Чему не учат в школе: родители рассказали о качестве обучения приемных детей

Благотворительный фонд «Измени одну жизнь» и Фонд профилактики социального сиротства провели опрос среди приемных родителей детей-школьников из разных регионов. Выяснилось, что обязательное среднее образование нередко превращается в настоящий кошмар для бывших детдомовцев. Итоги опроса – в материале фонда «Измени одну жизнь».

Количество приемных детей растет, и бывшие воспитанники детских домов все чаще оказываются среди более благополучных детей – в обычных школах. Однако готова ли школа принять учеников со столь тяжелым жизненным опытом?

Справляясь со школьной программой хуже своих сверстников, они порой становятся объектами травли со стороны одноклассников и педагогов. При этом учителя не подготовлены к работе с приемными детьми, не знают особенностей их психологии и не представляют, как преодолевать неизбежные сложности.

«Не хотели брать…»

Судя по результатам исследования, сложности у приемных детей и их родителей возникают еще в момент поступления в школу – об этом заявили 18% респондентов. Чаще всего опрошенные рассказывают о предвзятом отношении руководителей школ к детям-сиротам: педагоги заранее уверены (к сожалению, небезосновательно), что бывший детдомовец окажется «проблемным» учеником, будет портить статистику, а потому не горят желанием принимать его. «Не хотели брать, придирались к документам, уговаривали пойти в коррекционную школу»; «Мальчик очень активный, поэтому отказали в приеме в православный класс, где мало деток и где ему было бы легче», — комментируют родители.

Нередко проблемой оказывается отсутствие школы нужного типа недалеко от дома, а также сложности в освоении школьной программы из-за задержки развития или педагогической запущенности у ребенка. «В ответ на наш вопрос, почему нет учебного заведения, соответствующего проблемам ребенка, министерство образования области предложило сдать его в интернат»; «Три года ходили на подготовку к школе. В итоге ребенок пошел в школу почти в 9 лет. В классе самый старший, но, к сожалению, самый неуспевающий ученик. Проблемы с памятью, речью, усидчивостью», — делятся проблемами опрошенные.

Проблема неуспеваемости

Почти треть опрошенных родителей (30%) говорят, что их ребенок скорее не справляется со школьной программой, еще 4% полностью уверены, что не справляется.

Логичное решение проблемы неуспеваемости – репетиторы: их привлекает четверть приемных родителей (25%). Еще 34% опрошенных и хотели бы пригласить к ребенку репетитора, но не имеют такой финансовой возможности. 33% родителей сами помогают детям осваивать школьную программу. И лишь в 16% случаев ребенок справляется с заданиями самостоятельно.

Дети чаще всего вынуждены решать свои проблемы самостоятельно.

А что же школа? В подавляющем большинстве случаев педагоги не предлагают приемным детям никакой помощи – об этом рассказали 76% опрошенных. Дети вынуждены решать свои проблемы самостоятельно, поэтому отставание в учебе не всегда удается преодолеть.

Лишь 24% респондентов сообщили, что им предложили помощь – чаще всего это дополнительные занятия, факультативы и кружки (как бесплатные, так и платные). Судя по комментариям опрошенных, большую роль играет пресловутый человеческий фактор: где-то учителя и администрация школы входят в положение и действительно пытаются помочь, а где-то лишь навязывают платные услуги или ограничиваются формальными «беседами». «Предложили дополнительные бесплатные занятия на случай, если у нас возникнут затруднения»; «За дополнительную плату учителя готовы делать уроки с нашими детьми. Очень жаль, что нет бесплатной продленки»; «Наша классная руководительница обязала девочку-отличницу помочь моему сыну, но родители категорически запретили ей это делать», — рассказывают о своем опыте приемные родители.

«Дочь травил весь класс под чутким руководством заслуженного педагога…»

«Трудное» поведение приемных детей, сложности с освоением программы и отсутствие помощи со стороны педагогов неизбежно приводят к проблемам. 36% приемных родителей рассказывают о проблемах с учителями, 33% — с одноклассниками, 10% — с руководством школы.

