«Мои родители по своему желанию выбрали именно меня!»

Лидия и Александр Кузнецовы из украинского города Рубежное Луганской области воспитывают 8 приемных детей. Гале уже почти 20 лет, Валере – скоро 18, Саше и Маше – по 12 лет, Даше почти 11, Лиле – 9, Денису – 7, а Мише – 5. Многодетная мама откровенно делится своим опытом принятия и воспитания в материале фонда «Измени одну жизнь», не скрывая ни страха, ни радости, ни разочарования, ни чувства гордости за своих детей в самых различных ситуациях.

«У меня оказались проблемы с деторождением, мой муж Саша довольно скоро предложил мне взять в семью девочку. Мою маму удочерили, когда ей было всего полтора года, поэтому она отнеслась к нашей идее с энтузиазмом. Друзья либо поддерживали и радовались, восхищались нашей смелостью, либо просто молчали. Сейчас, глядя на нашу семью, поддерживают все единодушно», — говорит Лидия.

В 2008 году Лидия и Александр впервые пришли в местную службу по делам детей на консультацию по вопросу удочерения и, как говорит Лидия,  столкнулись с ложью. «Нам сказали, что у нас – очень маленький семейный стаж, и ребенка нам не дадут, — вспоминает Лидия. — «Приходите через несколько лет», – так нам сказали.

«Эти потерянные впустую из-за нелепой лжи и слепого доверия бюрократам годы – мое самое большое сожаление. Теперь-то я знаю, что не обязательно быть замужем, чтобы усыновить ребенка. Второй раз мы пошли в службу в декабре 2012», — рассказывает приемная мама.

Супругов специалисты службы встретили жуткими рассказами о том, какие приемные дети неблагодарные, и сколько есть семей, из которых уходят или сбегают приемные дети, потом спросили, зачем Лидии и Александру приемный ребенок? А в ответ на пожелание будущих приемных родителей «мы бы хотели девочку лет 3-4» сотрудница службы открыто рассмеялась.

«Да вы что, кто вам такую даст? Если лишают родительских прав, то это обычно семьи, где детей трое-четверо, как правило – старшие уже подростки, дети разнополые! Вот у нас сейчас дело передано в суд, там четверо детей, возьмете?» – спросила специалист. «Куда же мы возьмем? –  ошарашено спросила Лидия. – У нас всего одна детская, что там – кровати двухэтажные вдоль стен ставить? А мальчиков с девочками стенкой разделять?» «Вот видите!» – заключила специалист, – сами не знаете, чего хотите».

Александр с детьми.

В отличие от супруги Александра не так легко было сбить с толку. «Какие нам нужно собрать документы?» — настойчиво спросил он. И добился в ответ: «Вам еще курсы приемных родителей надо проходить – вас там протестируют психологи и дадут заключение. Вдруг вы вообще не можете быть родителями? Или вам нужно дать подростка-мальчика? Ведь мы даем детей только строго по их рекомендациям!» Адрес психолога будущие приемные родители все же вытребовали.

«Вышла я в слезах, — вспоминает приемная мама. — Села в машину и сказала: «Ничего тут не получится, поехали домой… Какие четверо детей, что за цыганский табор?» «Нет», — ответил муж. И Лидия говорит, что за это она до сих пор ему бесконечно благодарна.

А дальше произошло удивительное. Кузнецовы приехали к психологу Диане, Лидия стала возмущенно делиться с ней своими впечатлениями: «Вы представляете, нам там сказали – вот у нас тут дело идет в суд о лишении прав, четверых возьмете? Четверых!»

Психолог Диана задумчиво посмотрела на будущую приемную маму и сказала: «Зря вы так. Это семья Кати и Саши Б. – мы давно их наблюдаем, у них чудесные дети, все девочки: шесть, пять и три года, старшие близняшки». «Близняшки!» – завороженно повторила Лидия. У нее в роду по отцовской линии было несколько пар близнецов, и ей казалось, что у нее-то в семье они точно должны быть.

«А как их зовут?» «Маша, Саша, Даша и Лилечка». Лидия вспоминает, что ее вдруг как обухом по голове стукнуло. Она повернулась к мужу и сказала: «Да это же наши дети». Глядя на супруга, она поняла, что он уже мысленно расставляет в детской  двухъярусные кровати.

