Виктор Крейдич: «Дети-сироты с диагнозом ВИЧ ничем не отличаются от остальныx»

Дети с диагнозом ВИЧ в действительности ничем не отличаются от остальныx, уверены в специализированном доме ребенка №7 города Москвы, где живут ребята с иммунодефицитом. «77% наших детей уходят в семьи», — рассказал нам главный врач учреждения Виктор Крейдич. Сейчас, благодаря профилактике вируса диагноз не снимается лишь у 2% детей старше полутора лет, а разъяснительная работа с приемными родителями позволяет избавиться от страхов и мифов, связанных с иx усыновлением.

«Я был первым, кто согласился»

— Раньше здесь был санаторий. Каким образом он трансформировался в дом ребенка? Кто был инициатором создания специализированного дома ребенка?

Инфицированные дети стали появляться в середине 1990-х годов. Тогда их помещали в детское отделение Инфекционной клинической больницы №2. Сначала это были единичные случаи, но когда их численность возросла, стали думать. Инициатором создания специального учреждения был московский центр МГЦ СПИД. Вышел приказ открыть здесь для инфицированных детей дом ребенка и закрыть санаторий. Встал вопрос о назначении главврача. До меня эту должность предлагали нескольким кандидатам, я был первым, кто согласился.

— Почему вы согласились?

До этого я долго работал на одном месте, был заместителем главврача по медицинской части в детской поликлинике. Мне захотелось что-то изменить, и это предложение показалось мне интересным.

— Какова сейчас статистика обнаружения ВИЧ у детей-отказников в роддомах? Скольким из них потом снимается этот диагноз?

Я могу говорить только о статистике по домам ребенка в Москве. Полная статистика есть только в МГЦ СПИД. В результате того, что профилактика у нас поставлена достаточно хорошо, от инфицированных мам рождается меньше 2% ВИЧ-инфицированных детей. Остальные 98% рождаются здоровыми, но тест на ВИЧ до 1,5 лет у них все равно стоит. Это означает, что вероятность проявления вируса существует.

Если после полутора лет тест не подтверждается, то этот диагноз снимают. Из этих 2% у 98% детей диагноз снимается практически всегда. За все время у нас было всего 2-3 окончательного подтверждения диагноза.

— Какие мероприятия вы проводите, чтобы улучшить их состояние таких детей?

Если ребенок рождается, и у него выявляют антитела, то ему обычно в первые 42 дня жизни дают пить специальный препарат. Это профилактика, так как препарат снижает риск развития ВИЧ у ребенка. Дальше мы наблюдаем за ребенком, делаем анализы, проводим терапию, если к 1,5 годам нет показателей ВИЧ, то диагноз снимается. Такие дети живут у нас до 3-4 лет. Если их не берут в семьи, то затем они переводятся в Детский дом № 48, где есть для них специальная группа. Вообще, по закону, эти дети имеют право находиться в любом детском доме, но технологически было удобнее создать для них отдельную группу.

— Как сами дети относятся к тому, что они инфицированы?

Маленькие не понимают этого. В более старшем возрасте, когда они могут отличить вирус гриппа от ВИЧ, то многие воспринимают это негативно, с максимализмом, вплоть до суицида. Считается, что в 7-8 лет уже надо говорить об этом с ребенком.

ВИЧ в быту не передается

— Каков процент усыновлений из вашего дома ребенка?

77% наших детей уходят в семьи.

 — То есть усыновители не боятся их брать?

Мы работаем с ними, рассказываем, что это не опасно. Вообще, передача ВИЧ в быту – это достаточно сложно. Известно, что он передается кровь в кровь, половым путем или от матери к ребенку.

Чтобы это произошло кровь в кровь, должно совпасть множество разных факторов. И за все время существования нашего дома ребенка, передач ВИЧ не было, и нигде в мире такого не было.

— С какими еще мифами вам приходится бороться?

Есть мифы другого характера, например, о том, что ВИЧ-инфекции нет. Есть так называемые ВИЧ-диссиденты, которые считают, что такого заболевания не существует.

— Можете ли вы оказать влияние на процесс усыновления? Запретить тем или иным родителям брать ребенка, если видите, что они совершают ошибку?

Повлиять на это очень тяжело, потому что я не имею права. Тем более, что, как правило, у таких людей все документы в порядке. Моя задача —  вылечить и вырастить ребенка, но в опеке высказать свое мнение я могу. Так, в начале моей работы был очень неприятный случай. Женщина пришла за ребенком, и было видно, что ей не стоит усыновлять его. Выяснилось, что она просто дала зарок это сделать. В результате она взяла ребенка в пятницу, а в понедельник вернула его обратно.

Был еще случай. Женщина выбирала ребенка. Раньше для посещений был разрешен 21 один день. Она ходила 21 день к одному малышу, потом сказала, что ей понравился другой. Переписала на него заявление, стала и к нему ходить 21 день. Потом сказала: «А вызнаете, этот мне тоже не нравится».

Но ведь мы не на рынке. Нужно было сразу определиться, нравится или не нравится, дети же все чувствуют. У них в такой ситуации начинается регресс в развитии. Ребенок может вернуться в своем развитии на полгода назад.

Но это только плохие случаи запоминаются, а остальные мы считаем хорошими. Хорошие — это когда к нам за вторым ребенком приходят и москвичи, и люди из других городов.

Одна женщина в течении нескольких лет взяла пятерых детей. Она приходила за ними два раза: сначала взяла двоих, а затем троих.

Бывает, приходят родители с бабушкой, и бабушка вдруг тоже берет себе ребенка. Или приходит комиссия проверяющих, и одна из чиновниц усыновляет кого-нибудь из наших детей.

Вообще, я не сторонник того, чтобы ребенка сильно выбирали. Бывает, что родители говорят, нам все равно, инфицированный он или нет. Это наш ребенок.

Нужно, чтобы была любовь. Если подходить по-другому, то потом ты будешь мучиться всю жизнь, даже если у ребенка  другой диагноз, не только ВИЧ. Без любви, без желания брать не будет удовольствия ни вам, ни ребенку.

Из нашего дома ребенка чуть больше усыновляют, чем берут под опеку. Многие родители затем скрывают, что у них ребенок из специализированного учреждения, потому что общество еще не готово воспринимать такую информацию и общаться с таким человеком нормально. Хотя некоторые подчеркнуто этого не скрывают.

 — Вы следите затем за судьбой ваших детей?

У нас есть клуб наших выпускников «Соколята». В рамках этого клуба мы их собираем и встречаемся каждый год, видим, как они растут.