Ситуации, описанные респондентами, показывают, что школьные учителя зачастую совершенно не подготовлены к работе с приемными детьми. Педагоги не понимают сложностей, возникающих в период адаптации ребенка в семье, ничего не знают о расстройстве привязанности и не догадываются, что «трудное» поведение и плохие отметки – это следствие тяжелейшего, порой травмирующего жизненного опыта их ученика. Нередко учителя видят перед собой лишь проблемного ребенка, который доставляет им массу неприятностей, и всеми силами стараются выжить его из класса – на домашнее обучение или в коррекционную школу.

Нередко учителя испытывают неприязнь к ученикам-приемным детям.

Вот лишь некоторые комментарии приемных родителей: «Учитель начальных классов изначально встала в позицию: детдомовский – значит, дурачок. Так продолжалось все 4 года»; «Учительница неприязненно относилась к сыну, и класс так же. Успеваемость была на нуле. У сына начался энкопрез на фоне стресса от учебы»; «Педагоги говорят ребенку, сколько денег я на него получаю, причем неверно»; «Учительница рассказала всем тайну происхождения моего ребенка и сделала это некорректно».

Сложности возникают и с отношениях приемных детей с одноклассниками и их родителями. Увы, педагоги не всегда пресекают травлю, и даже, судя по комментариям, иногда сами провоцируют ее. «Буллинг со стороны мальчиков из класса. Сын немного инфантильный и реагирует на некомфортные ситуации бурными слезами, за это его дразнили и провоцировали на драки»; «В прежней школе дочь три года травил весь класс под чутким руководством заслуженного педагога. В результате ежедневных унижений она стала агрессивной и тревожной»; «Моего приемного сына обзывают подкидышем и приблудой»; «С подачи учителя моих детей дразнят детдомовскими. Педагог на собрании настраивает других родителей против моих приемных детей»; «Родители некоторых учеников не хотят, чтобы с их детьми учились наши дети».

«Строчат какие-то бумаги, а в проблемах со школой обвиняют только меня»

Как реагируют учителя и руководство школы на столь сложные ситуации? По-разному. По данным исследования, в 32% случаев они стараются решить ситуацию, действуя в интересах приемного ребенка, в 29% – в своих интересах. 10% опрошенных рассказали, что педагоги лишь усугубляют конфликты, а 11% — что просто не вмешиваются в ситуацию.

Органы опеки и попечительства, как показывает исследование, чаще всего оказываются в стороне от непростых школьных проблем. Половина респондентов (50%) не обращались к ним за помощью. По наблюдениям трети опрошенных (32%), чиновники не считают нужным вмешиваться в образовательный процесс. 4% респондентов замечают, что органы опеки не только не помогают в сложных ситуациях, но и усугубляют их. Лишь каждый пятый респондент (20%) отметил, что органы опеки оказывают поддержку.

Вот несколько примеров взаимоотношений приемных родителей с чиновниками: «Опека писала ходатайства и звонила в школу с просьбами учесть особенности ребенка (которые появились в неблагополучной биосемье и в детском доме)»; «Я лично пригласила специалиста отдела опеки в школу, чтобы защитить детей от травли в классе, но на педсовете она этого не сделала. Ситуация решалась с уполномоченным по правам ребенка и департаментом образования. Специалист опеки уволена»; «Сотрудники из органов опеки ведут себя как люди с другой планеты, не понимают ситуацию и не желают в нее вникать. С утра до вечера строчат какие-то бумаги, а в проблемах со школой обвиняют только меня».

«Чтобы приемные дети были обычным явлением»

Что же нужно сделать, чтобы сделать школу более дружелюбной по отношению к приемным детям? Среди ответов приемных родителей выделяются несколько распространенных рекомендаций.