«И вдруг я в себя пришла, говорю, что мы столько детей финансово не потянем, это же надо кому-то с работы уходить», — рассказывает Лидия. Тогда Кузнецовы узнали, что есть такая форма, как приемная семья, когда на детей идут выплаты и, в принципе, можно будет одному человеку сидеть дома, а другому работать. Сразу решили, что с детьми дома будет Саша. Он, в отличие от супруги, водил машину. А Лидия говорит, что тогда была жутким трудоголиком.

«Дома мы озадачили маму. Она была морально готова впустить в свою жизнь внучку, но не ораву детей. Мне было страшно из-за отсутствия опыта – мне ведь даже с племянниками не доводилось сидеть. С девочками ситуация вскоре отложилась. Нам сказали, что их будет забирать бабушка, но мы начали собирать документы. В итоге никакая бабушка их так и не забрала. Дети приехали к нам», — говорит Лидия.

Галочка

Лидия и Александр узнали, что в их области закрывают один интернат. Никаких направлений на ребенка тогда не требовалось. В интернат, где осталось всего 13 детей, пропускали всех потенциальных приемных родителей.

«Мы напросились поехать с Леной, знакомой по курсам приемных родителей, — рассказывает Лидия. — Приехали, раздали гостинцы и пошли знакомиться с девочкой Липой. Наша знакомая Лена взяла на знакомство свой альбом с фотографиями и, надо признать, мы обалдели – пятнадцатилетняя Лена с косой в руку толщиной на фотографии была как две капли воды похожа на 13-летнюю Липу, сидевшую перед нами. Тут мы оставили девочек пообщаться и стали смотреть по сторонам. Муж толкает меня в бок, мол, смотри как девочка на тебя похожа!»

Лидия с Галочкой.

Девочку, на которую указал Александр, звали Галя. Тогда ей было 14 лет. При росте 140 см она весила 30 кг и выглядела как ребенок – никаких признаков девичьего взросления. «Пока мы разглядывали девочку, она подошла к директору интерната и что-то зашептала ей на ухо. Директор смущенно подошла к нам: «Скажите, а вот наша Галя подошла ко мне и спросила – кто эти замечательные люди? Можно я с ними познакомлюсь?» Я не знаю, что делать, Галя с четырех лет живет в детдоме», — так рассказывает о знакомстве с Галей приемная мама.

Минут десять супруги болтали с Галей о кроликах и кошечках, во все глаза рассматривали будущую дочь, потом дети ушли на вручение подарков. Уже под самый конец встречи начальник службы предложила пригласить девочку в гости на выходные. Лидия и Саша согласились, не раздумывая.

«Всю дорогу домой я ревела навзрыд, а переступив порог дома, ошарашила маму: «Мы нашли дочь, мам, но ты не падай, ей 14 лет», — вспоминает Лидия. —  Мама смотрела на нас круглыми глазами, пока мы не показали ей нашу с Галочкой фотографию. Тогда мама расплакалась тоже, потому что всем было понятно, что Галя – наша. Дочь приехала домой уже через пять дней. Внутри было ощущение, что она жила с нами всегда, будто я ее родила, а потом как-то забыла об этом. Проблемы были, но не столько адаптационные в плане привыкания друг к другу, сколько просто ее перестраивание под новый образ жизни, новые требования».

Как-то Галочка сказала Лидии, что научилась плакать. В детдоме никогда не плакала, а теперь прямо слезы сами льются.  Наверное, это ее душа оттаивает после долгих лет жизни в детдоме.

Встреча с девочками

«Первые встречи с детьми всегда очень волнительные. Я расскажу про первое знакомство с Дашей и Лилей, к которым мы вместе с психологом Дианой приехали в детдом, — говорит приемная мама. — Дети вошли в холл маленькими и растерянными, но увидели Диану и расслабились. Потом стали с любопытством рассматривать нас. Завязалась беседа, дети лезли на руки, рассматривали игрушки, раскрашивали. Даша заходит мне за спину и тихонько окликает: «Мам?» Оборачиваюсь спокойно: «Да, доченька?» Даша восторженно всплескивает руками, пароль-отзыв работает.

Уже через несколько минут Лиля дергает за рукав: «Мам, помоги снять с волос резинку, она запуталась». Терпеливо выбираю резинку. Дети скачут по Саше, он их крутит и подбрасывает, они пугливо визжат, сбиваясь в просьбы отпустить. Саша высокий и сильный, им непривычно и страшно. Поскольку все хорошо поют, то условный рефлекс включился – не знаешь что делать, но хочешь понравиться – пой».

