Блог Татьяны Мишкиной. Часть 13. Родная кровь

Читать все записи в блоге Татьяны Мишкиной

Очень долго не решалась коснуться этой темы, такой больной и такой злободневной. Особенно сегодня, когда сам институт приемной семьи в России подвергается дискриминации, ставятся под сомнение мотивы приемных родителей, и, вообще, встает вопрос о том, нужно ли отдавать «наших» детей «чужим» людям на воспитание.

«Детей необходимо спасать, срочно забирать в семьи».

Ставится этот вопрос не только в разговорах на кухне, но и в Госдуме, где готовится законопроект, в соответствии с которым стать опекуном несовершеннолетних детей, оставшихся без попечения родителей, позволят только их кровным родственникам. Желающие принять в семью «чужого» ребенка обязаны будут его усыновить.

Мне грустно. Грустно от того, что если подобные утверждения звучат на каждом шагу, значит, очень многим людям просто не досуг остановиться на минуту и всерьез задуматься над судьбой детей-сирот. Гораздо проще большинству рассуждать, ориентируясь на «генеральную линию» пропаганды из телевизора. А она все больше о том, что приемная семья — это бизнес.

Но задуматься все же стоит. И не только потому, что страдают дети. Они сейчас не видны стороннему обывателю, ведь их жизнь протекает за высоким забором закрытого учреждения. И для нас с вами, благополучных и правильных, этих детей как бы и нет. Но они вырастут и выйдут в общество – те, кого система отпустит и не запрет пожизненно в психо-неврологическом интернате (ПНИ). И эти бывшие брошенные дети отнюдь не сделают жизнь в нашей стране лучше.

Статистика ужасает: большинство выпускников учреждений для сирот встает на криминальный путь, спивается, лишает себя жизни. Для общества это просто бомба замедленного действия, не стоит думать, что кто-то сможет остаться в стороне.

Детей необходимо спасать, срочно забирать в семьи. Даже самая плохая приемная семья зачастую лучше самого расчудесного детского дома. И поэтому делать ставку необходимо на сохранение и поддержание семьи, в том числе приемной, на помощь и наставничество, но никак не на детские дома.

Дочка Саша с младшим братиком. 

Конечно, то, о чем говорят инициаторы вышеупомянутого законопроекта, красивая утопия. Было бы замечательно, если бы вместо опеки потенциальные родители поголовно усыновляли бы детей. И, конечно, логичнее всего было бы отдавать в опеку детей кровным родственникам – бабушкам, дядям и тетям. Но это невозможно в большинстве случаев, по многим причинам.

Во-первых, 80% детей, содержащихся сегодня в учреждениях, не подлежат усыновлению, так как их родители не лишены родительских прав. Но это вовсе не означает, что родители готовы выполнять свои функции и обязанности по отношению к детям. Большинство этих ребят до совершеннолетия проживет в детском доме. И единственный шанс для них вырваться из этого ада – приемная семья.

Есть множество категорий родителей, не выполняющих своих обязанностей, но которых, по законодательству РФ, лишить прав невозможно. Например, это лица, отбывающие наказание в местах лишения свободы.

Эти люди, как правило, громко заявляют о своих правах, говорят о любви к детям, ведь наличие у них несовершеннолетних детей дает им больше шансов на досрочное освобождение и другие выгоды. Вот и получается – родитель совершил преступление и попал за решетку, а ребенок, без какой-либо вины, тоже, по сути, в тюрьме. Усыновить его нельзя.

«Всегда стоит помнить о том, что приемная семья, получающая материальные выплаты из бюджета, экономит нашему государству очень круглую сумму».

Во-вторых, родственники брошенных детишек зачастую не горят желанием их забрать в свою семью. Либо не имеют такой возможности.

О биологических родственниках моих детей ничего не могу сказать, мы с ними не знакомы. Нам вряд ли выпадет шанс познакомиться, так как существует тайна усыновления. Думаю, Слава Богу. Из опыта моих знакомых приемных родителей я знаю, что кровные родственники их детей, чаще всего, вообще никак себя не проявляют. А если и появляются, то, как правило, нерегулярно, и след в душе ребенка оставляют горький.

В любом случае, опека всегда в первую очередь обращается к родственникам, если есть среди них потенциальные опекуны. Выходит, если ребенок все же попал в детский дом, рассчитывать на родственников смысла нет.

В-третьих, усыновить ребенка в нашей стране гораздо сложнее, чем оформить опеку над ним. Гораздо больше требований к самому кандидату, к усыновителю. Вопрос об усыновлении решает суд, а не органы опеки. Это намного более сложная процедура.

Общаюсь в социальной сети с одной приемной мамой, не так давно взявшей под опеку девочку с синдромом Дауна четырех лет. Семья состоит из двух человек – приемной мамы и дочки. У девочки, помимо основного диагноза, есть и другие сложности со здоровьем.

Разумеется, даже не стоит вопрос о том, чтобы маме выйти на работу в ближайшее время – все двадцать четыре часа в сутки она отдает дочери, чтобы хоть как-то компенсировать ей упущенные годы в ее развитии. Для ребенка с синдромом Дауна пребывание в системе особенно губительно, ввиду некоторых особенностей восприятия и познавания мира.

У Сашеньки — Синдром Дауна.

Вот и получается, что ни один суд не разрешил бы удочерение в данной ситуации, так как мама не может пока работать. Мама просто не сможет предоставить в суд необходимый перечень документов, ту же справку о доходах. Потому что их доход с дочкой – пособия по инвалидности и опекунские выплаты.

