Сиротские истории. Анечка и больница

Часть 12. Сиротские истории. Анечка и больница

Читать все записи в блоге Natalie Bright

Как уже говорила, я пишу свой блог не совсем в настоящем времени, а вспоминая, что происходило несколько месяцев назад, но это не уменьшает важности моментов и событий.

***

На одной из встреч нам с Аней впервые разрешили выйти за территорию детского дома на площадку. Девочка была очень рада! Конечно, время от времени они ходят группой туда, чтобы не постоянно играть у детского дома, но тут мы пошли только вдвоем — а это совсем другое ощущение.

Был прохладный осенний день. Я взяла одну из многочисленных игр, которые привожу обычно специально для Анюты. Они бывают разные — на развитие памяти, на внимательность, на скорость… С этой игрой мы очень быстро разобрались и после пошли на качели. Там есть такая, будто паутинкой, где можно сидеть или лежать, одному или нескольким людям. Я качаю девочку, она радуется, лежит, делает вид, что спит. Потом подвигается, и мы вдвоем спокойно помещаемся на этой сетке. Аня то смеется, что высоко взлетаем, то лежит с закрытыми глазами. Я шучу, спрашиваю, может, ей песенку спеть, раз она собралась спать.
Она открывает глаза и смотрит на меня невероятно серьезным взглядом, отвечает:

— Не надо песню. Просто будь здесь… и… можно я тихонько рядом с тобой полежу?

Для меня было немного неожиданно, как быстро она из смеющейся девочки превращается в серьезного ребенка с щемящей болью, которую ей так хочется заглушить. Просто полежав рядом со взрослым… Я представляю, как дети в детском доме засыпают — каждый в своей кровати, и нет у них тех родных близких, к кому можно прижаться перед сном или прибежать утром и нырнуть под одеяло.

— Можно? — переспрашивает Аня… И я киваю. И не знаю, что правильнее, нужно ли запрещать…

Она подвигается ко мне поближе и сворачивается клубочком, как котенок, и в этот момент кажется мне совсем еще маленькой девочкой. Я продолжаю раскачивать качель, укрываю Аню своим шарфом, чтобы было теплее, спрашиваю, не холодно ли ей. Она в эту встречу, на удивление, более спокойная и менее активная. Так и лежит, закрыв глаза, иногда открывает, смотрит, будто проверяет, точно ли я здесь, и вновь делает вид, что спит.

В какой-то момент она подвинулась совсем близко. Я держала ее за руку и сказала, что готова с ней качаться, пока ей не надоест. На самом деле, я понимала, что она… как бы добирает то, чего ей так хотелось и чего ей так не хватает, неосознанно пытается наполниться этим ощущением тепла и чувством, что взрослый — с ней, рядом.

Кого она видит во мне в нашу 3-4 встречу?  И кто я для нее в моменте, когда она хочет идти за руку, просит полежать рядом? Нужно ли это останавливать — или наоборот, лучше давать то, что ей так необходимо?

Так мы, погуляв в общей сложности минут 30-40, спешим вернуться в детский дом, потому что становится прохладно.

Еще некоторое время играем в комнате для гостей — Аня учится жонглировать и у нее неплохо получается, я хвалю ее и радуюсь, какая она замечательная. Потом прощаемся, предварительно, на неделю.

А поздно вечером мне сообщают, что Аню увезла в больницу «скорая» из-за высокой температуры.

Это потом мне расскажут опытные волонтеры, что так всегда бывает с детдомовскими детьми — обычное дело. И нечего переживать… При высокой температуре их увозят и лечат в государственной больнице, проведать туда не пускают, но иногда можно найти способ передать что-то маленькому пациенту. И я вспоминаю, как Аня рассказывала мне однажды, что лежать в больнице ей не нравится, потому что там одиноко и грустно.

Меня немного переполняют эмоции и волнение, дают силы на то, чтобы после работы узнавать, где находится ребенок, звонить в больницу, выяснять, можно ли передачки… Разрешают не все, и в ближайшее время я стараюсь быстро купить то, что нужно, по списку. В больницу звоню несколько раз, за уточнением деталей, и в какой-то момент меня соединяют с лечащим врачом, который очень чутко отозвался о моем желании передать что-то ребенку.

— Приезжайте, привозите, конечно. Даже после работы, даже если после закрытия пункта приема привезете что-то — мы постараемся принять. Вы знаете, девочка постоянно спрашивает меня, когда уже ее выпишут и отпустят в этот центр… то есть, в детский дом… я объясняю ей, когда… а она видит меня в следующий раз и снова спрашивает, нельзя ли пораньше…

Я представляю, как сильно она хочет назад. Телефона у нее нет, проведать ее никому нельзя, да и больница находится очень далеко… Собираю все, что можно передать — вкусняшки, фрукты, что-то для творчества, наскоро рисую открытку с пожеланием выздоровления и в последний момент пишу на листке свой номер телефона. А вдруг ей будет страшно или одиноко и захочется поговорить — найдет возможность. Или, если посылку потеряют, то может, позвонят уточнить детали… Еду на другой конец города и в этой суете и спешке — передаю пакет, с надеждой, что девочке все доставят.

