«Кровная мать моей дочери может выйти из МЛС и забрать девочку. Я к этому готова»

Ольга Дяченко из Санкт-Петербурга – честно о том, как взять в семью девочку, кровная мать которой может выйти из тюрьмы и забрать ребенка себе, о сложностях собственной адаптации и ревности кровного сына, о неожиданном сложном заболевании дочки и своем стремлении вновь поставить ее на ноги

Ольга с детьми.

Почти год ушел, чтобы получить заключение от опеки  

Мой путь к приемному родительству был долог и полон препятствий. Я думала, что принятие ребенка в семью займет не более, чем пару месяцев. А по факту на это ушел ровно год. Десять месяцев из которого я потратила на получение заключения.

Мне пришлось побороться за право быть опекуном. Потому что первое заключение было отрицательным без всяких на то оснований.

Читать интервью с Ольгой Дяченко — «Без совета адвоката фонда «Измени одну жизнь» я бы наломала дров»

У меня было три варианта выхода из этого положения:

1. Отстаивать свои права через суд.
2. Вернуться к этому вопросу через год.
3. По-человечески поговорить с представителями органов опеки, объяснив, почему так важно именно сейчас мне получить это заключение.

Я выбрала последний вариант. Потому что у меня, точнее у тех детей, которых я нашла из банка детей сирот, не было времени на то, чтобы ждать так долго.

А суды и разборки – это вообще не мой путь. Не потому что я слабая. А потому что  это слишком долго и энергозатратно.

Да и смысл судиться с теми людьми, с которыми тебе в течение долгих лет потом взаимодействовать?

Сумела договориться без суда

Собравшись с духом, и при поддержке моего мужа, я пошла в опеку и по-человечески, спокойно объяснила им, насколько важно именно сейчас мне получить заключение и вытащить из системы девочек двойняшек, ради которых я преодолела весь этот путь.

Каролина — девочка, одна из 200 детей, данные которых Ольга выписала из базы. 

Да-да. В течение нескольких месяцев я следила в базе детей сирот не за своей теперешней дочкой. А за малышками, которые на тот момент уже более 2,5 лет были никому не нужны и чахли в системе. Почему-то мне казалось, что если я их не заберу, то шансов у них нет… Потому что у них были 4 и 5 группы здоровья.

Представители опеки, а их было 5 или 6 человек, выслушали меня внимательно. И через месяц положительное заключение было уже у меня на руках.

А я поняла, что все, что произошло ранее – это было не что иное, как испытание на прочность. Так сказать, экзамен.  Сказать, что далось это мне нелегко – ничего не сказать. В один момент хотелось все бросить.

Но, подумав о двойняшках, я перестала киснуть и стала действовать. Что и привело меня к результату.

Двойняшек забрали другие кандидаты

К сожалению, или к счастью – этого мне знать не дано. Но с двойняшками ничего не получилось.

К тому времени, когда я позвонила региональному оператору, на них уже было подписано согласие на усыновление. Это абсолютно точно. Информацию по ним я проверяла.

У меня не было разочарования, когда я узнала о том, что их усыновляют. Я порадовалась за девочек. Ведь они нашли своих родителей. А это главное.

Я понимала, что МОЙ ребенок тоже где-то сидит и ждет меня, пока я за ним приеду.

В моем списке было 200 детей

Я вновь начала поиски. В течение месяца я выписывала и прозванивала разные регионы по тем детям, которые были мне более-менее симпатичны и подходили под мои критерии поиска.

А критерии эти были довольно широкими. Я искала детей любого пола, в возрасте от 0 до 5 лет, с группой здоровья 1-5 во всех регионах нашей необъятной родины.

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

Всего таких детей было в моем списке более 200. Однажды я нашла девочку, на которую было выдано направление. И его срок заканчивался завтра.

Я предположила, что раз потенциальные опекуны за две недели не приняли решение ее взять, то вряд ли до завтра они передумают.

В общем, в этот же вечер я села в поезд и утром, к открытию опеки, была уже там. Но несмотря ни на какие уговоры, девочку мне не отдали. Хотя она была свободна.