Знаю и другую семью, в которой воспитывается сразу несколько детишек под опекой. Органы опеки, давно знакомые с этой семьей, во многом идут навстречу, доверяя детей в надежные и заботливые руки. Детки удивляют своими успехами, несмотря на то, что многие имеют большие сложности со здоровьем. Но вот с точки зрения буквы закона, квадратных метров в собственности у родителей недостаточно на каждого члена семьи. Недостаток пустяковый, однако, суд по усыновлению выиграть вряд ли получится.

Впрочем, об этом никто не переживает в веселом семействе. Детки, уже по заведенной традиции, в четырнадцать лет дружно пишут заявление, что хотели бы сменить фамилию и отчество. И носить ту же фамилию, что и их настоящие родители, которые, так уж вышло, не являются кровными.

Слава Богу, пока эти и другие подобные семьи имеют право на существование по закону.

Братья.

Да, большинство детей в учреждениях для сирот имеют сложные диагнозы. И, даже если их нет, то психика воспитанников детских домов серьезно пострадала от самого пребывания в этой системе.

Для любого ребенка, пришедшего в семью из учреждения, потребуется длительная адаптация и реабилитация. В этот период мама не может работать. Она должна быть рядом с ребенком и помогать ему. Кроме того, самостоятельно реабилитировать ребенка вряд ли удастся. Необходима помощь специалистов – медиков, психологов, дефектологов. Это выливается в очень крупные траты. Зачастую, семья, готовая взять на воспитание ребенка, просто не в состоянии самостоятельно справиться с материальными трудностями без помощи государства.

Я говорю об этом открыто, как мама двоих усыновленных детей. Мы тянем, стараемся изо всех сил, но приходится порой очень трудно. И это при том, что диагнозы моих детей не требуют дорогостоящего лечения. Если у ребенка, к  примеру, ДЦП, то самостоятельно лечить и поднимать его в нашей стране способны только единицы.

И всегда стоит помнить о том, что приемная семья, получающая материальные выплаты из бюджета, экономит нашему государству очень круглую сумму. Потому что содержание того же ребенка в учреждении обходится государству намного (в несколько раз в зависимости от региона) дороже.

Сашенька.

С законами лично мне все понятно. Очередная попытка сделать «хорошую мину при плохой игре». Намного проще отдать ребенка в учреждение и забыть о нем, чем помогать приемной семье, контролировать ее в чем-то, оберегать, оказывать поддержку родителям.

Кроме того, для небольших городков и поселений детский дом – это источник рабочих мест, это целое предприятие. Конечно, персонал и руководство учреждения будет всячески стремиться его сохранить, не отдавать детей.

А еще очень удобно видеть в других лишь корысть, когда ты сам не готов стать приемным родителем. Так легче объяснить себе, зачем эти «чудаки» принимают в свою семью брошенных детей, которые никому больше не нужны. И можно даже развернуть целую деятельность «в защиту детей», встать на борьбу с алчными и бессовестными приемными родителями, желающими только нажиться на «наших» детях. Главное, чтобы участие в этой деятельности много сил и времени не отнимало. Мотивация творцов подобных законопроектов вполне логична и банальна.

А вот о родстве хочется сказать еще несколько слов.

Родная кровь. Мы очень много вкладываем в это понятие. Но есть и другое – родная Душа. Для меня биологический состав крови, набор генов не имеет никакого значения. Родными людей делает вовсе не это. И маму свою я люблю вовсе не за то, что она меня родила и подарила мне свой цвет глаз и темперамент. Она дала мне жизнь в гораздо более широком смысле этого слова.

Одна моя знакомая приемная мама решилась написать биологической матери своего сына письмо. Ей было важно понять, будет ли та пытаться забрать своего ребенка, пока он находится под опекой, и приемная семья только еще готовится к суду по усыновлению (по закону кровная мать может восстановиться в правах и забрать из опекунской семьи ребенка).

Мы тянем, стараемся изо всех сил, но приходится порой очень трудно.

Биологическая мама очень удивилась, получив письмо. И тут же развеяла все страхи приемной мамы. Сын, такой как есть, со сложным здоровьем, был ей неинтересен и не нужен. Она очень тепло поблагодарила приемную маму и пожелала ей удачи. Сказала, что беспокоить не будет, потому что все уже давно решено.

У этой биологической мамы, вполне благополучной, была своя жизнь, из которой она просто вычеркнула неугодного ребенка. В этом решении ее поддержали все кровные родственники. Это, с одной стороны.

А с другой стороны – приемная семья, в которой мама не спала ночей из-за страха потерять свое сокровище, своего сына, пусть рожденного не ею. И новые родственники, не те, что по крови, а те, что всем сердцем, приняли оставленного малыша, вкладывают в него все силы и всю душу.

Он РОДНОЙ для них, хотя у него совсем другой набор генов, и он внешне не очень похож на членов своей новой семьи. Он похож на них внутренне, и с каждым годом это сходство будет расти.

Господь дал нам разум и волю. И еще – способность любить. Что может быть выше Любви? И только нам самим решать, кому этот дар – нашу Любовь — отдать. Если я люблю своего мужа, он мне родной. Если мы приняли в семью наших детей, они родные, рожденные сердцем.

Все дело в Любви, а вовсе не в крови. На мой взгляд.