Кузнецовы часто пересматривают всей семьей эти первые видеозаписи с песнями, танцами. «Мама, а ты, когда нас увидела, сразу узнала? – часто спрашивают Лидию дети. – А как ты узнала, что это мы – твои дочери?»  «Да вот как-то так, сердцем…», — отвечает она.

Валера

Через два с половиной года супругам из службы позвонили снова, рассказали им о Валере, которому нужна семья. Лидия и Саша приехали, посмотрели на этого подростка и через полчаса уехали с ним домой – как-то не успели даже поволноваться или посомневаться, тем более, что положительный опыт воспитания подростка у них уже был.

Валере было 15. Сначала супруги были для него «дядя Саша и тетя Лида», потом перешли на «ты», потом на имена, «папа» он сказал через неделю, а «мама» впервые прозвучало на 24 день… К слову сказать, супруги никогда не настаивали, как их надо называть, дети были должны сами решить.

Знакомство с Мишей и Денисом.

Год спустя в семье Кузнецовых появились мальчики без статуса. Этих детей некуда было деть… «Мы ехали с ними знакомиться и, кажется, уже в машине, сотрудник службы сказала: «Старшему шесть, младшему четыре. Младший косит и не разговаривает». И тут, как признается Лидия, она буквально похолодела.

«Во-первых, потому, что испугалась страшных диагнозов, а во-вторых, я всегда избегала людей с косоглазием, потому что контакт «глаза в глаза» считаю самым важным. Как я буду общаться с ребенком, который непонятно куда смотрит? А если он немой? Или у него с головой не все в порядке? Так страшно мне никогда еще не было», — рассказывает она.

Старший – Дениска – оказался копией Саши, мужа Лидии. Шустренький, серьезный. Она  взглянула на него мельком, ей предстояло бороться с собой и принимать решение. Мишке было 4,5 года. Ребят изъяли из семьи после того, как Мишка  выпал с балкона третьего этажа, пока их пьяная мама спала…

Денис позже рассказал, что мать часто закрывала Мишу в шкафу или на балконе, чтобы не мешал. Косоглазие было довольно сильное, да и зрение потом оказалось неважным. Однако супруги увидели, что ребенок любознательный, понимает, что ему говорят, адекватно реагирует.

Дети — спустя месяц после приема в семью мальчиков.

«Говорил Миша на уровне годовалого ребенка. Но ведь говорил! Мы с мужем переглянулись и синхронно кивнули друг другу. Меня отпустило, — вспоминает Лидия. — В следующий приезд Денис, подумав, спросил: «Раз я буду жить с вами, мне надо называть вас мамой?» «Можешь называть мамой, если хочешь», – осторожно ответила я. Домой мы уже ехали, называемые обоими сыновьями «мама и папа», хотя со мной Денис еще месяц сбивался на «вы».

Кровные родственники

Все дети в семье Кузнецовых  – их же земляки. Население города — меньше 60 тысяч человек.

«И это большой минус, поскольку мы постоянно встречаем кого-то из предыдущей жизни детей, — сетует Лидия. — Галочка – сирота, у нее есть старшая сестра, которая пошла по пути матери. Они не общаются, разве что случайно встретятся на улице. Мы дружим семьями со всеми остальными ее родственниками: тетей, дядей, бабушкой и дедушкой».

У девочек родители живы, лишены родительских прав. Мать уехала, скрываясь от алиментов, говорят, что родила еще двоих детей, за пять лет не встречались ни разу. Отец в городе – жилья и работы у него нет, пьет. Однажды сказал Кузнецовым, что не ищет встречи с дочерями, так как понимает, как они к нему относятся. Если встречают друг друга на улице – просто здороваются. Бабушка, по словам Лидии, ненавязчиво пыталась встречаться с внучками, несколько раз звонила нетрезвая, причитала в трубку «мои сиротинушки, вот бы вас увидеть хоть разочек», так и не назначая ни дня, ни времени.