Ссылаясь на очередь из кандидатов. Хотя ребенок уже сидел в системе полгода. Два дня я обивала пороги опеки и так и уехала ни с чем.

Был также опыт общения с другими опеками в Санкт-Петербурге. Но никто не собирался отдавать детей. А бороться и «выгрызать» их из системы у меня уже не было сил. В прямом смысле слова.

Все мои силы ушли на получение заключения на возможность стать опекуном. Иногда накатывало отчаяние.  Но потом я отпустила ситуацию. Я подумала, что пусть все идет как идет.

А для себя решила, что МОЙ ребенок придет ко мне легко. И поеду я куда-либо только в том случае, если буду абсолютно точно знать, что меня там ждут.

Я успокоилась и продолжила звонить в разные регионы.

Из трех малышек оставалась одна

Однажды, — о чудо! — я дозвонилась до регоператора Иркутской области. И мне ответил милейший голос. Я спрашивала сразу о нескольких детях.

Трое из них были свободны. Но у одной очень серьезный диагноз, я боялась, что не потяну. А две девочки свободны. Обе находились в одном детском доме. И у обеих мамы находились в местах лишения свободы (МЛС). Они были примерно одного возраста.

Правда, мне сказали, что у одной из этих малышек папа доказывает отцовство. В итоге оставалась одна. Моя будущая дочка.

Для меня это была девочка, которая нуждалась в семье

Как вы уже догадались, это была просто девочка, одна из 200, которая мне симпатична. Я не влюбилась в нее, и у меня ничего не екало.

Это был просто ребенок, которого никто не брал вот уже год, хотя у нее была 1 группа здоровья.

Читать также — 4 главных вопроса о группах здоровья детей-сирот

Для меня это была малышка, которая нуждалась в семье. А я человек, который жаждал спасти хоть одного ребенка.

Мне дали номер опеки. Я сразу позвонила туда, и снова чудо! Там тоже на все вопросы отвечали доброжелательно и четко.

Поговорив с представителем опеки, я пообещала приехать. А они, в свою очередь, пообещали мне подготовить направление.

Получается, что свою дочку я искала не больше месяца.

И уже через три дня я была за 4 000 км от дома, чтобы принять одно из важнейших решений в своей жизни.

Я ехала к будущей дочке, и мне было страшно

Я не была уверена, что заберу ее. Потому что то, что мне рассказали про мать по телефону, совершенно не обнадеживало. Но зато было понятно, почему другие боялись брать этого ребенка.

Муж сказал Ольге, чтобы она забирала девочку и возвращалась домой с ней.

Но я все равно поехала, надеясь, что при встрече выявится какой-то нюанс, который подарит надежду на то, что все не так плохо.

Мне было страшно. Не было никаких гарантий, что я заберу этого ребенка. Но какая-то неведомая сила меня вела к этой девочке.

Как я уже сказала, я надеялась, что при встрече, мне скажут что-то такое, что обнадежит меня.

Однако, то, что я узнала о матери, еще больше напугало.

Во-первых, слишком велика вероятность того, что кровная мать, выйдя из МЛС, заберет ребенка. А отбывать срок ей не так уж и долго. Ну и еще одна причина, которую в интересах малышки я пока не готова озвучить. Это не связано с ее здоровьем.

Из опеки я вышла, почти уверенная, что снова домой вернусь ни с чем.

Муж и мама сказали, чтобы я забирала девочку

Направление на девочку я взяла, но познакомиться с ней воочию не представлялось возможности. Из-за пандемии встречи в доме малютки были запрещены. Я это знала. Меня по телефону предупредили, что знакомство будет по видео.

В общем, пребывая в грустных мыслях, я позвонила мужу, думая, что он мне скажет, вернуть направление и возвращаться домой.

Однако, ответ мужа обескуражил меня. Он сказал, чтобы я брала девочку, не выдумывала глупостей и возвращалась домой с ней. То же самое ответила и моя мама.

Было очень неожиданно и приятно получить поддержку от самых родных и близких людей. Особенно, когда дело касается таких серьезных вопросов.