Она звонит мне в тот же вечер с чужого телефона. Столько тепла в ней, столько искренности и удивления — как узнала, где она, как передала ей посылку. Всему рада, за все благодарна, хотя я этого совсем не ждала.

Особенно отметила пластилин и бананы.

Я слушала и некоторые ее слова так тонко задевали струны души.

«Огромное тебе спасибо за все!»
«Когда меня выпишут, приезжай ко мне в детский дом, если у тебя получится».
«И, если у тебя есть с ними связь — передай там моим, чтобы ждали… что я уже скоро… я уже почти…»
«Я так хочу назад! В детский дом — к своей семье».

Спрашиваю ее, какой сок любит, какие фрукты — ведь я знаю ее совсем мало, было только несколько встреч.

«Какой ты выбрала сок — такой я и люблю, такой и буду пить, мне все подойдет. Мне все нравится. Ты и так ужасно много денег на это все потратила. Мне больше ничего не нужно, теперь у меня все есть».

Говорю ей, чтобы не съела все за один раз, чтобы с соседями по палате поделилась.

Отвечает:

«Ты что? Я — потихоньку. Я уже со всеми поделилась! И если меня выпишут, а что-то останется — заберу и угощу ребят в центре».

Рассказала, что в палате лежит с девочкой, а девочка — с мамой… И я представила, как одиноко ей в такой ситуации… И как сильно хочется быть не одной…

Мы говорили о том, о сем, и подошло время прощаться.

Аня сказала тихонько:

— Ну все, мне пора уже. Спокойной ночи. Я тебе позвоню в день выписки. И… я тебе за все-за все благодарна.

А потом совсем тихо и неуверенно так, будто где-то слышала раньше и ей тоже так хотелось кому-то это сказать:

— Обнимаю… Целую… Пока!

Это вызвало у меня смешанные чувства — было трогательно и тепло, грустно и трепетно одновременно…

На следующий день она позвонила мне очень рано. Рассказать, как началось ее утро. Надо заметить, что в этот и следующие разы всегда спрашивала, не занята ли я. Она позвонила в обед — рассказать новости, что соседей выписывают и у нее не будет телефона. Аня набрала меня вечером — сказать, что подселили девочку-подростка, и связь между нами не исчезнет. В следующие пару дней ребенок будто проверял — а точно ли я отвечу, звонила ненадолго несколько раз в день, узнать, как дела… И всегда, когда понимала, что больше телефон вечером не дадут — заканчивала словами:

«Пока! Хорошего вечера!»
И более уверенно, чем прежде:
«Обнимаю тебя! Целую! Ты…самая лучшая!»
Затихала…и ждала моей реакции. Она так надеялась на взаимность.  Что ее тоже обнимают, целуют, и ждут…

Самая лучшая — не я… Я просто человек, которому Аня почему-то стала важна и очень дорога. Будто включили у меня какую-то кнопку тепла и заботы по отношению к этому ребенку… Я — взрослый, который идет вперед, тоже немного переживает и боится, не совсем уверен, что будет дальше… но с Божьей помощью делает все, по максимуму для этой девочки — здесь и сейчас…

Когда Аня удостоверилась, что я всегда на связи, стала реже звонить. По важным и срочным делам. Когда завтра анализ крови сдавать — и… уже много раз делала это раньше, но ей хочется сказать, что немного тревожно, неприятно. Обсуждали с ней этот момент. Еще звонила под впечатлением, что откусила булочку с плесенью (привезла с собой и за неделю (о, невероятно!) — булка испортилась). Так понимаю, ей было важно узнать, что даже если она проглотила кусочек — ничего с ней плохого не случится. Звонила перед выпиской рассказать, что едет… домой… и можно будет увидеться, играть.

А я аккуратно готовила ее к тому, что там интересная ситуация произошла за время ее болезни — кандидаты в приемные родители, которых она уже видела пару раз за прошлые несколько недель, приглашают ее братьев и сестренку в гости на неделю, и хорошо бы поехать, посмотреть, получше познакомиться. Ей снова стало тревожно. Она засомневалась… Поделилась, что боится… И мы проговорили основные моменты, чтобы девочке было не так страшно. Она спрашивала, можно ли мне позвонить, если вдруг ей сильно захочется…

Я была не против, если кандидаты ей разрешат, хотя и предполагала, что там в гостях будет не до звонков.

С детьми впервые за эти несколько лет знакомилась приемная семья, и нам всем — и волонтерам, и воспитателям — очень хотелось, чтобы все сложилось наилучшим образом.
А что же было дальше — расскажу вкратце в следующих записях…

(продолжение следует)

P.S. Имена и фамилии детей изменены, любое сходство – всего лишь случайное совпадение.