Сиротские истории. Аня и ее семья

Моя мама все равно хорошая! Так получилось просто, что мы в детском доме, а тот ребеночек с ней

Какая-то долгая история у меня получается. Сама не ожидала.

Хочется рассказывать о каждом важном моменте, простом и сложном. А этого всего, на мой взгляд, было много. Слишком много для одной встречи. Таких трогательных личных моментов, после которых постоянно живешь с мыслью, что у детей обязательно должна быть семья.

И как я могу просто наблюдать, ничего не делая? Именно поэтому я выбрала делать хоть что-то – говорить, писать, размещать анкеты в тематических группах и надеяться.

Часть 8. Сиротские истории. Аня и ее семья

Читать все записи в блоге Natalie Bright

…Обсудив план подготовки к театру, я решаю, что Ане нужно обязательно аккуратно заплестись (волосы растрепались после нашего марафона), а она считает, что ей нужно красиво одеться.

Девочка идет в комнату и приносит мне расческу, несколько вариантов своих нарядов показать – на выбор. И что-то еще в коробочке.

— Смотри, что у меня есть! Это – косметика, — восклицает она с неподдельной радостью.

Я менее позитивно отношусь к идее, что ребенку нужно краситься. Все же 8 лет. Но Аня не спрашивает, она садится так, чтобы я могла заплетать, и просит косички, а сама говорит:

– Я думаю, я смогу краситься, пока ты будешь делать мне прическу?

Я вздыхаю, но не хочу поучать, все же, я гость. Аккуратно интересуюсь:

– А откуда у тебя косметика?

– Это на Новый год мне подарок был под елкой. Это детская. А во-о-о-о-т эта – и она протягивает другую коробочку – эта взрослая!

– А взрослая откуда? Подарил кто-то?

– Да, это Лена, старшая девочка отдала, ей 14, у нее новая появилась, вот мне и отдала.

Аня принимается за свое дело…

Я тем временем плету ее две французские косички. Она сидит и болтает о том, о сем. О том, что наденет в театр, что сейчас мы закончим, и она покажет мне свою одежду, чтобы я помогла ей выбрать, о том, что она хочет быть красивой, что в школе с ней дружат все дети, а учится она, конечно же, хорошо…

Я стараюсь плести аккуратно, несмотря на то, что Аня немного вертится, переспрашиваю, не больно ли ей, но ей нормально. Договариваемся, что она мне скажет, если случайно потяну ей волосы. Нас никто не отвлекает, все заняты своими делами…

– А знаешь, а у меня есть еще старший брат… Он уехал в санаторий сейчас,  – продолжает вдруг она свою историю. – Его Толя зовут.

– Здорово, хорошо, когда старший брат есть.

–  А знаешь, у меня еще один брат есть – маленький… Ты его сегодня видела. Он тоже живет в детском доме – Яша.

– А, малыш в синей шапке – твой брат? – Видела, как интересно, у тебя и большой брат, и маленький, и сестра. Большая семья!

Чувствую, как Аня вдруг напрягается. Хотя она всегда в тонусе, но сейчас сильнее, чем обычно.

– Это не все. У нас мама есть! (появляется пауза, будто она хочет что-то еще сказать).

– Да, Аня, я помню, ты говорила… Вас четверо и мама.

– Вот… Понимаешь… Нас не четверо, нас пятеро. Есть еще ребенок, он живет с мамой.

Это было для меня слегка неожиданно, и я при всем контроле эмоций, все же выразила удивление:

– Как? А как же так? (Я осеклась… Хотела спросить, как так, что малыш с мамой, а эти четверо – нет, но вовремя остановилась. Хотя Аня поняла).

– Понимаешь, нас забрали у мамы, Толя уже большой был, а мы все маленькие, и я маленькая, а братик Яша совсем маленький. Вот нас четверых и забрали. А тот ребенок – тот уже потом родился, когда мы в детском доме были. Потому он с мамой живет. Они приходили к нам когда-то. Тогда не было еще того ребеночка, когда нас забрали у мамы, понимаешь… А теперь есть, и он с мамой живет, а мы – нет, мы в детском доме.

Она начинает сначала… А я думаю о том, что она чувствует от всей этой истории, как сама себе все это объясняет и какие слова находит, чтобы рассказать мне – просто постороннему взрослому, проявившему к ней интерес, заплетающему ей косички.

– Я понимаю, Аня, – начинаю я что-то говорить ей в ответ, думая, подбирая слова, но она перебивает меня. Разворачивается почти передом ко мне, забыв о прическе, но не смотрит в глаза.

– Теперь ты знаешь все, – она вздохнула. — Но моя мама все равно хорошая! Так получилось просто, что мы в детском доме! А тот ребеночек с ней. Мама не хотела, чтоб было так! Она хорошая! Она просто не может. Опека забрала нас… А мама хорошая! Я люблю ее.

Речь ее звучала отрывисто и напряженно. Аня сжалась и замерла. Затихла. И ждала… Она ждала моей реакции – что я скажу в ответ на это все, на ту историю, которую она мне доверила почему-то… Вот так вот быстро и сразу.

Эта история вырвалась наружу, обнажая внутренние конфликты, боль и переживания маленькой девочки.

– Аня, да, конечно, ты можешь любить свою маму. Ведь она – твоя мама. Да, так получилось, что вы в детском доме, а мама – отдельно с маленьким ребенком, но когда-то было по-другому. Наверное, разное происходило у вас в семье, что вас четверых забрали, но ты помнишь все хорошее, связанное с мамой, ведь когда-то вы жили вместе. Конечно, она для тебя – хорошая, любимая, родная. Анечка, я понимаю тебя…

Говорила я достаточно тихо, а она – слушала.

С каждым словом я видела, как Аня потихоньку расслабляется, выдыхает это напряжение. Наверное, она боялась, что в ответ услышит что-то плохое про маму, что та их не забрала, что все было там сложно, что маму не за что любить, ведь она не заботится о них сейчас. И я понимаю, как ей хотелось принятия – ее и всей этой непростой истории целиком.

Я все еще держала в руках косички, чтобы не расплелись, Аня сидела, облокотившись о мою ногу, прислонив голову. И мне очень хотелось ее пожалеть.

(Продолжение следует).