Но у меня все же были страхи и сомнения. И они были связаны не только с тем, что сказали в опеке. Я просто не понимала, что лучше будет для этого ребенка. Жить несколько лет в детском доме, а когда мать выйдет и заберет ее, то это, вроде как радость?

Или же, сейчас поехать со мной, жить в любви и заботе, иметь несколько лет счастливого детства, а потом… вернуться к совершенно чужой тете, которая является ее биологической матерью, и жить совершенно другой жизнью. Больше всего пугал именно момент расставания с нами.

Я знала, что здесь и сейчас малышке нужна мама

На приеме у заведующей дома малютки мне тоже не сказали ничего утешительного. Но одна фраза, произнесенная заведующей, повлияла на мое решение.

Она звучала так: «У таких детей практически нет шансов выбраться из системы. Потому что сначала, пока их матери сидят, люди боятся их брать. А когда био выходят на свободу и не забирают детей, то их все равно уже никто не берет. Потому что возраст «неходовой». Так и томятся бедные дети в казенных учреждениях без шансов обрести семью».

Младший сын Ольги поначалу очень ревновал маму к младшей сестренке. 

В этот момент я поняла, что мне неведомо, что будет потом! Но я знаю, что здесь и сейчас, в эту самую минуту, малышке нужна мама, семья и счастливое детство!

Выйдя из детского дома, в ожидании видео, которое мне обещали прислать, я практически была готова подписать согласие на эту девочку. А когда увидела ее, не теряя времени сделала это.

На следующий день мне пришлось улететь домой. Кстати, это был день ее рождения. На следующей неделе я должна была вернуться за малышкой. Так как по закону она должна была пройти медосмотр. Но что-то пошло не так…

Мне дали довольно полную информацию по телефону. Не пугали. Говорили правду.

Диагнозов у ребенка страшных не было. Видно было, что опека заинтересована в устройстве детей. Также, как и регоператор, и заведующая детским домом.

Дочка была как маленький безразличный зверек

Первая встреча с моей дочкой произошла через месяц после подписания согласия. Из-за пандемии только тогда я смогла приехать за девочкой.

То есть, я впервые ее увидела, когда приехала  забирать.

Но я сразу поняла, какое чудо мне досталось. В жизни она оказалась еще лучше, чем на фото и видео.

Запомнилось все. И взгляд, и первые эмоции, и то, как она была одета, что делала, как себя вела. Это, наверное, как первая встреча с только что рожденным ребенком.

Такие моменты помнишь до мельчайших подробностей. И каждый раз, вспоминая, переживаешь, как будто это случилось только что.

Постепенно младшие дети подружились.

При встрече она была как маленький безразличный зверек.

Каролина улыбалась, лопотала, но не как домашний ребенок. Это было как защитная реакция.

ИЗМЕНИТЬ НЕ ОДНУ ЖИЗНЬ

Мне кажется, внутри у нее все клокотало от страха, а внешне она вела себя так, как будто ничего не происходит.

Подумаешь, какая-то очередная тетя взяла на руки, переодела и куда-то повезла… Каролина только что приехала с другой такой же тетей из больницы после обследования, где она была совсем одна почти неделю среди других теть…

Детские дома — это тюрьмы для детей

В самом детском доме я не была. Заведующая находилась в другом здании. Все, что я видела, это забор домика, похожего на детский сад, и сторожа.

В пандемию, я так понимаю, дети не гуляли.

А на видео видно, что у них есть нормальные игрушки, и даже были слышны голоса других детей.

Потому что детские дома — это тюрьмы для детей. Которые калечат детей, лишают их детства Жизнь по режиму, никто не носит на ручках, не поет колыбельные песни.

Нет личных вещей. Со всеми трудностями нужно справляться в одиночку. Даже взрослые такое вряд ли вынесли бы… А что говорить о детях?

Дети должны жить в семье. Они должны быть кому-то нужны.

Они должны знать, что их любят любыми, и никогда никому не дадут в обиду. У детей должно быть нормальное детство!