«Устав от такой нервотрепки, однажды уже мы сами настояли на встрече, тем более, что о бабушке у девочек были воспоминания лучше, чем о родителях: «Она о нас хоть как-то заботилась». На встрече бабушка была пьяной и разговорчивой, девочки поздоровались и вежливо молчали, вскоре попросились домой. Пару лет назад бабушка умерла», — рассказывает приемная мама.

У Валеры есть брат по матери, которого воспитывает его бабушка по отцу. Несколько раз был в гостях у Кузнецовых. «Мать лишена родительских прав, сидела в МЛС, освободилась, уехала, теперь живет в тысяче километров от нас, с сыном созванивается, — говорит Лидия. — У младших мальчиков были старшие брат и сестра. Сестре за двадцать, у нее муж, ребенок, с братьями она не общается. Старший брат был с психиатрическим диагнозом, год назад он погиб. Никто точно не знает: то ли он случайно сорвался с крыши многоэтажки, то ли покончил жизнь самоубийством».

Денис, Лиля, Даша, Маша и Саша. 1 сентября 2017 года.

Отцы у всех четверых были разные: Денькин, по словам его бабушки, умер, все записаны со слов матери, и их никто толком не видел и не знал. Мать сильно пьет, прав ее не лишали, она с тяжелыми диагнозами. С детьми за полтора года видеться не пыталась, а когда Саша с Денисом к ней приехали – не открыла дверь.

Есть тетка матери – Денис называет ее бабушкой, у которой он проводил большую часть времени во время материных запоев, но у нее четверо внуков под опекой, и там тоже все непросто. «Пока мы виделись с ней дважды, и кроме проблем это ничего не принесло, так как она «ляпнула» Денису о том, что «братика твоего с крыши скинули», и Деню несколько месяцев мучили кошмары», — говорит Лидия.

Диагнозы

Девчонок Кузнецовы взяли с анемией, дети были на учете у фтизиатра, но уже через год все диагнозы сняли. Остались только проблемы со зрением у младших. У Дениса хронический насморк и неврозы – судорожные сокращения мышц, которые усиливаются, когда он волнуется или болеет.

У Миши самые большие проблемы со здоровьем. Из заметного — врожденное искривление грудной клетки. «Когда я читала его медкарточку, плакала – он родился на 33 неделе и 18 дней пролежал в реанимации с кучей диагнозов. Есть фраза в выписке, что за время нахождения в реанимации ребенка ни разу не навещали, — рассказывает приемная мама. — Мы сделали ему операции по удалению миндалин, которые почти закрывали горло, и аденоидов – нос был перекрыт полностью. Сын еле дышал, задыхался от малейшей нагрузки. Сделали операцию по исправлению косоглазия, сейчас водим его в детсад, в спецгруппу для детей с проблемами зрения, там с ним занимаются на аппаратах».

То, с чем еще очень много работы, по словам Лидии — нарушение речевого развития 2 степени, алалия. «Когда Мишка задышал нормально, он стал много петь и пытаться говорить, но пока получается неважно, — говорит она. — За год с лишним у него появились слова и фразы, которые уже все понимают, хотя было очень сложно, мы только слово «пожалуйста» учили неделю, даже при том, что произносит он его как малыш – «пазялута». Мы быстро поняли, что с ребенком в детстве никто не разговаривал, он не знал основных понятий: форм, цветов, названий предметов одежды, горячо-холодно, темно-светло… Наверстываем».

Адаптация

Галочка больше десяти лет провела в интернате. Она, как рассказывает Лидия, не умела учиться и учить уроки, не знала, что в сутках 24 часа, что Земля круглая, не умела элементарных вещей — заварить чай, например. Несколько месяцев девочка не воспринимала ничего нового. Смотрела только фильмы, которые ей показывали в интернате, часами болтала по телефону с интернатскими подружками, вспоминая, погружая себя в прошлое. Психологи говорят, что это слишком большой стресс: смена семьи, школы, друзей.

Сестренки-близняшки.

Отца у Галочки никогда не было, а мать была. Года в два Галю с сестрой она отдала своей матери и уехала в Москву. Когда Гале было 4, а сестре настала пора идти в школу, бабушка из своей глухой деревни, где до школы 3,5 км, отвезла их в город и сдала в детдом вместе с тремя детьми второй своей дочери.

