Дефицит внимания к детям

Ивану Матвееву сейчас 6 лет. Он очень активный, очень бойкий, очень крикливый и не очень управляемый. Таким он был с самого раннего детства, и у него даже есть неврологический диагноз – синдром дефицита внимания и гиперактивность (СДВГ). Из-за этого диагноза Иван всю жизнь пьет успокоительные, ходит на физиотерапию и был отправлен в специализированный детский сад компенсирующего вида. Месяц назад в поликлинику Матвеевых пришел новый невролог, который рассказал маме, что, возможно, Иван совершенно здоров и все эти годы она переживала зря.

Возможно, переживала зря не только мама Ивана. Дефицит внимания и гиперактивности – один из самых спорных диагнозов в современной педиатрии. Он входит в список официальных заболеваний практически во всех странах мира, но в каждой из них найдутся авторитетные специалисты, которые сомневаются в существовании такой болезни в принципе.

Считается, что этот синдром выявляется у очень активных детей, которые не могут подолгу заниматься одним делом, совершенно не слушаются родителей и воспитателей, озорничают без конца, не в состоянии усидеть за партой во время урока и так и норовят вляпаться в какую-нибудь скверную историю. Классический образ «двоечника» из советских кинофильмов. Но врачи уже 150 лет говорят: иногда такое поведение появляется у ребенка не вследствие плохого воспитания или буйного темперамента, а из-за некого повреждения нервной системы, которое требует специального обращения и лечения. Теоретически это проходит во взрослом возрасте, но может сильно осложнить жизнь человеку и его окружению в детстве. Из-за СДВГ страдает успеваемость, социальные связи и, в конечном счете, самооценка.

В середине сентября у критиков такого подхода появился новый аргумент: известный педиатр Анжела Хэнском опубликовала работу, в которой утверждает, что главная причина гиперактивности и неумения сосредотачиваться у современных детей кроется в постоянно нарастающем ритме взрослой жизни и без конца возрастающим требованиям к ребенку. Если 50 лет назад дети спокойно шли в школу, не умея ни читать, ни писать, и все свои дошкольные годы существовали в играх и развлечениях, то сейчас 6-летний малыш проводит на всевозможных развивающих занятиях в среднем по 6-8 часов в неделю. Занятия эти, может, и развивают, говорит Хэнском, но оказываются непосильными для психики. Дети мало двигаются, мало гуляют, мало развлекаются и мало играют, утверждает педиатр. Отправьте ребенка за город, где он вдоволь набегается по траве, полазает по деревьям, искупается в реке, и все симптомы, как рукой снимет.

Детям с СДВГ и правда часто «прописывают» физическую активность, но помогает-то не всегда. По международной статистике, СДВГ страдают 5% детей, причем мальчики чаще девочек, а жители деревень – реже, чем маленькие горожане. С каждым годом таких детей становится все больше, а СДВГ в некоторых странах принимает характер эпидемии.

В России своей статистики нет, но известно, что это очень популярный диагноз среди отечественных участковых врачей. По словам нового невролога Ивана Матвеева, «у нас его ставят всем, кому не лень», при малейшем намеке на чрезмерную активность и отход от общепринятых норм развития и поведения. Невролог не отрицает существования такого синдрома в принципе, но уверен, что в России таким диагнозом злоупотребляют. Доктор рассказывает, что когда он «принял участок» от старого невролога и просматривал карты, то с удивлением обнаружил, что СДВГ диагностирован каждому третьему мальчику и каждой пятой девочке. Такого не может быть в принципе, говорит он, и потихоньку снимает диагноз новым пациентам.

Дело в том, что единого объективного метода диагностики СДВГ не существует. Ученым до сих пор не удалось выявить предполагаемые при этом синдроме изменения в мозге, так что «зрительно» подтвердить диагноз просто невозможно. Периодически в прессе появляются сообщения о том, что ученые на пороге открытия адекватного способа диагностики, но они до сих пор так и топчутся «на пороге». Пока диагноз ставится волей каждого конкретного врача, который основывается на принятых в той или иной стране правилах. Например, в Штатах диагноз ставят после длительного наблюдения поведения ребенка в двух разных средах — например, дома и в школе. При этом все отклонения должны быть зафиксированы с помощью специальных дневников поведения.

