятом курсе.

К вам часто обращаются за помощью?

Да, часто ребята обращаются. Могу сказать, что многие сироты не знают даже о том, что по закону им полагаются социальные выплаты и жилье. И не предоставляют необходимых документов на получение этих льгот.

Нередко учебные заведения скрывают ту или иную информацию от ребят. Вообще социальные работники в интернатах не в силах заниматься каждым ребенком. Между тем, юридически сопровождать нужно каждого. Я уже невооруженным глазом вижу проблемы приходящих ко мне детдомовцев и пути их решения. Тем более, что как правило ситуации между собой схожи.

В работе с органами власти я изыскиваю методы, которые позволяют избегать лишней писанины. Я не сторонник бюрократизации и стараюсь «пробивать» вопросы в обход написания всевозможных просьб, писем, ходатайств. Мне очень часто это удавалось. К примеру, я мог сразу написать заявление в прокуратуру, и руководители интерната или детдома понимали, что лучше решить вопрос мирно, нежели ждать прокурорской проверки.

Кто тормозит вопросы предоставления жилья, выплаты пособий?

Не так давно мэр Москвы Сергей Собянин встречался с представителями сиротского сообщества. Все бурно поддержали заявление о том, что активнее надо решать квартирные вопросы детдомовцем. Однако на той встрече не был поднят еще один важный вопрос: обеспечение жильем и поддержка воспитанников психоневрологических интернатов.

На самом деле, там живут и обучаются вменяемые, психологически уравновешенные дети. Просто за плечами у каждого из этих ребят лежит крайне мрачное детство, которое не может не оставить след в душе. Например, моя мать отдала меня в дом ребенка на 3 года. Вот это время проходит, а она меня не забирает. Куда ребенка девать? На улицу его не выбросишь, а в детдом его не примут. Значит, надо приписать ему какой-нибудь диагноз. Вот так эти диагнозы и лепили многим. Хотя на самом деле, дети были без каких-либо отклонений. Естественно, многие ребята не хотели мириться с  этим, самостоятельно заканчивали вечерние школы. Но тогда сами учреждения стали вставлять палки в колеса.

Я нашел выход — наладил контакт с независимой психиатрической экспертизой. Профессиональные психиатры, доктора видят реальную картину и выносят объективное решение по каждому случаю. Затем я прихожу с этим решением на городскую межведомственную комиссию по определению возможности самостоятельного проживания, где лично представляю заявителя. Как правило, комиссия выносит положительное, решение. Хотя, конечно, бывают препятствия со стороны ПНИ.

В последнее время идут разговоры о создании Совета по делам сирот при мэре Москвы. Какие вопросы он мог бы решать?

У Совета по защите прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лиц из их числа, который работает при Департаменте социальной защиты населения Москвы, к сожалению нет реальных полномочий. В свое время бывшей  руководитель этого Совета Кунал Венников изменил положение, и мы начали жестко требовать от столичных чиновников решения жилищных и других проблем сирот. Мы достаточно жестко вели диалог и с ПНИ, в том числе с ПНИ №30. Мы ни на кого не давили, действовали в рамках отведенных полномочий, но требовали всего того, что прописано в законе черным по белому. Естественно, что ни чиновникам, ни руководителям интернатов это не нравилось. И вскоре нам полномочия урезали. Это говорит о том, что департамент социальной защиты Москвы не очень-то готов решать проблемы сирот. Он, скорее, создает видимость решения проблем. Поэтому необходимость создания Совет по делам сирот при мэре Москвы, безусловно, назрела. Нужен некий лоббистский механизм, который позволил бы реально решать проблемы детей-сирот. Скажу по своему опыту, без наличия мало-мальски официального статуса чиновников крайне трудно заставить выполнять свои прямые обязанности.

К вопросу о чиновниках. Каким образом они, все-таки, препоны создают, когда Вы к ним приходите?

Как раз сейчас помогаю одному человеку решить жилищный вопрос. Ему, как сироте, город обязан выдать жилье, но департамент жилищной политики не торопится включать его в список претендентов на 2013 год. Чиновники занимаются отписками и не вносят эту кандидатуру на рассмотрение городской межведомственной комиссии по решению жилищных вопросов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, лиц из их числа. Дело в том, что департамент не может решать за комиссию, кому давать жилье, а кому нет. Однако на рассмотрение комиссии он это дело выносить не желает. Но мы будем дальше бороться. До победного!