«Через некоторое время мать вернулась. Волею судьбы она оказалась из нашего города, но Галочку навещала за 10 лет всего несколько раз, — говорит Лидия. — В день, когда подписали документы, Галочка пришла с виноватым лицом в нашу комнату и сказала: «Не знаю, зачем я это сделала, но я позвонила «этой» (она никогда не называла ее мамой, поэтому и меня не сразу стала называть – слишком тяжело слово давалось) и сказала, что меня забрали».

Лидия говорит, что хорошо понимала: Гале хотелось показать, что такая уже большая девочка тоже чего-то стоит и кому-то нужна. Кроме того, она была абсолютно безынициативна, так как в интернате всячески боролись с наличием собственного мнения и умением принимать решение.

Завоевать доверие

«Часто вспоминаю день, когда младшие дочери приехали домой. Все для меня было непривычно: надеть шапку, заправить майку, подтянуть колготки. Я даже не умела носить детей на руках, — признается многодетная мама. — Вечером мы почитали им сказку и стали укладывать спать. Даша уснула, а Лиля – ей было 4,5 года — сидит себе в кроватке.

Лиля говорит: «Я не буду спать, сейчас ведь придут дядьки, разобьют окно и выбьют дверь, сядут пить водку, потом подерутся, потом приедет милиция, наденет наручники и увезет их». Мы ходили проверять двери на крепость, рассказала еще десяток сказок – нет, сна ни в одном глазу. Пришлось забрать маленькую дочь к нам в кровать. Как же она вертелась и брыкалась – мы почти не спали! Но доверие было завоевано. Скажу сразу, что впредь не возникала нужда забирать ее к нам, однако дверь и окна дети еще некоторое время проверяли».

Был период, когда девочки перенимали модель отношений в семье, тогда было довольно тяжело, потому что каждую секунду на Лидию с Сашей смотрели,  оценивая, четыре пары глаз. Как только  приемные родители начинали говорить, двигаться, касаться руки друг друга, тут же — умиленные возгласы. И бесконечным водопадом: «Мама, а ты папу любишь? Папа, а почему ты называешь маму «птичка»? А если мама птичка, то мы ваши птенчики? А ты назвала папу «счастье» – это потому, что он твое счастье? Потому, что ты его любишь?»

«Мы с мужем поняли, что жить по-другому уже не сможем и вытащим из системы столько детей, на сколько сил хватит».

«И так весь день в четыре голоса. Иногда хотелось заорать и убежать на необитаемый остров! – признается Лидия. — Однажды мы остановились возле магазина, муж вышел из машины, поскользнулся и упал на одно колено. Я пулей вылетела из машины, помогла подняться, отряхнула, посочувствовала… Разговоров и вопросов было на месяц! Да что там – они ведь до сих пор это вспоминают!»

Для сравнения приемная мама приводит несколько рассказанных дочерями эпизодов их  «старой» жизни: «Папа продал кровать, и мы спали на полу, потом забрал ванну, и мы перестали мыться. А потом печку забрал, но дедушка нам другую принес, чтобы мы могли кушать готовить»; «мама требовала у бабушки деньги, они подрались, мама расцарапала бабушке лицо, а бабушка у мамы пучок волос выдрала».

Однажды Лидия с мужем спросили: «Девочки, вы на озере были?» Они: «Да, один раз были – нас привезли, посадили на берегу, а мама с папой залезли в воду и стали сексом заниматься».

Саша к семи годам супы варила, чтобы сестры с голоду не умерли, когда родители уходили в запой. Детьми никто не занимался, никто их не укачивал, не разговаривал с ними, не водил в сад, гуляли они, в основном, на балконе. Девочки очень ласковые, и до сих пор они могут просидеть на руках целый день.

«И тут уже мы столкнулись с новыми для себя вещами. Дети не умели играть, — рассказывает приемная мама. — Они скакали по кроватям и орали. Ролевые игры не понимали совсем, игрушки занимали их на пару минут, настольных игр или любых других они не знали, потому что не ходили в сад, а родители, понятно, не научили. В Новый год мы купили игрушечную кухню, кукол и мне пришлось вернуться в детство – пока я с ними играла, они кое-как подыгрывали, переставляли кастрюльки, укладывали кукол спать.

Стоило мне выйти из комнаты – игра забывалась. Прошло еще немало времени, прежде чем появились «дочки-матери», «больница», «школа», шашки, настольные игры-ходилки, конструкторы. Они долго отказывались есть новую для себя еду, почти всегда говорили «мы», у них будто было коллективное сознание».