Во-первых, многие респонденты убеждены в необходимости дополнительного обучения педагогов и школьных психологов. Измученные школьными неурядицами родители призывают проводить для учителей лекции и семинары о психологических особенностях детей-сирот, разработать соответствующие спецкурсы в пединститутах и даже ввести «школу приемных учителей» (по аналогии со школой приемных родителей). «Я подарила нашей классной руководительнице книгу Л.Петрановской «В класс пришел приемный ребенок», она прочитала и с пониманием отнеслась к особенностям моего сына», — рассказывает приемная мама.

Во-вторых, родители хотели бы видеть в штате школ психологов и логопедов, которые бы имели представление о сложностях, с которыми сталкиваются приемные дети, и помогали бы учителям работать с ними. Как вариант – создать службу сопровождения приемных семей, состоящую из профессиональных психологов, которые могли бы прийти в школу и разрешить возникающие конфликты.

Еще одно распространенное пожелание – обеспечить приемным детям возможность бесплатных дополнительных занятий. «Нам бы помог репетитор, но нет финансовой возможности»; «Уроки английского стоят немалых денег», — комментируют опрошенные.

Приемные родители хотят, чтобы учителя находили возможность для индивидуального подхода к каждому ученику. И, конечно, требуют от педагогов нравственности. «Нужно воспитывать общество, чтобы приемные дети были обычным явлением», — комментируют приемные родители.

Комментарии экспертов и приемных родителей

Юлия Юдина, директор фонда «Измени одну жизнь»:

«Проблема не нова. Детям из детских домов сложно учиться в средней школе наравне с ребятами из обычных семей. Почти все воспитанники госучреждений сразу попадают в ранг неуспевающих учеников. Детям из приемных семей учеба тоже дается нелегко. Особенно тем, которые жили и учились в школах-интернатах, закрытых учреждениях.

Школьная программа, как говорят сами учителя, требует серьезной домашней работы, дополнительной помощи репетиторов или родителей. Далеко не все дети из обычных семей с ней справляются. А их сверстникам из системы никто подобной поддержки оказать не сможет. Детям в приемных семьях, особенно подросткам, еще требуется адаптация и дома, и в школе. И время на то, чтобы догнать в учебе своих одноклассников.

С одной стороны, социализация детей необходима. Но с другой, не менее важна специальная подготовка учителей школы и педагогов в госучреждениях к обучению ребят из детских домов и приемных семей. Кроме того, нужны специальные программы, которые позволят таким детям «догятиваться» до школьной программы. Пока же успеваемость в школе, выстраивание отношений с одноклассниками и учителями ложится тяжким грузом на плечи ребят из детских домов, а также приемных детей и их родителей.

Я считаю, что решать сложившуюся проблему надо совместными усилиями благотворительных организаций и школы, то есть, государства. Успешные социальные проекты благотворительных организаций уже есть, они реализуются. Например,  известный благотворительный фонд «Большая перемена», помогающий старшим подросткам из числа детдомовцев и выпускникам детских домов с дополнительными занятиями по школьным предметам, общим развитием, расширением их кругозора, формированием мотивации на учебу. Есть проект «Шанс» по дистанционному образованию воспитанников детских учреждений, реализуемый фондом «Арифметика добра».

Наш фонд «Измени одну жизнь» помогает детям из приемных семей со школьной программой по разным предметам в рамках проекта «Фоксфорд».

Присоединиться к проекту и начать обучение — по ссылке.

Но таких проектов слишком мало для десятков тысяч ребят, остро нуждающихся в такой помощи».

Галина, приемная мама (Мытищи): «Нам осталось продержаться пять лет»

«Просто удивительно, как школа сумела превратить нашу вполне счастливую жизнь в настоящий кошмар. Алина в семье с раннего возраста – мы взяли ее, когда ей был 1 год и 4 месяца. Тогда у нее была задержка психического развития, что вполне объяснимо, так как она с младенчества находилась в доме ребенка. Мы бросились нагонять упущенное – радостно ходили на самые разные занятия для дошкольников.

Алина росла симпатичной, обаятельной и общительной девочкой, но была и остается гиперактивным ребенком. В школу она пошла в 6 лет и 9 месяцев. Мы ответственно выбрали хорошую опытную учительницу, но учеба не давалась Алине. Она сидела за первой партой, но ничего не писала, учителя не слушала. Я поняла, что программу по Петерсон она не тянет.