Поначалу дочка была «удобным ребенком»

Домой летели с пересадкой. В первом самолете малышка довольно шустро играла, кидала игрушки на пол, была очень активной и подвижной все 2,5 часа полета. А во втором самолете, к счастью, выдохлась и проспала все 5 часов. Иначе, мне было бы в разы сложнее.

Из-за смены часовых поясов и раннего рейса, я сама за двое суток спала не более 5 часов, а в самолете не смогла сомкнуть глаз. Я была измождена.

Кстати, домой мы прилетели в день рождения моего мужа. И весь день с дочкой проспали…

С первых дней было ощущение, будто дочка всю жизнь с нами и жила. Поначалу, с малышкой практически не было никаких проблем. Она мгновенно засыпала.

Каролина утешалась тем, что сосала пальчик, уходила в себя.

Спала по 4 раза в день и всю ночь, не просыпаясь. В общем, она была очень «удобным» ребенком.

Но все это было так потому, что утешением на все случаи жизни для нее был пальчик во рту. И это не простое сосание пальчика. Это был уход в себя и отрешение от действительности. Пальчик в рот — и уснула. Пальчик в рот — и ушла в свой мирок.

Я не спешила сразу отучать ее от этой привычки. Хотела, чтобы она немного освоилась. А когда стала это делать, наша жизнь с ней перевернулась. И началась жесткая адаптация.

Еще одной из особенностей дочки было то, что она ела все подряд, даже если не хочет и не жевала. Помню, как мы потеряли дар речи, когда дали ей кусочек сосиски, а она его вмиг проглотила. Не жуя.

Читать также — Адаптация приемного ребенка: четыре возраста и четыре стадии

Но эта привычка довольно быстро ушла. Примерно через месяц она стала есть только до тех пор, пока не наестся. А не все, что есть на тарелке.

Позже она стала уже выбирать, что нравится, что нет. Но по сей день, а девочка у нас больше полутора лет, если кто-то что-то ест, она всегда просит, даже если не хочет. Надкусывает и не ест. Но главное, чтобы ей дали.

Я задавалась вопросом: «Зачем мне все это было надо?»

Как я уже говорила, мы приняли всей семьей малышку сразу. Кстати, когда я ее привезла, то оказалось, что мы с ней очень похожи. Причем не только внешне. А по характеру и, как бы это сказать, по отношению к жизни что ли?

У меня даже кровные дети не похожи на меня, кроме старшего сына. А эта девочка моя-моя.

Во время адаптации мне было очень тяжело. Бывало, что я задавалась вопросом: «Зачем мне все это было надо? Почему не жилось спокойно?»

Дочка могла часами истерить, и вынести это было нелегко. Еще я ловила себя на мысли, что мне ее совсем не жалко, когда она плакала. Я буквально заставляла себя ее взять на руки и пожалеть.

Плач меня раздражал. И я злилась на себя за то, что так реагирую. Постоянно занималась самоедством. Я злилась, когда она, спустя полгода дома, могла спокойно уйти с чужими людьми. Залазила к ним на руки. И игнорировала меня.

Это была какая-то детская ревность с моей стороны. Я реагировала не как взрослый на ребенка, а как ребенок ее же возраста. И постоянно напоминала себе, что я взрослая. А она малышка. Что у нее есть множество причин, почему она поступает именно так.

По правде сказать, за время адаптации из меня вышло столько всего нехорошего, что я сама удивляюсь, откуда это все во мне было?

Я плакала по ночам, меня мучала совесть

Но даже тогда периодически возникали моменты принятия. Иногда во мне просыпались порывы нежности. И я думала, что все, адаптация закончилась.

Но через пару дней начиналось все сначала и в поведении дочери, и в моих реакциях. И такие качели длились постоянно.

В моменты адаптации я благодарила Бога за то, что малышка, в целом, мне симпатична. Она действительно чудесная девочка. Мечта, а не дочь.

Но были моменты, когда меня раздражало в ней даже то, что она такая позитивная и быстро умеет переключаться. От того, что я осознавала, насколько глупо реагирую на дочку, мне было стыдно перед самой собой.

