Ольга Боброва: «Приемные дети научили меня тому, что наш резерв безграничен»

1 сентября на школьной линейке приемный сын Ольги Бобровой из города Балаклея Харьковской области (Украина) будет поднимать флаг как лучший ученик школы.

1 сентября на школьной линейке приемный сын Ольги Бобровой из города Балаклея Харьковской области (Украина) будет поднимать флаг как лучший ученик школы. Сергей не самый первый в учебе, но он участвует в волонтерском движении, пишет научную работу в Малой академии наук (МАН) по психологии, выпускает стенгазету. «Это стоило большого труда, но если смог он, сможет и другой», — говорит многодетная приемная мама. О том, как не бояться брать в семью подростков, Ольга рассказывает в интервью фонду «Измени одну жизнь» и в своем блоге.

«Или мы их заберем, или я себя съем»

О приемных детях мы не думали никогда, более того, я всегда с опаской относилась к детям из системы. Благодаря медицинскому образованию я не верила в асоциальную наследственность, но я понимала, что асоциальное поведение, связанное с депривацией и детскими травмами, к сожалению, таким детям свойственно.

Наше решение взять детей в семью было совершенно спонтанным. В 2015 году я случайно узнала о брате и сестре из Горловки, которые остались без родителей, и поняла, что уже не смогу с этим жить. Не смогу пить по утрам кофе, ездить в отпуск, сидеть у камина зимними вечерами, сознавая, что где-то в детском доме по ночам в подушку плачут дети, о судьбе которых я уже знаю.

Я понимала, что могу изменить их жизнь, но боюсь нарушить свой призрачный комфортный мирок. У меня просто не было выхода: или мы их заберем, или я себя съем.

Историю 16-летней Насти и 12-летнего Сережи из Горловки я услышала от своей знакомой — учительницы. Чуткие и ласковые дети, они пострадали не только от семейного неблагополучия, но и от войны. Я рассказала о них мужу и спросила его: «Возьмем?» Мой муж — мой герой. В ответ он задал всего один вопрос «Прокормим?» «Конечно!» — ответила я. И все было решено.

Так, ни разу не видя и даже не представляя, как выглядят ребята, мы с мужем решили, что они наши. Я позвонила своей знакомой, от которой узнала о детях, и сказала ей, что мы хотим их забрать. Она очень удивилась и даже попыталась меня отговорить, понимая, насколько спонтанно это решение.

Я стояла на своем. Муж подключил свои ресурсы. Мы нашли в сети их фотографии. Не поверите, но когда я впервые увидела фото сына, у меня было полное ощущение того, что у меня в животе переворачивается ребенок. Наверное, это и называется «екнуло». Муж сказал: «Надо брать». Так, еще до личного знакомства с ними мы приняли окончательное решение.

Почему-то я была уверена в том, что уже никакие неожиданные факты и вдруг открывшиеся подробности уже не смогут на него повлиять. А потом мы, наконец, познакомились. Между первым и последним предложением этого абзаца прошла всего неделя.

«Где они будут спать? Как они будут вас называть?»

Наша старшая дочь Катя к этому времени была уже взрослой, жила в другой стране. Она поддержала нас сразу и безоговорочно. Свекровь слегка опешила, но возражать не стала.

Однако еще большим героем в этой ситуации стал наш кровный сын Володя. Как я уже говорила, мы не планировали и, следовательно, не обсуждали этот шаг заранее, поэтому для него наше решение было как снег на голову. Представьте, что вы — 13-летний подросток, переживающий сложности пубертата, с достаточной долей интроверсии, безраздельно и единолично владеющий всеми родительскими ресурсами. И вдруг родители объявляют вам, что хотят взять в семью еще двух совершенно незнакомых вам подростков? А с одним из них вам еще придется делить комнату! Как сложатся отношения? Будут ли общие темы и интересы? Не полюбят ли родители их больше, чем вас? И еще миллион вопросов может возникнуть у такого подростка в голове.

Но задал наш сын всего два вопроса: «Где они будут спать? Как они будут вас называть?» После этого, перепуганный и обескураженный, он сказал, что все понимает, и детям, конечно, надо помочь. Вот так получилось, что, не планируя и не занимаясь поисками детей, мы все равно их нашли. И как, скажите, после этого не верить в судьбу?

«Все будет хорошо»

Мы начали оформлять документы. Один день ушел на медицину, один на обследование жилищных условий, заседание районного совета — и временная опека была оформлена. Уже после этого мы прошли ШПР, собрали необходимую часть документов и оформили постоянную безвозмездную опеку.

Наша первая встреча с детьми прошла в кабинете директора. У мужа в последний момент на работе случился форс-мажор, и я пошла одна. В кабинете сидели директор и психолог. Они рассказывали о детях, предупреждали, что мальчик своеобразный. Я ответила, что у меня свой  сын — подросток, и, следовательно, еще один своеобразный мальчик никак не поменяет мою картину мира.