Возникла идея перейти в частную школу, и к началу 2 класса мы так и сделали. Нашей радости не было предела: класс 12 человек,  школа рядом с домом, можно забирать ребенка с уже выученными уроками. Но счастье длилось недолго: оказалось, что в частной школе принято каждый месяц неофициально доплачивать учительнице за «терпение». Я этого не делала, и к январю Алину начали откровенно травить. А в весенние каникулы директор частной школы пришла в опеку с ужасной характеристикой на мою дочь и со словами: «Пусть эта мамочка заберёт ребёнка из моей школы». В характеристике чего только не было, даже откровенная клевета – например, что Алина ходит на уроки в рваной одежде (на самом деле она просто как-то раз упала и порвала колготки). Я поняла, что после такой характеристики у меня могут просто забрать Алину, и очень испугалась. Мы сразу ушли из частной школы, а моя дочь получила сильную психологическую травму. Ещё долго она спрашивала: «За что меня выгнали?», вспоминала, как с ней дружили все дети.

По указанию опеки в апреле мы вернулись в свою школу, но в другой класс, т.к. в частной школе обучались по программе «Школа России». Встретили нас неласково, никакого индивидуального подхода мы не получили, только систематические выговоры и травлю ребенка. Например, учительница из группы продленного дня постоянно рассказывала мне, какая ужасная у меня девочка. «Она еще покажет свою генетику, я работала в детском доме и таких детей насквозь вижу», — говорила она.

Учеба давалась Алине очень тяжело. Систематические перегрузки (уроки в школе, домашние задания, занятия с репетиторами, домашние задания от репетиторов и т.д) дали о себе знать – у Алины случился нервный срыв. Доучились…

Сейчас Алина учится в 5 классе. Учителя по-прежнему ничего не желают понимать, воспринимают приемных детей как монстров, которые портят им жизнь. Опасаясь рецидива, мы снизили нагрузки – отменили репетиторов, возобновили занятия спортом. Учеба даeтся тяжело, но мы вместе с Алиной обязательно каждый день делаем все уроки. За контрольные в основном получаем двойки, но за устные ответы – тройки, четверки и пятерки.

В связи с особенностями ребенка врачи рекомендовали Алине школу 7 вида. Но такой школы у нас в городе нет, можно пойти только в школу 8 вида для умственно отсталых. Московская комиссия ПМПК считает, что у Алины нет умственной отсталости, и грех отправлять ее в такую школу, так что нам дали заключение на обучение по программе массовой школы с индивидуальным психолого-педагогическим сопровождением. А директор объяснила нам, что индивидуальное сопровождение обеспечить невозможно.

У нас в Мытищах есть такая практика: если у ребенка несколько «двоек» в четверти, его переводят в коррекционную школу. Я долго думала и теперь уже не против «коррекционки» — может, для ребенка так будет лучше, спокойнее? Кстати, биологическая мама Алины жила в интернате 8 вида, в такой же школе учится и ее кровная сестра.

Теперь каждый учитель сам решает, имеет ли он право поставить двойку и тем самым отправить приемного ребенка в школу для умственно отсталых. Вот с таким «светлым» чувством мы и учимся. Нам осталось продержаться в этом кошмаре пять лет».

Оксана Кузнецова, мама 3 кровных и 4 приемных детей: «Я рассказывала учителям и родителям об  особенностях поведения приемных детей»

«Мой приемный сын Антон пошел в 1 класс вскоре после того, как попал к нам в семью, то есть период адаптации совпал у него с началом учебы. Было сложно, но за несколько месяцев мы подготовились к школе. Летом я сама учила его буквам и цифрам, следуя рекомендациям психолога и дефектолога, — не перегружала, каждые 15 минут меняла деятельность и т.д. Вопреки мифам, приемные дети вовсе не глупые, просто они хуже запоминают материал из-за пережитого стресса.