А еще девочки боялись купаться. Совершенно не берегли и не ценили вещи. Позже с детьми пришлось проходить все стадии младенчества – он пеленания и пустышек до бутылочек с водой, но без этого их развитие было бы не полным.

«Самое тяжелое для меня было их непонимание личных границ, понятий «свое-чужое», — признается Лидия. — И сейчас у нас бывают из-за этого разборки – привычки прошлой жизни, где все было общим, даже спустя пять лет подталкивают их взять мою вещь или старшей сестры – лак, расческу, полазить по ящичкам с бижутерией… Это нельзя назвать воровством, скорее, любопытством, однако я была единственным ребенком и то, что кто-то хозяйничает в моих вещах, оказалось очень сложно принять».

Мальчики

С мальчиками оказалось сложнее. Денис с радостью принял отца, о котором всегда мечтал, но образ жизни, который он вел, приемные родители сейчас переламывают с трудом.  Денис очень много врет, причем часто эта ложь не приносит ему никакой пользы, ленится учиться, постоянно таскает еду, причем часто даже не ест ее, а прячет или бросает. Для него важен просто факт обладания. Он может взять кулек конфет, съесть тихонько, а потом на возмущенные вопросы пожать плечами, мол, мне конфет захотелось.

С появлением Мишки Лидии иногда в первые месяцы казалось, что до него у нее вообще детей не было. Пока он не пошел в сад, приемной маме пришлось брать отпуск, чтобы быть с ним целый день. Вечером она молча падала в кровать и отключалась. Все, чего был лишен его пытливый ум, наверстывалось с неимоверной скоростью. Психологически это был годовалый малыш в теле ребенка четырех с половиной лет.

Миша исследовал, разбирал, все тянул в рот. С ним приходилось и в туалет ходить, иначе он мог открутить кран на батарее или вылить весь шампунь. При этом он ненавидел себя, его нельзя было даже похвалить, кидался с кулаками. Он не знал своего имени, на вопрос «сколько тебе лет?» показывал два пальца, а если падал и расшибался – прятался и молча «зализывал» рану.

Когда он впервые позволил себя обнять, Лидия плакала. Потом сын совсем оттаял, выучил имена новых родителей, братьев и сестер, слова «люблю» и «спасибо». Он оказался удивительно любящим и благодарным. Психолог говорит, что сейчас развитие Миши примерно на 3-3,5 года, Лидия надеется, что до семи лет он нагонит свой возраст и спокойно пойдет в школу.

А история с сыном Валерой оказалась короткой и поучительной. Первые полтора года это был идеальный сын: талантливый во многих областях, любящий, заботливый. В середине 11 класса у него «посыпалась» учеба.

Новый год в семье.

«Нас вызывали на педсоветы, в службу, но мы ничего не могли сделать, — рассказывает Лидия. — Все разговоры и планы о дальнейшей учебе пошли прахом, ведь сын спокойно заявил, что наши дипломы известности и богатства нам не принесли, значит, на учебу нечего и время тратить».

С трудом окончив школу, Валера подал документы в училище просто потому, что до 18 лет ребенок должен учиться. У него в голове все время крутятся какие-то проекты по зарабатыванию денег, семья давно ушла на второй план.

«Да теперь мы и не узнаем – была ли она на первом плане когда-то, или это были всего лишь приспособленчество и игра. Поэтому мы приняли взаимоправильное решение – с 18 лет он переходит на полное гособеспечение и дальше распоряжается своей жизнью сам. Для нас это оказался грустный, трудный, но важный урок – не все приемные дети на самом деле становятся родными, некоторые просто временно живут в семье», — говорит Лидия.

Поддержка

Приемная мама говорит: «Для нас с мужем не было проблем с тем, чтобы принять и полюбить детей, все складывалось как-то легко и само собой. Мы не чувствуем, что дети приемные, разве что подходы приходится искать с оглядкой на их прошлое. Очень здорово, что мы друг у друга есть – это и помощь, и поддержка, и любовь, дающая запас сил».