У домохозяйки Эмили Уоткинс из Нью-Йорка сыну этот диагноз утверждали более года. Впервые врачи заговорили о возможном СДВГ у Джейсона, когда тому было 6 лет. Маме сразу же посоветовали обратить внимание на график его учебы и по возможности снизить нагрузки. Одновременно Джейсону порекомендовали ходить к психотерапевту. За мальчиком следили три невролога, которые ежемесячно беседовали с ним и составляли отчеты об изменении его состояния. Неврологи интервьюировали самого Джейсона и всех его родственников, ездили в его сад, опрашивали друзей. И только когда подозрения врачей подтвердили два школьных учителя, неврологи заговорили с Эмили о диагнозе и медикаментозном лечении.

В России же СДВГ ставят, в основном, по результатом неких диагностических опросников, а также по итогам разговоров с родителями. Грубо говоря, материнского «ох, что-то я с ним не справляюсь» бывает достаточно для того, чтобы поставить соответствующую отметку в медицинской карте. По словам психолога Анжелики Радловой, зачастую симптомы СДВГ схожи с иными, психо-эмоциональными, расстройствами. Например, известно, что дети становятся плохо управляемы, если родители часто ссорятся в их присутствии, а внимание рассеивается, к примеру, из-за частой или необоснованной критики. Это не значит, что СДВГ не надо лечить, уточняет Радлова, но из-за сложности постановки диагноза и высокой вероятности ошибки, стоит сначала отмести все другие варианты. Например, перестать ссориться и кричать на ребенка.

Приблизительно так и поступила мама Максима Чернышева из Питера. 5 лет назад Наталья Чернышева и ее муж Вадим усыновили полуторагодовалого мальчика. В принципе ребенок был здоров, но врачи велели им «обращать внимание на неврологию». Чернышевы внимательно следили за здоровьем малыша, и уже года в три заволновались. Мальчик был в меру непослушным, но совершенно не мог усидеть на месте. Когда он пошел в подготовительный класс, стало понятно, что есть проблемы: дольше 10 минут за партой он усидеть не может. Врачи думали недолго, а мама Наталья диагнозу не удивилась. Она читала много специализированной литературы и сайтов в интернете, и изучила этот вопрос. Кроме того, она знает, что такой диагноз в России часто ставят усыновленным детям.

Наталья проконсультировалась с несколькими неврологами и, к своему удивлению, поняла, что главное лечение СДВГ – смена режима. Больше игр и свежего воздуха, меньше классных занятий и поведенческих рамок. Родители стали проводить с ребенком больше времени, чаще играть, подолгу разговаривать. С лекарствами решили подождать и не прогадали: всего через полтора месяца школьные учителя заговорили о существенном улучшении поведения, лучшей концентрации и внимании.

Сейчас Максим – один из лучших учеников в классе. Он до сих пор время от времени хулиганит и порой носится по кабинету юлой. Но у учителей и родителей это больше не вызывает ужаса, как раньше. «Совершенно неважно, есть у него этот синдром или нет, — говорит мама Наталья. – Главное, что мы нашли способ помочь ему контролировать себя».

Это приблизительно то, о чем говорит Анжела Хэнском: уделите своему ребенку побольше внимания, и у него больше не будет проблем со своим собственным вниманием.

Детям, из детских домов внимания нужно гораздо больше, ведь они им совсем обделены. Им обязательно нужны родители. Если вы задумываетесь о том,  чтобы взять в семью ребенка, почитайте нашу инструкцию «Что необходимо сделать, если вы решили усыновить ребенка»

Более 12 000 видеоанкет детей-сирот, которые ждут новых родителей, вы можете посмотреть здесь