Затем пришли дети: маленький худенький мальчик и девушка с медовыми волосами. Я рассказывала им про нашу семью. Сережа молчал и смотрел прямо перед собой, весь разговор шел через Настю. Она оказалась очень контактной и милой.

Я уже не помню, что тогда говорила. От волнения моя речь превратилась в сплошной плохо контролируемый поток сознания. Единственный вопрос, который тогда задал мой будущий сын, был о том, сможет ли он ходить на тхэквондо. За всю нашу беседу он ни разу так и не посмотрел в мою сторону. Я чувствовала, насколько он напряжен. Когда при прощании я его обняла, мне показалось, что я могу прощупать все его косточки.

Сейчас в этом умном, ироничном, уверенном в себе «дяденьке» ростом 1 метр 85 сантиметров сложно узнать того напряженного и перепуганного мальчика.

Когда мы вспоминаем эту встречу, сын, смеясь, говорит, что тогда я показалась ему странной, потому что все время повторяла одну фразу: «Все будет хорошо».

Муж понял, что в очередной раз стал папой

За ту неделю, что мы оформляли временную опеку, дети несколько раз приходили к нам в гости и уже были знакомы с укладом, правилами и отношениями в семье. Они переехали к нам накануне Нового года, так что наши первые дни пролетели в новогодних хлопотах и оставили после себя ощущение праздника. Почему-то мне запомнилось, как в первое утро дома сын пришел на кухню и был очень удивлен, что я пеку блинчики им на завтрак перед школой. Тогда обычная родительская забота еще была для него чем-то странным и непривычным.

Первые дни после переезда они старались показать себя с хорошей стороны: мыли за собой посуду, застилали постели, по первому же требованию садились за уроки. Если честно, меня это напрягало, так как я понимала, что это поведение совсем не свойственно подросткам, поэтому, когда появились незастеленные постели, разбросанные вещи, возникли капризы из-за уроков, я даже обрадовалась.

Наверное, потому что дети уже были подростками, у нас не было каких-то проблем, связанных с их привыканием к быту или домашнему укладу. У меня и адаптации как таковой не было. Для меня с первого мгновения это были мои дети.

Видимо, моему сознанию было сложно делить детей на кровных и приемных и заморачиваться с «люблю-не люблю», поэтому мозг дал организму установку, что это все мои дети. Гипоталамус добросовестно вырабатывал окситоцин, и я таяла от любви, как мама младенцев.

Муж слегка ворчал по поводу разбросанных вещей и чашек, но высказывать все это предпочитал мне, а не детям. В какой-то момент я не выдержала и сказала ему, что между нами разница в том, что для меня это мои дети, а для него чужие. После моих слов он слегка завис и вдруг осознал, что все это шумное семейство теперь и его дети. Наверное, именно в этот момент муж понял, что в очередной раз стал папой.

Драки, ссоры и упреки

Сложнее всего адаптация проходила между детьми. Были драки, упреки, приемный сын провоцировал кровного, тот не выдерживал, срывался на ссоры, иногда переходящие в драки. Но приемный делал это совсем не из вредности, а скорее из ревности. Всех приближенных ко мне людей он, как кукушонок, пытался вытолкнуть. Теперь все это давно в прошлом, но семейное прозвище «Птичка» так за ним и осталось.

Обидчивость его в те дни зашкаливала. Любую фразу он мог превратить в повод для обиды. Он левша, и даже столовые приборы, лежащие у его тарелки в порядке для правшей, могли заставить его обидеться. А обижался он каждый раз всерьез и надолго, отказываясь разговаривать и даже кушать. Но, повторяю, все это было не из вредности: он просто хотел внимания и, чем больше его получал, тем больше хотел еще.

Критиковать может только старший

Однако мальчики могли и сгруппироваться в оппозицию по отношению к сестре. Тогда они становились дружными и едиными в своем порыве оскорбленной невинности. Это происходило, когда дочь в воспитательных моментах вставала на мою сторону. Ребята бурно высказывали негодование по поводу того, что она не на много их старше, поэтому не имеет права их воспитывать, и дружно ее игнорировали. Несмотря на это, Настя всегда меня поддерживает. Теперь они уже научились прислушиваться к ее словам и уважать ее.

В те дни мы очень много разговаривали. Часть уроков оставалось не сделанной, пора было ложиться спать, а мы все говорили о семейных ценностях, о поддержке и заботе, о любви и ответственности.

Тогда мы вывели правило, которое нам очень помогло: равный не критикует равного. Критиковать может только старший. Старший это не тот, кто командует, а тот, кто заботится и берет на себя ответственность. Хочешь быть старшим — заботься о других членах семьи и отвечай и за себя, и за них.

