Людмила Петрановская: «Задержка психического развития – не приговор»

Задержка психического развития – один из наиболее частых диагнозов для детей из спецучреждений. Его ставят сиротам практически «не глядя». Известный российский психолог Людмила Петрановская рассказала о том, почему не надо бояться этого диагноза, если вы берете в семью ребенка из детдома.

Задержка психического развития (ЗПР) — нарушение нормального темпа психического развития, когда отдельные функции (память, внимание, мышление, эмоционально-волевая сфера) отстают в развитии от принятых психологических норм для данного возраста.

Фото Legion-Media.Ru

– Каковы причины задержки психического развития у детей?

– В отличие от умственной отсталости, – это неорганический диагноз. Иными словами, дети с ЗПР не рождаются, а приобретают.

– Всегда ли справедливо ставят этот диагноз в детдомах?

– Хорошо, если ставят только задержку, но очень легко ставят умственную отсталость, а этот диагноз, в отличие от ЗПР, не предусматривает обучения в массовой школе.

– Чем внешне отличается ЗПР от умственной отсталости?

– Ребенок с умственной отсталостью не только позже начинает читать, он имеет образовательный потолок, который без специальных технологий не преодолеть. И даже технологии не всегда помогают с ним справиться. Дети с ЗПР имеют отставание из-за условий жизни, то есть, если с ребенком начать заниматься, то у него будет хорошая, сильная динамика развития. Отличить умственную отсталость от ЗПР можно только при длительном наблюдении.

Детям в детских домах психолого-педагогические комиссии все эти диагнозы ставят на основании получасовой беседы с ребенком, во время которой невозможно не только обнаружить разницы между этими двумя диагнозами, но и отличить их от шокового состояния после потери родителей. При этом подобные комиссии, как правило, проходят в первые дни и недели после потери ребенком семьи.

– Получается, что процент ошибок достаточно велик?

– Да, получается, что так. Более того, в разных регионах можно наблюдать совершенно разную картину: одни комиссии настроены на «выбраковку», другие — стараются найти в детях потенциал. Степень гипердиагностики может очень сильно отличаться – в некоторых регионах она, по оценкам экспертов, может доходить до 50%.

– Значит, потенциальных приемных родителей может не пугать этот диагноз, если им понравилось фото ребенка в интернете?

– Вообще, даже дети с умственной отсталостью могут быть совершенными сокровищами. Я знаю немало семей, которые воспитывают детей с таким диагнозом. Они просто приняли тот факт, что их ребенок не решает уравнений и никогда не станет финансистом. Но это же не конец света! Зато малыш может быть теплым, любящим, охотно помогать родителям, быть совершенно сохранным эмоционально.

Конечно же, с другой стороны, велика вероятность, что диагноз не подтвердится. Сейчас существует множество методик, которые способны ускорить процесс развития детей с ЗПР и даже детей с органической умственной отсталостью, если ими заниматься. Например, на Западе нормально, когда дети с синдромом Дауна учатся в обычной школе, поступают в вузы.

Сейчас уже диагноз не воспринимается как жесткий коридор, а, скорее, как знак, что такой ребенок нуждается в большем внимании.

– Как возникает задержка?

– ЗПР может формироваться как в семье, так и в учреждении от недостатка количества актов общения в сутки.

Ребенок развивается благодаря постоянному общению с взрослыми. Когда в этих отношениях все нормально, есть родители, бабушки, дедушки, сестры, братья, то он постоянно находится в обмене актами общения с ними. Они обмениваются словами, взглядами, жестами, улыбками, мимикой, и в этом процессе ребенок развивается. Он достаточно рано начинает понимать, что если он выражает желания, то взрослые стараются эти желания удовлетворить. Для малыша это становится мощнейшим стимулом совершенствовать коммуникацию. Ребенок начинает понимать, что чем более внятно он изложит свою просьбу, тем быстрее и лучше ее поймут окружающие. К году он уже верит, что как только его поймут, ему захотят сделать хорошо. Таким образом, каждый раз, когда мы поняли маленького ребенка и сделали то, что он просил, мы подкрепляем его усилия по коммуникации.

Если малыш живет в неблагополучной семье, которая им занимается почти не занимается, этот стимул работает ни шатко, ни валко: у ребенка происходит дезориентация его речевых усилий. Что будет от того, что он сказал, что хочет кушать? Иногда все хорошо, иногда никак, а иногда все только хуже.

Когда ребенок в учреждении, все тоже самое, с той лишь разницей, что в неблагополучной семье многое зависит от состояния родителей, а в учреждении — от того, что написано «на стеночке». У воспитателя в группе может быть до 15 детей. Ребенок в такой ситуации понимает, что проси-не проси, зови-не зови, воспитатель к нему не подойдет, а подойдет тогда, когда написано в распорядке. Расписание важнее реальных потребностей ребенка. Поэтому ему тоже нет смысла говорить о своих желаниях, обращаться к взрослым. Образуется отставание.

– Сколько времени занимает преодоление диагноза в семье?

– По-разному. Если была длительная задержка, то даже занятия с детьми с ЗПР полностью ее не компенсируют. Наиболее благоприятным вариантом считается гармоничная задержка в развитии, когда дети во всех сферах отстают равномерно. С возрастом это вообще перестает быть важным. Серьезнее ситуация, когда у ребенка диспропорция в развитии: он может демонстрировать какие-либо качества взрослого человека, но при этом быть эмоционально нестабильным, как трехлетка. Легкая форма ЗПР у ребенка в семье компенсируется в течение года-двух и не требует дополнительного вмешательства, кроме родительской любви и ласки. При серьезной форме ЗПР, сопровождающейся биологическими нарушениями, лучше использовать еще и дополнительные методики.

Есть чудесные ситуации «взрывного развития». Дети, находясь в неблагополучной ситуации, как бы «замораживаются» в развитии, «ставят себя на паузу». Поэтому родители, приходя в дом ребенка, обнаруживают 2-летнего ребенка, который не ходит, не говорит, смотрит перед собой и раскачивается. Очень часто такие дети дают «взрывное развитие». Через три дня в семье он пошел, через пять – заговорил… Они очень быстро привязываются к родителям, вырастают на 20 см в год, хорошо прибавляют в весе.

Изначально такие дети в доме ребенка выглядят достаточно неблагополучно. Но в глубине души они сохраняют представление о том, что то, что с ними происходит, неправильно, и бойкотируют среду, в которую они попали. Они более сохранны, чем дети, которые адаптируются к ненормальной жизни.

Бывает, что в семью берут самого обычного ребенка, но за счет того, что он адаптировался к ненормальной жизни в «системе», выясняется, что у него очень серьезные проблемы в эмоционально-волевой сфере, которые могут длиться годами. Это тот случай, когда ребенку ничего не интересно, он не хочет преодолевать трудности, у него нет детской жажды познания. Такие дети меньше страдают в учреждении «прямо сейчас». Те же дети, которые не могут этих правил принять – протестуют, очень страдают и отстают в развитии, но зато сохраняют «сердцевину» – самое ценное.

Людмила Петрановская, педагог-психолог, специалист по семейному устройству, член Ассоциации специалистов семейного устройства «Семья для ребенка», лауреат Премии Президента РФ в области образования, блогер.

Deti.mail.ru