Третий не лишний

Спросила детей, не против ли они, чтобы кто-нибудь пожил у нас, кому повезло гораздо меньше. Скорее всего, временно. Они не были против

Часть 8. Третий не лишний

Читать все записи в блоге Натальи

Однажды нашей семье стало чего-то не хватать.

Вроде все есть, честное слово. Мы есть. Родители есть, дети мальчик и девочка есть. Собаки две штуки, кошки две штуки тоже есть.

А так раз – и чего-то не хватает.

И тут поняли – острота ощущения от появления дочки в нашей семье несколько притупилась. Нет, она конечно дает прикурить ого-го как. Но уже не так.

Но девочка-то у нас есть. И мальчик есть. Решили, что теперь нужно подумать и о детях. Есть же те, которых никто никогда не возьмет. Фостерных семей у нас нет, инвалидов уже тоже берут. Без очередей, но телега поехала.

А есть дети, которые невидимки. Ими прям заполнены детдома. Родители этих детей находятся в сложной ситуации – по разным статьям Уголовного Кодекса.

А дети у них есть. И здоровые совершенно дети находятся в системе, где даже инвалидов берут. А их никто никогда не возьмет. Разве что кровные родители лет через десять. Если получится – хуже ситуации с такими детьми только реабилитация вот таких «не таких» родителей.

Спросила детей, не против ли они, чтобы кто-нибудь пожил у нас, кому повезло гораздо меньше. Возможно, скорее всего, временно. Они не были против. Старший сын мечтал, что он будет купать в ванной младшего брата и не давать конфеты, так как какие конфеты малышам. И держать за ручку.

Дочка мечтала о младшей сестренке, которая будет с ней играть в куклы, и можно будет ее водить за ручку.

Мы два месяца собирали документы, почему-то дело не шло. То кто-нибудь заболеет, то снег и не выехать, все выздоровели и снег расчистили – выходные или запись к врачам не скоро. А там заново все. И так два месяца.

А тут раз – медкомиссия, и окошки со всеми дополнительными документами работали, все здоровы и все прошли за один день.

Пришла в опеку – мне говорят, мол, мы как раз едем в ваш район на днях, давайте к вам и заедем. Ну что делать, надо так надо. А я приготовилась к десятидневному ожиданию.

Приехали. Я говорю, вы знаете, мы хотим кого-нибудь из тех, на кого очереди нет. Которых нужно будет вернуть. Замечательный сотрудник опеки говорит, что все понятно.

Через два дня прихожу за готовым заключением на кандидата в опекуны. И сразу в лоб, как пулей – мальчик есть. На днях стало можно забирать. Здоровье отменное. Самим бы такого. Но у него родители вернутся: через месяц один родитель, а через два года второй родитель. И есть бабушка, которая его любит, но взять не может.

Давайте, говорю. Чего нет-то?

Поехали, познакомились. Вывели мальчика трех лет от роду. Голубоглазый блондин. Рассказал стихи про Новый год. Про Масленицу. Про воспитателей. Про машинки.

Малыш сказал, что любит экскаватор и будет нас ждать в следующий раз с экскаватором. И домой к нам поедет, раз так надо. Сказал что будет ждать свою маму у нас дома, а пока иногда встречаться с бабушкой.

Мы вернулись, в этот день не стали подписывать согласие, подписали на следующий день утром. Так нас стало больше.

Я не очень понимаю, как можно переписать ребенку информацию о том, что у него другое имя, и что он приемный. Мне как-то так везло, что все дети у меня помнят и детский дом, и любимые игрушки в детском доме, и оба сына помнят прошлых родителей.

Дома уже, несколько позже, малыш внимательно выспрашивал, когда приедут за ним его родители, затребовал, чтобы я никому его не отдавала, кроме мамы. Говорю: «А папе? Ты, наверное, забыл его уже?» «Нет, почему, помню. Просто папе не отдавай, а маме отдавай, к маме поеду».

Он помнит, где они гуляли с родителями, как зовут соседку, у которой бывал, помнит и ванну, в которой мылся. И море, в котором купался.

Через месяц познакомились с бабушкой, через два – еще и со старшим братом. Социальные, хорошие люди. Очень понравились. Они все очень тепло друг к другу относятся.

И я прям настроена, что малыш вернется к родителям, есть уверенность, что родители смогут и справятся.

Что думаю. Хорошие здоровые дети, которые не должны быть в учреждениях. Хотелось бы, чтобы дети оступившихся родителей имели возможность быть в семье. Пусть и временной.

Ф — философия.

А сын спрашивает иногда, но уже реже: «Мама, а когда уже его заберут наконец-то?»

Дети приняли малыша, мыть — не мыли, конечно, но по очереди помогают ему застегнуть куртку, водят за ручку, сын читает сказки ему, дочь играет с ним в кукольный домик. Конфеты сын не дает ему, да. Сам съедает. Но это дело такое…

Определенно стало нескучно…

Как было первое время? Спокойно. Домашний ребенок, совершенно уверенный в своих силах, знает, что его любят, знает, как себя можно вести, как нельзя, знает с кем он пришел и с кем уходить куда-нибудь, совершенно точно ориентируется в пространстве, очень логичен и последователен во всем.

Если это гулять – то дай мне шапку и одень мне куртку, сейчас очень холодно еще.

Если еда – дай мне воду, я поставлю ее справа, а бутерброд слева, я съем его чуть позже, после супа.

Если кто-то отдыхает – я тихонько поиграю, чтобы не разбудить, но мы всегда можем уйти на улицу, где я смогу поиграть громко.

Что будет дальше? Не загадываем.