В школе я поговорила с учительницей, рассказала ей историю Антона и предупредила, что мальчик, хотя и готов к школе интеллектуально, может вести себя не вполне адекватно – ходить во время уроков, грубить, кого-то толкать… Так все и происходило. Учительница постоянно говорила мне, что ребенок не готов к школе. Антон мог, например, ударить ребенка, нечаянно наступившего ему на ногу на лестнице.

Это был очень непростой период для нас. Я набралась терпения и рассказывала об  особенностях поведения приемных детей учителям и родителям других детей. Объясняла Антону, почему нельзя драться, мы вместе извинялись перед другими детьми и дарили им конфеты… К счастью, в большинстве случаев это находило понимание. Сейчас, в 3 классе, Антону уже намного легче: он почти не дерется и лучше учится».

Юлия Ставрова-Скрипник, мама 2 кровных и 5 приемных детей, Монтессори-педагог (Москва): «Берегу своих детей и не ругаю за плохие отметки»

«У моих приемных детей нет серьезных трудностей в школе, поскольку я не придаю большого значения оценкам, а наблюдаю за природными наклонностями детей и стараюсь помочь им их развить. Например, моему приемному сыну Ване 17 лет, он слабослышащий и учится в спецшколе. Год назад я пришла к его классному руководителю и спросила: «По вашему опыту, кем становятся глухие люди?» Она честно ответила: «В лучшем случае – веб-дизайнером, в худшем – сборщиком мебели». Мы стараемся дать ему возможность развить художественные способности – Ваня ходит в арт-студию, рисует, у него очень тонкое чувство прекрасного. Станет ли он веб-дизайнером, пока не ясно, но мы точно не будем его ни к чему принуждать, а только показываем возможные направления движения. Этим летом Ваня каждый день посещал специально организованный для подростков столярный лагерь, оказалось, у него золотые руки. В жизни он точно не пропадет.

Моя приемная дочь Ангелина учится в обычной школе и неплохо справляется с программой – она немало времени провела в детском доме и понимает, что такое система и как под нее подстроиться. Она неконфликтная, гибкая, где-то берет знаниями, где-то хитростью – серьезных проблем с ней у нас нет.

К сожалению, я вижу, что сегодня учителя уже с начальных классов невротизируют детей и родителей. Вопреки прямому запрету Министерства образования, во многих школах первоклассникам ставят оценки. Учительница начальных классов моего сына Матвея, педагог с 30-летним стажем, например, вполне серьезно говорила детям: «Раз твоя мама не делает с тобой уроки, значит, она тебя не любит». Или еще один ее шедевр из услышанного: «Вы воспитываете в ребенке неуспех тем, что не собираете ему портфель».

Конечно, если ко всему этому относиться серьезно, то можно сойти с ума. Я берегу своих детей – никогда не ругаю за плохие отметки, а просто спрашиваю: «Тебя устраивает твой результат?» Если нет, то мы пытаемся помочь, привлекаем репетиторов.

В жизни я встречаю огромное количество людей, буквально «изнасилованных» высшим образованием – то есть получившим его вопреки своим желаниям и способностям. Я стараюсь не допустить такого ни с моими кровными, ни с приемными детьми. К тому же образование зачастую оказывается профанацией. Как-то моя приемная дочь Наташа читала школьный учебник по истории, а потом я спросила ее, может ли она пересказать прочитанное. Она не смогла. Я поинтересовалась у учителя, в курсе ли она, что дети понимают лишь 50% из того, что написано в учебнике? «На самом деле процентов 20», — честно ответила она.

Школе сегодня необходимо серьезное обновление. Учителей надо учить всему – общению с детьми и родителями, командообразованию, психологии. А пока мы видим целые династии педагогов, которые учат детей так же, как и 50 лет назад.

В педагогике мне близок Монтессори-метод: с моими детьми мы всегда исходим из интересов ребенка. Планирую открыть Монтессори-школу – надеюсь, там мы избежим ошибок традиционной школьной системы».