Блог Ольги. История вторая. Героическая

Моя лодка пристала к берегу. К неизвестному, волнующему, местами пугающему. Полному непролазных дебрей, глубоких озер, мшистых болот, и еще Бог знает, каких сюрпризов.

У меня не было ни карты, ни проводника, ни компаса. Я не знала, в каком направлении идти, с чего начинать. Но я стояла на твердой почве, и уже это было хорошо.

Часть 2. Героическая.

Читать все записи в блоге Ольги.

До того поворотного в моей жизни момента я никогда не вникала в тему преемства. И это был огромный минус. Но рядом со мной был муж, готовый разделить все тяготы и прелести нашего предстоящего путешествия, и это был жирный плюс.

Итак, надо было идти дальше. И мы пошли. К сыну. Теперь все зависло от него.

Наша дочь к тому времени уже была самостоятельной и жила далеко. А сын.. Он был подростком (всего на год старше мальчика, который вот-вот должен был стать еще одним нашим ребенком).

Он был подростком со всеми вытекающими.

А теперь представьте себя подростком в самом разгаре пубертата. Подростком, который знал о сиротстве приблизительно столько же, сколько о кенийском племени масаев, обитающих на востоке Черного континента. То есть: они существуют. Их жизнь полна лишений. Но он-то здесь при чем?

Подростком, безраздельно и единолично пользовавшимся любовью, доверием, вниманием, временем, то есть абсолютно всеми родительскими ресурсами в формате 24/7.

Подростком с достаточной степенью интроверсии, склонным к рефлексии и философии, поклонником японской культуры в общем и японского аниме в частности.

Подростком, со всеми свойственными его возрасту кризисами, перепадами настроения, приступами эгоизма, спорами, влюбленностями, упрямством, максимализмом, атаками лени и отсутствием мотивации.

Подростком, живущем в привычном, комфортном и предсказуемом мире и окружении.

И вот, в один прекрасный момент в вашей комнате появляются слегка очумевшие от собственной храбрости родители и безо всяких предисловий вываливают на вас гремучую смесь из информации о каких-то непонятных детях, взываний к человечности, благородству и великодушию, а также совершенно дикого предложения забрать этих детей в вашу семью.

В ВАШУ семью — ЧУЖИХ детей…

Глаза сына были круглыми от изумления и страха за мое психическое здоровье. Они медленно, но уверенно меняли отведенное природой место, переползая все ближе и ближе к макушке. Челюсть изящно клацнула о колени и осталась висеть в таком положении.

Наконец, где-то на середине лба глаза остановили свое движение. Постепенно, переполнявшее их изумление сменила явно читаемая бегущая строка. Однако поток сознания двигал ее с такой скоростью, что я успевала ловить в его взгляде лишь обрывки вопросов со свистом проносящихся в его голове.

Это не розыгрыш? Нет, похоже, что нет. Лица слишком серьезные!

Мальчик… Девочка… И откуда они взялись?!

И как они себе это представляют? Жить в одной комнате с каким-то незнакомым мальчиком? Они сами пробовали?

А вдруг он «отбитый»?

И откуда они вообще о нем узнали?

Чем он интересуется, они хоть знают?

А как же мое личное пространство? У меня, что и комнаты своей теперь не будет?

Если я захочу побыть один, мне в ванной сидеть?

Я прекрасно понимала своего сына. Это был не детский лагерь, где хоть и не очень комфортно, но все же можно потерпеть две недели неудобного соседа по комнате. И не студенческое общежитие, где, освоившись и найдя друзей, вполне можно поменяться койко-местом или, плюнув на все, снять квартиру.

Это его дом и его семья. Не спрячешься, не убежишь и не переедешь. Несколько лет жизни ему предстояло провести в одной комнате с человеком, о котором он не знал ничего.

В комнате, которая всегда была в его личном распоряжении, которую он никогда ни с кем не делил. В комнате, которую отказывался уступить даже своему любимому дяде, когда тот приезжал в гости.

А друзья? Их тоже делить?

А школа? Ведь с ним придется делить еще и класс (так получалось, что, не смотря на разницу в возрасте в год, мальчики ходили в один класс). Как сложится там?

Сын был ошеломлен, растерян и напуган. Но…

Не знаю, генетика это или воспитание, но мой сын оказался истинным My father’s son. Хотя, в отличие от отца, задал не один, а целых два вопроса:

1. Как дети будут нас называть?
2. Где они будут спать?

После полученных ответов сын выдохнул, и, будто ныряя в прорубь, произнес: «Я понимаю, надо помочь».

Это было не просто согласие. Он принимал удар на себя. Именно ему предстояло проводить со своим новым братом большую часть своего времени. На какой-то период отойти на задний план. Разделить с чужим незнакомым человеком все, что у него есть, даже не предполагая, что он может получить взамен.

Знал ли он, через что ему придется пройти? Знали ли мы все? Думаю, нет. Мы были не в теме: даже не предполагали о существовании адаптации, процентах возврата или психологических стадиях принятия.

Все это было у нас впереди. А пока… Наш сын зажег зеленый свет, поднял последний шлагбаум, и берег новой жизни открыл перед нами свои объятия.