Истории из детского дома. Денис. Как я туда попал

С детства мама меня била. Ремнем и просто. За дело и без. Основные претензии - непослушание и плохие оценки

Истории из детского дома. Денис. Как я туда попал

Читать все Истории из детского дома

Однажды избила ремнем до синяков. Мне было 11. И это был край. 

Когда отошел от слез, собрал вещи, сказал, что жить с ней больше не буду и ухожу к бабушке. Мама приказала поставить сумку и раздеться. Под криками одежду пришлось снять. «И трусы тоже». Я упирался, но она заставила. «Вот так и п**й», — с этими словами она выставила меня за дверь.

Осенью голый, босиком, без вещей и в синяках я побежал через двор к бабушке в соседний дом. На утро мы пошли в травмпункт снимать побои. 

Когда вернулись, не прошло и часа  как приехали оперативники с сотрудниками опеки. Забрали с адреса мои вещи. Ограничили маму  в правах, и я остался жить у бабушки. С мамой после того случая я несколько лет  не разговаривал. Да и она встречи со мной не искала.

В школе моя фамилия постоянно звучала в негативном ключе. Я мог назвать учительницу сукой, послать на **й.  Если чувствовал в учителях слабину, начинал  троллить и доводить. Авторитетов среди взрослых для меня не было. 

С бабушкой ловить тоже  было  нечего, и я пошел на улицу. Попал в компанию правых националистов. Разделял идеологию, носил «Стоники»,  «Napapijri» и с пацанами ловил на живца педофилов. Знакомились с ними на сайтах. Встречи назначали на ж/д станции. Некоторые, когда видели перед собой несовершеннолетних, сливались. Но не все. 

Мы говорили, что родители уехали на несколько дней и что квартира находится в доме за лесом. Приглашали сходить попить чаю. В лесу пацаны совершали налет, заливали мужика перцем и подвергали телесным наказаниям. 

Однажды на выходе из леса нас ждали полицейские патрули. В нашей компании было семеро пацанов. Пятерых отправили под домашний арест, два года они носили браслеты, а мне и еще одному ничего не было.

Помимо правой движухи на улице был алкоголь, были вещества. 

Однажды вечером я собирался гулять и почувствовал, что бабушка меня заговаривает. Говорила: «Присядь там, подожди, покушай». Чувствовал, что-то не то, но что — не понял.

Потом был звонок в дверь, вошли полицейские и опека. Бабушка вынесла им из другой комнаты заранее собранные сумки с моими вещами.

Тогда первый раз за три года я позвонил маме. Она пришла. Плакала, но полицейские ее не пустили, сказали, что, скрутят ее, если не уйдет.

Так я впервые оказался в интернате. Пробыл там три месяца. Со мной работал психолог, вызывали бабушку, и в итоге наши сессии закончились тем, что она забрала меня обратно к себе.

Мы вернулись в квартиру, и в тот же вечер я сбежал вместе с вещами. Бабушку за прошлую подставу я считал врагом и предательницей.

Я вернулся обратно к маме. Прошло какое-то время, и после очередного скандала она отказалась пускать меня домой. Я вернулся вечером, но она не открыла, сказала: «Иди, куда хочешь».

Это было под Новый год, я взбесился, психанул и уже сам вызвал полицию, чтобы написать на нее заявление. Я честно не думал, что все так развернется. Действовал больше на эмоциях, хотел отомстить.

В этот раз из полиции бабушка меня не забрала, и маме меня не отдали.

Приехала желтая машина с надписью «Дети», я уехал сначала в больницу, а потом в детский дом на два года.

Фонд благодарит за иллюстрации к блогу Дарью Булгакову, студия Boyko.Pictures