Я часто плакала по ночам. Меня мучала совесть.

Я не причиняла физического вреда ребенку. Больше вреда я причиняла самой себе, испытывая поток негатива.

Я поняла, что боялась ее полюбить

И только через год мы с малышкой наконец приняли друг друга обоюдно. Предшествовала этому ее болезнь.

В течение нескольких дней у нее поднималась температура выше 40 и не сбивалась. Мы даже лежали в больнице. И вот тогда я поняла, что для меня эта девочка больше, чем просто ребенок, о котором я забочусь. Я поняла, что полюбила ее.

И еще я поняла, что раньше просто боялась ее полюбить. Потому что не хотела слишком привязаться к ней. Ведь очень высока вероятность, что биологическая мать ее заберет. Но сердцу не прикажешь. Я очень люблю свою дочку.

И даже думать не хочу сейчас о том, что ее, возможно, придется отдать. Хотя, я знала, на что шла. И даже если это случится, я точно знаю, что все сделала правильно, когда забрала ее из детской тюрьмы.

Тяжелее всего было кровному младшему сыну

Остальные члены семьи сразу приняли малышку и ни у кого не было никакой адаптации. Кроме моего младшего сына. Об этом можно писать целую главу книги. Ему пришлось тяжелее всех.

И он показал свое отношение к приемной сестричке с первых минут ее пребывания у нас.

Даже сейчас, когда вспоминаю это, у меня сердце сжимается… Это было, пожалуй, самым сложным во всей истории, связанной с пополнением нашего семейства…

Я напишу об этом в своем блоге.

Читать все записи в блоге Ольги

А если в двух словах, то мой кровный ребенок был очень сильно травмирован. Да еще я натворила в первые дни непоправимые ошибки.

В результате, сын отстранился от меня. Вообще не подпускал меня к себе. Игнорировал и избегал. А к малышке был настолько агрессивно настроен, что я хотела не только к психологу, а к психиатру обращаться!

К счастью, такая реакция длилась недолго. Не более полутора месяцев. И сменилась она любовью и заботой к младшей сестренке.

Конечно, даже сейчас бывает ревность. И небольшая агрессия к дочке со стороны моего сына. Но это уже не более, чем братско-сестринские отношения.

Однажды дочь проснулась и не смогла встать на ногу

Наша малышка очень подвижная, любознательная и талантливая. Но в январе 2022 года, однажды, она проснулась и не смогла встать на ногу. Я увидела, что ее коленка опухла.

Накануне все было в порядке, никаких травм. У нас были гости. Дети бегали, играли, все как обычно.

Мы поехали к врачу. Ортопед предположил, что у нее травма. Две недели мазали мазью. Результата никакого.

Ольга уверена, что в детском доме Каролина бы не смогла бороться с заболеванием. 

Направили к хирургу. Он отправил к ревматологу. А тот озвучил нам диагноз, да еще и хорошенько напугал. Из кабинета я вышла в слезах.

Первая мысль – почему это случилось с моей малышкой?

Мне очень хотелось, чтобы врачи ошибались. Я до последнего не могла поверить в то, что все настолько серьезно.

Дочке сложно привыкнуть к тому, что она не может ходить

Я консультировалась с несколькими врачами. И с каждым разом понимала, что ситуация достаточно серьезная.

Но то лечение, которое предлагают врачи в больнице, и те прогнозы, которые они ставят после такого «лечения», с большой степенью вероятности приведут к инвалидности.

Я решила, что найду другой способ поставить на ноги свою малышку. И отказалась от такого лечения.

Инвалидность всегда можно получить. Но сначала нужно использовать все способы, чтобы вылечить ребенка.

Сейчас уже прошло три месяца с того момента, как малышка почти не ходит. Иногда она только ползает. Иногда хромает и не разгибает ножки до конца.

Ее походка сильно изменилась. Ей больно ходить. Самое печальное – это наблюдать, как ей хочется бегать вместе с другими детьми. Как хочется танцевать и прыгать.

