Три года вместе, что изменилось. Настя

В этом день мы с ним познакомились, а следом за ним в семью пришли четыре его сестрички

Часть 43. Три года вместе, что изменилось. Настя

Читать весь блог Елены Игнатовской

Сегодня у нас День аиста. Даже не верится, что пролетело почти три года с того момента, как я впервые увидела свое маленькое полуторогодовалое счастье — Андрюшу.

В этот день мы с ним познакомились, через пару месяцев забрали, а следом за ним в семью пришли четыре его сестрички. Сначала младшие: Маша и Саша, а потом старшие: Юля и Настя.

За это время столько всего произошло, так сильно все изменилось и в мире, и в семье. Хочу сегодня поделиться нашими достижениями, рассказать о тех положительных переменах, которые произошли в детях. Намерена говорить только о хорошем, ведь плохого вокруг и так слишком много. Но так как жизнь не только прекрасными моментами наполнена, то буду делиться всем, что мы имеем на сегодняшний день.

Возвращаюсь к моей «пятёрочке», многострадальному моему паровозику. Разделю этот пост на несколько статей, потому что слишком много писать просто некогда, да и удобнее читать будет о каждом ребенке отдельно, как мне кажется.
Хочу немного напомнить нашу историю.

Все началось с того, что мне предложили принять в семью малыша Андрея и двоих его сестренок, Машу и Сашу. Дети были совсем крохами: 1 год и два месяца, 2 года и 9 месяцев, 5 лет и 7 месяцев. После долгих раздумий мы согласились. Надо сказать, что за то время, что я взвешивала все «за» и «против» — а этот процесс занял ни много, ни мало, а три месяца -, никто не заинтересовался детьми, никто не брал на них направление, не знакомился.

Мне кажется это потому, что у ребят были старшие сестрёнки и они имели отпугивающий потенциальных приёмных родителей диагноз УО (умственная отсталость). Вторая причина — это то, что детей в базе было сразу пять, и их не предлагали как нам, не сразу всех вместе. А справиться с таким количеством не каждому удастся, и люди это понимали прекрасно — так же, как понимала это и я.

После длительного обдумывания, я согласилась на троих детей из пятерых. Старших девочек я забирать не собиралась, тем более, что жили все в разных заведениях, никто из девчонок ни разу не видел Андрея. То есть разделить детей было возможно и даже казалось целесообразным. Но на последнем этапе процесс нам приостановили и обязали забрать в семью и старших сестёр, живших в коррекционном интернате.

После долгих мытарств и споров с региональной опекой, я пошла на то, что в итоге, все пятеро детей оказались в нашей семье. Много раз сожалела об этом во время безумно жёсткой адаптации. Думала, что зря не стала бороться за разделение, не подала иск в суд, как мне предлагали, а согласилась на условия опеки, хоть и с трудом.

Но все это уже в почти далёком прошлом, даже не верится, много воды утекло с тех пор! Сейчас же мы имеем огромную семью, с девятью детьми, среди которых и наша «пятёрочка» нашла свое законное место.

А теперь о детях. Начну я не как обычно с Андрея, самого младшего, и что уж скрывать, самого обожаемого, хотя сегодня его день. А, наоборот, с Насти, самой старшей его сестрёнки.

Насте сейчас тринадцать лет, скоро исполнится четырнадцать. Она почти уже девушка, но это только по возрасту, на самом деле ещё совсем ребёнок — как внешне, так и внутренне, эмоционально. Но какая помощница, умничка, няня для младших брата и сестры просто замечательная!

С ней у нас с самого начала установились довольно тёплые отношения, почти никакой адаптации у меня с ней не было — золотой ребёнок, повезло. Хотя бывает и «почудит» немного, ну а как без этого, травму сиротства никто не отменял.

Насте было 10 лет, когда мы её забрали. На вид ей можно было дать лет 8, не больше. Но в то же время она была не обычным ребёнком, а эдакой «старушкой» в теле маленькой, щупленькой девочки.

Все понимающей, моментально считывающей эмоции других, невыносимо правильной во всем, и самое страшное, очень удобной. Иногда меня немного напрягало её занудство и вот это желание всем угодить, быть всегда хорошей. Но в целом, с Настей проблем было очень немного.

Она плохо росла в первый год, была чрезвычайно худой и поэтому мы лечились у эндокринолога. Где-то с 13 лет ребёнок стал прибавлять в росте и весе, начали наконец-то появляться вторичные половые признаки, только сейчас, а ведь скоро паспорт получать!