Семья, море, витамины и диета

Когда мы забирали детей, в их медицинских картах не значилось никаких заболеваний, кроме тубконтакта. Сережа должен был наблюдаться два года, но его анализы настораживали врачей, и срок наблюдения ему продлили. Мы стояли на учете у фтизиатра и раз в полгода делали манту и КТ или МРТ по назначению врача. Семья, витамины курсом, море и усиленная белковая диета сделали свое дело. Сейчас сын здоров и уже снят с учета.

Кроме этого выяснилось, что у него еще и гастрит, который никто не лечил. Парня тошнило по утрам, тошнило после еды, он стал отказываться от пищи, но причину не говорил, так как боялся, что если мы узнаем, то не захотим оставить в семье больного ребенка.

Однажды после ужина его вырвало. Он дрожал так, что у него стучали зубы. Я испугалась. Мы сидели на полу в ванной, периодически его рвало, я вытирала его лицо, давала пить, обнимала и говорила, что никогда его не брошу и всегда буду рядом.

Наверное, именно тогда он и впустил меня в свое сердечко. После этого случая мы обследовались и выяснили, что это гастрит. Слава Богу, все это тоже позади.

В дополнение к этому у сына включилась психосоматика. Простудные заболевания с кашлем, горлом, насморком и температурой преследовали нас полгода. Дочь говорила, что раньше Сережа болел редко. Так его организм получал дозу дополнительного внимания и заботы, но постепенно он все больше насыщался нашей любовью и все реже болел.

Бесперебойный источник питания

Мы вместе уже почти четыре года, и для меня приемные дети уже ничем не отличаются от кровных. Наша жизнь с ними стала только ярче и многограннее. Они все разные, и это только добавляет красок. Жизнь с приемными детьми казалась мне намного сложнее и страшнее, чем есть на самом деле. Если бы я знала, что это так здорово, то задумалась бы о приемной семье гораздо раньше.

Сейчас моя семья — это бесперебойный источник питания. Дети дарят мне неиссякаемый ресурс счастья. Они не дают мне забыть, что все проходит, плохие моменты рано или поздно закончатся, а отношения остаются.

Отношения — это единственное что надо беречь, это то, что рушится в одно мгновенье, а восстанавливается годами. И какие бы трудности ни приходилось преодолевать, в первую очередь надо думать об этом. Именно этому научили меня все дети.

Если смог он, сможет и другой

А приемные научили еще и тому, что наш резерв безграничен. Я помню, как мой приемный сын, только придя к нам, плакал над упражнением по русскому языку, потому что не знал значения таких слов, как бра, фланель, антресоли, с которыми ему надо было составить предложения.

Зато сейчас, на линейке 1 сентября он будет поднимать флаг как лучший ученик школы. Он не совсем первый в учебе, но он участвует в волонтерском движении, пишет научную работу в Малой академии наук (МАН) по психологии, выпускает стенгазету. Я горжусь тем, что он смог сделать. Это стоило большого труда: репетиторы, художественная школа, общественная нагрузка, МАН. Если смог он, сможет и другой.

А дочь научила меня искренне радоваться каждой мелочи, каждому моменту, открыла мне глаза на ценность самых обычных вещей. Сейчас она студентка, будущий менеджер гостиничного и ресторанного бизнеса, проходит практику в Анталии.

Сейчас мы пока не планируем расширять семью. Для сыновей это решающий год, впереди ЗНО (ЕГЭ), все силы мы направляем на подготовку к нему, и я понимаю, что адаптация будет оттягивать слишком много сил и ресурса.

Мы справимся

А дальше, надеюсь, у нас будет сразу три студента, и это не самое простое испытание для финансов семьи. Но когда эта часть нашей жизни стабилизируется, я хотела бы «подарить» нашим детям еще пару братиков или сестричек. Правда, муж пока об этом не знает, но не думаю, что он будет возражать.

Если все сложится хорошо, то я рассматриваю детей подросткового возраста. Во-первых, им намного сложнее найти семью, а, во-вторых, с ними интересно, они заставляют ваш мозг работать в самом активном режиме 24/7, они — космос!

Тем, кто еще только задумывается об усыновлении, я хочу сказать, что ваш ребенок должен знать, что всегда, при любых обстоятельствах вы будете его защищать. В этом главная ценность семьи. Все люди вокруг — это просто люди, они будут появляться и исчезать из вашей жизни.

А он – ваш ребенок. Дайте ему это почувствовать. И не бойтесь: будет трудно, но это временно. Это пройдет и сделает вас только сильнее. Как говорила моя мудрая бабушка: «Глаза боятся, а руки делают». Мы взрослые. Мы справимся.

Все фото — из семейного архива Бобровых.