Но каждая попытка заканчивается слезами и приземлением на пол. Ей самой очень сложно привыкнуть к этому. Ведь она полтора года могла вместе другими детьми бегать и нормально передвигаться.

Мы делаем все возможное, чтобы ей помочь

Поначалу мое сердце обливалось кровью от сочувствия к малышке. Но я понимаю, что нужно не жалеть, а искать способы поставить ее на ноги. Вероятно, именно за этим она попала именно к нам.

Мы делаем все возможное, чтобы ей помочь. Ходим в бассейн, делаем массаж, наблюдаемся у очень хорошего врача и принимаем терапию, которая дает надежды на исцеление.

Мне сказали, что на это могут уйти месяцы и годы.  Но главное, что есть шанс, что малышка поправится.

А недавно я нашла клинику, которая специализируется на заболевании моей дочки. Они успешно исцеляют многих людей в течение более 15 лет. Причем полностью.

Врач этой клиники готов нас принять. Но лечение стоит большой суммы денег. И хоть это не миллионы,  нам сейчас его не потянуть.

Поэтому мы уже обратились в несколько фондов за помощью. Но везде пока один ответ. Все спонсируют только лечение в госучреждениях.  А мы нашли уникальную клинику. И она частная.

Но мы все равно не теряем надежды. Понемногу начали откладывать.

Мысли, чтобы вернуть ее в детский дом, не было

Недавно меня спросили, теперь, когда малышка не ходит, не сожалею ли я о том, что взяла ее? А за этим вопросом скрывался еще один: не хочу ли я ее теперь отдать обратно?

Ни разу у меня даже мысли не было, чтобы вернуть ее в детский дом. Наоборот, я уже много раз порадовалась тому, что девочка сейчас с нами, а не в казенных стенах.

Ольга намерена сделать все, что от нее зависит, чтобы поставить Каролинку на ноги.  

Там бы ей сейчас быстренько присвоили 5 группу. И залечили до инвалидности…

Мы любим нашу малышку. И не дадим в обиду. Как бы тяжело ни было, мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы поставить ее на ноги.

Чему научила нас дочь

Каролинка изменила не только меня. Она повлияла положительно на всех членов семьи.

Она научила нас терпению. Научила принятию.

Благодаря ей наш младший сын из избалованного ребенка превратился в старшего брата. Понял, что не только о нем все должны заботиться, но и он сам может заботиться о сестренке.

Я, после того, как взяла приемную дочку, поняла, что несмотря на все трудности, на все потраченные нервы и ресурсы во время адаптации, а  в нашем случае и на всем пути к этому шагу, ОНО ТОГО СТОИЛО!

Я счастлива, что пережила этот опыт. Я убедилась в том, что чужих детей не бывает. И что полюбить ребенка, рожденного другой женщиной, можно!

Если удастся поставить на ноги малышку, то вполне возможно, когда-нибудь мы поможем еще одному ребенку обрести семью. Мы собирались это сделать до того, как она заболела.

Что касается  малышки, она научилась доверять нам. Поняла, что в нашей семье она в безопасности. У нее во истину счастливое детство, хоть и немного омраченное болезнью. Но я верю, что это временные трудности. Мы справимся.

Нам всем есть чему поучиться у этой девочки. Несмотря на то, с самого рождения она попала в дом малютки и не раз лежала в одиночестве в холодных стенах больниц, она очень позитивная.

Легко переключается с плохого настроения на хорошее. И никогда не сдается, если ей что-то нужно.

Она воистину дочка – мечта каждой мамы. Нам очень повезло с ней.

Дочь любит танцевать, мы должны ее вылечить

Когда мы только привезли малышку домой, она была как маленький зверек, привыкший выживать в любых условиях. А чтобы справиться со стрессом, она всегда брала в рот пальчик и уходила в себя.

Постепенно она оттаяла. Напряжение спало. От пальчика мы ее отучили.

Сейчас она обычный веселый, расслабленный, жизнерадостный ребенок. Даже невзирая на болезненность ножек  и ограниченные возможности. Я просто восхищаюсь ею! Ее терпению и умению превозмогать боль!