Сейчас Насте на вид можно дать уже лет 11-12, она очень любит петь и танцевать, в летнем лагере была «звездой» сцены. Прекрасно вяжет крючком, навязала кучу игрушек для Маши, умеет делать шикарные поделки из природного материала. А вот память у Насти очень слабая, способности к обучению тоже крайне невысокие. Таблицу умножения за все лето так мы и не освоили, хотя я очень этого хотела, а она не очень. Слез было пролито море))).

Диагноз УО не снят, я все думала заняться этим, но после лета и битвы над таблицей и списыванием простых текстов, которые даются с великим трудом, поняла, что не стоит, наверное, и пытаться.

Отставание в учёбе колоссальное, обычная школа доступна только с 7 видом обучения и то класса на два ниже придётся «сажать» её, чтобы хоть как-то догнать по программе. А стоит ли это делать, ведь ей будет очень тяжело? И не только ей, и мне тоже, а у меня на это уже нет никаких сил, на самом деле, и черпать их неоткуда, к сожалению. Потому пока вопрос остаётся открытым.

Генетику все-таки не «перешибешь» палкой, даже с моей «танковой» упертостью. А генетика такова: папа, мама, бабушки, дедушки и многие близкие родственники имеют тот же самый диагноз. Когда начинаешь с ними общаться, это становится заметнее, а общаюсь я с ними довольно много.

Все они либо не учились в школе совсем и остались безграмотными, как двоюродный братишка моих детей — ему 23, но он не умеет даже читать. Либо учились в том же коррекционном учреждении, в котором сейчас обучаются Настя и Юля, и с огромным трудом могут написать свои имя и фамилию — как их мама и дядя, которым я помогала оформить льготы и устроиться на работу, заполняя за них все бумаги.

Поэтому я пока не решила, стоит ли мучать себя и ребёнка, у которого помимо диагноза есть ещё и ЗПР, обусловленная травмами нескольких лет сиротства. Муж настаивает на том, что стоит, я сомневаюсь.

Летом Настя, Юля и Саша ездили в лагерь на море. Каждый день Настя звонила мне и говорила, как сильно она меня любит и скучает. Спрашиваю: «Домой хочешь, приехать за вами?»Отвечает: «Нет, ты что? Тут классно, весело, я выступаю каждый день, в меня мальчик влюбился! Мы в бассейне плаваем, на море ходим! Домой не хочу! Просто по тебе скучаю! «И я отвечала, что тоже люблю и тоже скучаю, и это правда.

Именно этого ребёнка мне было легче принять, чем остальных, хотя она была самой «взрослой» из всех моих приёмных детей. Нет, о любви речи не было, я не полюбила Настю сразу — просто приняла. Возможно, потому, что она адекватнее всех вела себя и понимала, что нужно делать, а чего нельзя, была вменяемым ребёнком, который не крушил и не разрушал все вокруг себя, как делали её младшие сестры.

Некоторые моменты Настиного поведения напрягают меня конечно. Особенно её желание, как бы это назвать, выслужиться что ли, жалобами на сестёр, но мы с этим работаем. Становится старше, начинает понимать, как это некрасиво выглядит со стороны. Дальше начнутся подростковые реалии, надеюсь, что «сюрпризов» от Насти будет не много.

В будущем Настя планирует вернуться к родной маме и жить с ней.

Она очень скучает по матери, хотя и понимает, что та виновата сама в лишении родительских прав, но не осуждает её уже. Говорит: » Мне её жалко, ей так тяжело живётся, буду помогать ей, когда вырасту».

Если бы меня спросили, как я к этому отношусь, ответила бы, что неоднозначно. Мне бы не хотелось, чтобы Настя вернулась туда, ведь жизнь там, так и осталась беспросветной. Они не работают, перебиваются подработками, хотя не выпивают и притона в их доме больше нет, но антисанитария так и осталась — что её ждёт с ними? То же самое, что и её биородителей? Вполне вероятно, ведь какое-либо образование Настя получить не сможет из-за своего диагноза.

Честно говоря, я так много сил потратила на своих приёмных детей за эти три года, что иногда в голове носятся мысли: «Будь, что будет», «Исполнится 18 — и пусть делают, что хотят», «Она их мать, наконец, пусть занимается своими детьми, хотя бы взрослыми».

Мне жаль этого ребёнка, но что смогу сделать я, если Настя действительно так решит? Постараюсь убедить, что не стоит этого делать, лучше остаться с нами и мы поможем найти работу, снять квартиру. Но все же препятствовать не буду, пусть сделает свой выбор сама.