«Когда устает или выдыхается один из нас, второй перетягивает на себя часть забот и проблем, — рассказывает Лидия о борьбе с усталостью. — Иногда вырываемся куда-то вдвоем и возвращаемся отдохнувшими. У нас с мужем немного разные проблемы. Для меня бывает сложно вечером переключиться на семью, оставив работу «на работе», особенно если был трудный день. Для мужа, наоборот, есть потребность переключиться, отвлечься от круглосуточных детских дел и забот. На нем большая часть работы, ведь кроме обычных домашних дел, он еще своими руками возвел на нашем доме второй этаж, добавив пять комнат, работы по отделке последней из них еще впереди.

К сожалению, времени сходить в гости или принять гостей, часто не хватает, поэтому выручают… соцсети – перекинуться мнением с друзьями или знакомыми приемными родителями, похвастать или попросить совета. Понятно, что даже в рамках нашей семьи то, что работает с одним ребенком, совсем не подходит для второго, но иногда просто услышать, что ты не один такой, дорогого стоит. Вообще, почти все, кроме Валериных проблем с учебой, нам удавалось решать все самим, без вмешательства психологов».

Дети знают, что все вместе работают на благо семьи – закрыли варенье – это для нас же, чтобы мы зимой могли наслаждаться, нарвали курочкам травы – они нам яйца несут. «Помните, как Том Сойер забор красил? Дети знают, что помогать – это быть частью семьи, это своего рода привилегия, поэтому с удовольствием моют посуду или наперегонки с ведрами бегут яблоки собирать. Бывает, что и погулять хочется, и покапризничать, понимаем, нам тоже было и пять лет, и двадцать… Но свой вклад в общее дело вносят все», — говорит Лидия.

Она с гордостью рассказывает о способностях и талантах детей: они занимаются музыкой, танцами, пением, спортивной гимнастикой… Даше десять лет, но у нее уже первый взрослый разряд, готовится на КМС. Остальные девочки тоже занимались гимнастикой, но перешли на дзюдо, где гимнастическая подготовка помогает им занимать призовые места. Все с удовольствием гоняют на велосипедах и гироскутерах, обожают плавать, рисовать.

Лидия с детьми. Сентябрь 2018 года.

Всех детей изымали из кровных семей в сознательном возрасте, поэтому о своей прежней жизни они сами рассказывают приемным родителям. «Первое время воспоминания и гадости лезли из них сплошным потоком, приходилось все это десятки и сотни раз выслушивать, а плохие слова прерывать, — говорит приемная мама. — Мы не следуем советам психологов, которые твердят, что мы должны убедить ребенка в том, что его биологические родители хорошие, дабы предотвратить его потенциальное самоуничижение. Дети сами знают и понимают кто чего стоит. Мы говорим о том, что некоторые родители не умеют быть родителями, вот и все. Говорим о том, что наши дети — самые лучшие, ведь мы выбрали именно их! И, знаете, это работает.

Однажды в пылу ссоры одна из дочерей с гордостью ответила мальчику, который назвал ее приемышем – зато твоя мама вынуждена жить с тобой, потому что ты у нее родился, а мои родители по своему желанию выбрали именно меня! На уроке обществознания по теме приемной семьи вызвалась выступать Даша. Она рассказала о жизни в кровной семье и о том, как живет сейчас, и надолго стала героем класса. Конечно, есть дети, которые дразнят, но мы учим детей отмахиваться со словами – «завидуйте молча».

Лидия признается, что когда брала детей в семью, у нее все же были сомнения: она не знала, какой матерью сможет быть, сможет ли любить, воспитывать. После того как в семью пришла Галочка, она рассказывала о своей прошлой жизни и вскользь, как нечто обыденное, сказала: «Нам  все время есть хотелось, мы один раз ночью пролезли на кухню, поискали, ничего не нашли, сольки поели и спать пошли».

«Эта фраза стала решающей, мы с мужем поняли, что жить по-другому уже не сможем и вытащим из системы столько детей, на сколько сил хватит, — говорит Лидия. — И сейчас бывают сомнения разного рода: правильно ли секции выбрали, правильно ли строим отношения, какими они вырастут – наши дети… Но никогда мы не жалели о том, что пошли по пути приемного родительства. Старшие дети уже выходят в самостоятельную жизнь, и мы с мужем опять в предвкушении и волнении, детей останется всего шестеро – можно еще семью пополнить!»

