Блог Жени Снежкиной: Неформальные отношения — плюсы и минусы

Женя Снежкина — журналист, мать троих детей: Елизаветы, Йиржи и Северина. С 2008 года она живет в Праге — там, откуда родом ее муж Ондржей Соукуп, журналист чешской газеты «Господаржские новины». Один из детей в их семье, Йиржи (Юра), — приемный. Женя согласилась завести блог на портале «Измени одну жизнь», чтобы регулярно рассказывать свою историю усыновления. 

Ну, вот не могу, не могу я описывать события, которые связаны с процедурой усыновления российских детей иностранцами, иначе, чем в ключе проблем, так или иначе связанных с коррупцией. Есть такая штука — «неформальные отношения» с чиновниками. Эти отношения возникают, когда писаные правила приходят в противоречие с жизненными реалиями. Вот тогда чиновник может проявить свои «человеческие качества», например, посоветовать что-нибудь, или сделать одолжение гражданину.

У неформальных отношений людей и чиновников есть две стороны: в одних случаях они могут очень помочь, а в других ты и оглянуться не успеешь, как оказываешься втянутым в пляски со взятками. А в отношениях иностранцев с российскими чиновниками эти самые «человеческие отношения» играют едва ли не решающую роль – уж слишком много различных нюансов, которые как бы подразумеваются правилами, но на самом деле явно не высказаны.

Вот мой муж, наконец, собрал все документы, и мы повезли сдавать их в Московский городской суд. Правила предписывают подавать документы по такому делу в двойном экземпляре. Но ни в секретариате, куда мы сдавали бумаги, ни потом нам никто слова не сказал, что для Мосгорсуда «второй экземпляр» — это нотариально заверенная копия каждой справки.

А мы честно просто отксерили все бумажки, подали их в суд и начали ждать дня заседания. И каково было наше удивление, когда через полтора месяца мы получили из Мосгорсуда уведомление об оставлении дела без рассмотрения в виду неверно оформленных документов. Да, судья могла поступить по-человечески – открыть техническое заседание, заверить копии (у суда есть такое право) и продолжать дальше. Но мы же понимаем, что нас много, а она одна. Формально суд прав, а то, что иностранцу придется лишний раз приезжать в страну (визы, билеты, проживание), то это его личное, иностранца, дело.

Ондра тогда был в Праге, но хорошо, что мы вовремя догадались написать друг другу доверенности на представление интересов, так что я с младенцем Юркой метнулась в суд, потом с бумагами к нотариусу и вуаля! Не прошло и суток как мы снова принесли теперь уже правильно оформленные бумаги. Правда, срок годности некоторых бумаг уже истекал. Но мы не очень переживали по этому поводу, так как считали, что для иностранцев работает та же практика, что и для россиян: справки должны быть действительными на момент подачи документов в суд.

Потом мне домой позвонила судья. Но об этом я напишу как-нибудь отдельно.

После этого звонка, мы с Юркой должны быть каким-то чудом за неделю до суда пройти полное медицинское обследование его здоровья не где-нибудь, а в Морозовской больнице. А формальных оснований обратиться туда у нас не было ровным счетом никаких. И тогда я снова кинулась в интернет и начала просить о помощи друзей. Тогда один из них, который в тот момент находился в Австралии, вспомнил, что у него в этой больнице работает дальняя родственница. Нашел ее, объяснил ситуацию. И эта прекрасная женщина, дай бог ей здоровья, взяла нас за руку и лично проследила, чтобы нам никто из врачей не отказал, так что мы успели провести полное обследование за один день. Немыслимые сроки!

Но и во время всего этого обследования мы столкнулись с человеческим и формальным отношением врачей (помните, я уже писала, что врач не только врач, но и чиновник?).

Приходим к сурдологу.

— Добрый день, нам нужно заключение о состоянии здоровья для суда.

— А что там?

— Суд об усыновлении.

— Я не могу вам дать справку, что у него слух сохранен. Это делается только со специальной аппаратурой! Только после госпитализации! Записываю вас на сентябрь.

— Но у нас суд через неделю… Вот смотрите, есть заключение сурдолога республиканской сыктывкарской больницы, есть заключение клиники, в которой мы состоим на учете…

— Вот с ними и идите!

— Ну, поймите бога ради, мы не можем. Справка из больницы истекла, а негосударственную клинику суд не принимает. Посмотрите, как было написано медзаключение в Сыктывкаре – там нет материалов исследования, просто «на момент осмотра слух сохранен»…

— Я не могу так написать. Это же суд! Они же меня потом будут вызывать!

— Да кто вас будет вызывать? Ей богу, нам нужна только бумажка, чтобы у мальчика, наконец, уже был папа. Не мы это все придумали. Если бы у нас были какие-то волнения, мы бы давно уже не только прошли обследование, но и лечились бы…

— Не буду! А потом от ребенка откажется!

— Кто?

— Ну, кто там у вас усыновляет? Муж.

— Да как же вы можете такое говорить?

— Вон посмотрите передачу «Суд с судьей Дмитриевой», там и не такие случаи бывают…

Пошли к главному врачу, которая очень за нас переживала. Слава богу, мимо проходила другая ЛОР. Она тихо и незлобливо она послала сурдолога в жопу и написала нужную справку сама.

Как описывать эти отношения? Человеческие? Да. Своячество? Тоже да. А если бы у меня не оказалось знакомых в Морозовке? Заплатила бы я деньги? Увы, да. При том, что я первая, кто осуждает и ненавидит коррупцию.

А еще первое заседание суда оказалось предварительным (минус стоимость билетов). На него могла бы прийти я в качестве представителя интересов супруга, но мне никто не сказал.

А еще на одно заседание прокурор просто не пришел, потому что застрял в пробке.

А еще секретарь суда в тексте решения написала имя моего мужа не так, как оно было написано в официальном переводе его паспорта и вместо того, чтобы тут же исправить (по-человечески), предложила проходить долгую процедуру официального переписывания решения.

А потом у нас была долгая эпопея с получением нового свидетельства о рождении Юрки, в котором у него уже были прописаны мама и папа.

И везде, везде мы попадали в зону «неформальных отношений». И мучительно старались не перейти грань, за которой начиналась коррупция.