Через месяц после того, как мы ее привезли домой, она научилась ходить. Ей был 1 год и два месяца. Она рано стала говорить. А сейчас, в свои 2,5 года она даст фору некоторым трехлеткам по количеству своих вопросов «Почему?» и «Зачем?»

После того, как врачи поставили Каролине диагноз, она все равно иногда пытается танцевать, забывая о боли. 

Смышленая, рассудительная,  любознательная, очень развитая девочка. У нее очень много талантов. Я не могла дождаться, пока ей исполнится три года, чтобы отдать ее на танцы.

У нее есть талант. Она с 2 лет настолько четко и красиво выполняет танцевальные движения, что я однозначно пророчила ей танцевальную карьеру.

Даже сейчас, когда ей больно наступать на ножки и разгибать их, она пытается танцевать. И в эти моменты настолько уходит в процесс, что иногда забывает о боли.

Теперь понимаете, почему еще я просто обязана ее вылечить?

Каролинка все время боится, что я уйду

Помимо этого, у нее очень сильный голос, прекрасный слух и хорошая память. Она с удовольствием поет песенки, рассказывает стихи. Определенно, музыка и танцы — ее стихия!

Я не знаю, открылись ли эти таланты в семье. Мне кажется, что это у нее в крови. Но мы и сами любим петь и пританцовывать. А Каролинка с удовольствием нам подражает.

Наша малышка – это человечек, который «за любой кипиш». Ей интересно все. Но только если рядом есть мама… Без меня она никуда.

Стоит мне направиться к выходу из комнаты, она спрашивает, куда я. И бежит за мной как хвостик. Ночью она до сих пор по 5-7 раз просыпается и зовет меня, хотя знает, что я рядом.

Вот эту травму нам пока не удалось исцелить. Она все время боится, что я уйду. Хотя я с ней 24/7 .

Если дома папа или бабушка, или мой старший сын, она меня отпускает. Но ей обязательно нужно, чтобы кто-то был рядом. Без этого ей нет дела ни  до игрушек, ни до игр.

Надеюсь, что со временем и  это пройдет.

Если вы настолько сильны духом, что готовы пережить этот опыт, то оно того стоит!

Что хочу сказать тем, кто задумывается о том, чтобы взять ребенка? Приемное родительство – это очень серьезный шаг и подходить к этому надо со всей ответственностью.

Я на своем опыте убедилась, что ребенок из системы – это лотерея. Нужно заранее продумать, а что будет если что-то пойдет не так? Готовы ли вы справляться с любыми трудностями, если они возникнут? Достаточно ли вы сильны для этого? Ситуации бывают разные.

«Если вы настолько сильны духом, что готовы пережить этот опыт, то скажу точно и однозначно – оно того стоит! — так говорит Ольга о приемном родительстве».

Я, например, когда приняла решение стать приемной мамой, была уверена, что моей любви хватит даже не на одного ребенка.

У меня, в отличие от мужа, вообще не было страха, что я не смогу полюбить приемного ребенка.

Но именно меня «накрыло» во время адаптации. И именно мне сложнее всех далось принятие. И это при том, что ребенок у нас подарочный. И уж конечно, никогда в жизни я не думала и не знала, что с моим ребенком может приключиться такая болезнь!

Приемное родительство – это не то, что простое родительство. Безусловной любви, как с кровным ребенком, сразу может не случиться. Дети из системы могут очень долго испытывать на прочность.

У всех детей и приемных родителей свои нюансы и свои истории. Главное, понимать, что это очень серьезный шаг. И очень часто бывает так, что во время переживания этого опыта, ты узнаешь о себе очень много неожиданного. И это может тебя шокировать. Главное, чтобы дети от этого не страдали.

Но если вы настолько сильны духом, что готовы пережить этот опыт, то скажу точно и однозначно – оно того стоит! Потому что это прекрасная школа жизни, которая при этом может сделать сразу нескольких людей намного счастливее.

Главное, не сдаваться и верить в лучшее.

Фото — из семейного архива Ольги Дяченко.

Дизайн — Юлия Добровольская.