Табу 

Проблемы выстраивания отношений с людьми, доверия, по словам Лидии, у детей постепенно сходят «на нет». Девочки первые полгода были в стадии панического страха. Они, к примеру, гуляли возле дома, увидели прохожего и помчались прятаться в дом, расталкивая друг друга и прищемляя пальцы дверью. Потом началась другая крайность – поскольку в старой семье они голодали, то добывали еду, очаровывая родительских собутыльников. Хотя такой необходимости, конечно, нет, но иногда их настигают «откаты» — например, однажды приемным родителям было ужасно стыдно, когда дети начали петь женщине в магазине, обступив ее со всех сторон и заглядывая в глаза, потому что сверху в сумке у нее лежали конфеты и мандарины.

«Первое время у нас было два табу: на гостей и походы в гости, — говорит Лидия. — Девочки вцеплялись друг в друга и начинали выть в четыре голоса «пойдемте домой!» Либо залезали на колени и с подозрением вглядывались в напитки и еду, в ужасе от гипотетической будущей пьянки. Если к нам приходят гости, то их иногда «накрывает», хотя  мы сначала всегда кормим детей, а потом пытаемся спокойно поесть сами, они все равно могут начать ходить и заглядывать на стол каждые пять минут, пока не прикрикнешь построже. Бывает, даже заканчивается тем, что они с круглыми животами просят еще раз их покормить».

Что поделаешь, говорит приемная мама, ведь до изъятия девочки жили именно так – по их рассказам – ждали пока все уснут, а потом остатки кильки в томате хлебушком из банки вымакивали и делили. Или пели под застолье, тогда могла перепасть еда или вкусняшка – конфетка-мандаринка.

Сестрички.

«Вообще, несмотря на то, что дети очень привязаны к нам и вообще любимые и домашние, недостаток любви и внимания в детстве еще полностью не компенсировался, — говорит Лидия. — Они по привычке борются за внимание каждого взрослого, пристают с разговорами к соседям, иногда обнимаются с ними или учителями, всех называют «лучшими друзьями», несмотря на все наши объяснения. Близняшкам сейчас по 12 лет, они пытаются стать лидерами в любом коллективе, остро чувствуют несправедливость и пытаются защитить всех знакомых и малознакомых.

Даша легко вписывается в компанию, ей все время нужно общество и движение, а вот Лиля больше любит играть одна или читать. Она — ребенок с необычным  мировоззрением и творческим мышлением, поэтому дети в классе часто поднимают ее на смех за непохожие рисунки, например. На это она говорит мне – в классе со мной никто не дружит, но мне и не надо, у меня сестры есть. А вот в летнем лагере каждый год одна подружка находится».

Чтобы не было поводов для ревности, Лидия и Александр стараются уделить время всем. «Во-первых, у нас всегда дома папа, во-вторых, у нас много совместных дел, — делится опытом приемная мама. — Когда наступает время делать уроки, мы уделяем детям еще больше внимания! Часто бывает, что приходит кто-то один, за ним следом второй, а через пять минут глядь – уже шестеро у папы на коленях и на подлокотниках кресла разместились! Старшая дочь чаще всего приходит секретничать, когда младшие уже легли спать – можем посидеть на кухне за чаем или полежать в кровати, обнявшись. Ей скоро 20, а она засыпает на плече, когда я глажу ее по голове.

Мишка у нас — ранняя птаха, он в шесть-полседьмого на выходных будит бабушку – они еще часик читают, пока начинают просыпаться остальные. Часто дети по одному приходят поболтать на кухню, когда я готовлю, потому что большая часть моего домашнего времени проходит именно там. Помню, когда только появились девочки, Галочка, за полгода привыкшая к тому, что она единственный ребенок, высказалась на тему «зачем вы вообще их взяли?» Я спросила в ответ: «А ты хотела, чтобы они тоже до того, как в семью попасть, десять лет в детском доме провели?» Больше этот вопрос не поднимался.

Когда потребовалось написать согласие на то, чтобы в нашу семью пришел Валера, Галочка только плечами пожала: «Я не против, сама же была в такой ситуации». А уж девчонки были только в восторге от того, что братики появятся. Вообще – восемь – это же не так много, всем всего хватает!»

Эта статья создана при поддержке компании МегаФон.

«Будущее зависит от тебя» — так называется совместный проект фонда «Измени одну жизнь» и компании МегаФон. В рамках проекта мы публикуем видеоанкеты подростков. Им, как и малышам, очень нужны семьи. Но подросткам намного сложнее найти новых родителей.