Блог Веры Некрасовой. Часть 10. Откуда мои дети?

Читать все записи в блоге Веры Некрасовой.

Я часто задумываюсь, из каких семей мои дети? Почему они попали в дом ребенка? Какие у них семейные истории? Неужели не было ни одного родственника, кто мог бы их забрать к себе? Очень часто ответы на мои вопросы сами приходят в мою жизнь. Я изменила имена героев и постаралась избежать своей субъективной оценки.

Фото — Елена Шумилова.

В очередной раз я и Соня ложимся в хирургию Кардиоцентра. Соседи по палате — бабушка и внук лет 10. Это нормальная ситуация, работающие родители часто не могут долго находится с детьми в больнице, мам и пап «сменяют» бабушки-пенсионерки.

На тумбочке у мальчишки — фотопапка об окончании начальной школы. Рассматриваю фото, вижу несколько стигм ФАС (фетальный алкогольный синдром). Прочитала про этот синдром очень много, его ставили моему приемному сыну. Отмахиваюсь от своего наваждения, эти стигмы мне теперь везде мерещатся.

Мальчик Митя очень гордится своей папкой, постоянно рассматривает ее. И похвальным листом, что выписал директор школы: «За волю к победе!» «Вот-де мальчик больной, а старается, учится!» — поясняет бабушка. Митька бледный, очень худой, одни косточки. В основном, лежит на кровати.

Спрашиваю у бабушки: «А какой у вас порок?» Здесь это стандартный способ завязать беседу. Отвечает, что совсем не разбирается в названиях, и дает мне выписку из терапии, оказывается они пару недель пролежали там, а теперь их перевели в хирургию.

Порок похож на Софьин, все три операции по нему обычно делают в раннем возрасте, а у Мити сделана только одна операция. Отсюда эта бледность и вялость мальчика, улыбающегося мне белыми губами. Интересуюсь, почему не сделали следующие две операции?

«Так ведь дочь-то у меня алкашит! Зовут ее сюда на операцию, а она говорит, что у нее дома мать лежит парализованная, не может-де ее оставить. Забирает мальчонку и едет домой — дальше бухать. А теперь я приехала, вот, посмотрите на меня, какая мать у нее парализованная!» — выкладывает мне всю правду бабушка прямо при мальчике. Митя не реагирует, улыбаясь, рассматривает свою папку.

Бабушка продолжает свой рассказ: «Одну-то операцию ему сделали, аж в Москву ездили, а на другие она не поехала. Как родила его, пенсию начала получать и бухашит-бухашит. Деньги-то всегда есть. Троих народила. От разных мужиков. И чего теперь? Всех я забрала. А началось-то с чего все? Митька звонил мне каждую ночь: «Забери меня, баб, они пьют, не спят, я спать хочу, мне в школу завтра. Вот и забрали у нее детей. И я всех к себе забрала. Вот, смотри, что мне дали», — показывает мне удостоверение опекуна — оформлена временная (предварительная) опека.

«Денег никаких мне не плотют, пенсию Митькину вот только на себя перевела, еще ни разу не получала. А опека не плотют, говорят надо медосмотр оформить и мне, и детям всем троим. Хоть бы кто-нибудь, хоть пять, хоть десять тыщ дал бы мне за них! И дед-то мой против, говорит давай младшего только возьмем, воспитаем нормально, вырастим. А остальных-то куда? В интернат? Он им-то не родной дед, но младшему Николаше — как отец. Отца-то Николаши зарезали. Вот на суд хожу сейчас, пенсию ему оформляю, что отца нет у него. В свидетельстве-то у него только отчество записано, а где «отец» — прочерк стоит. А бабка Николаши с той стороны не идет в суд подтвердить, что ее это внук. Говорит, ты сначала мне двадцать тысяч на памятник сыну дай. Она ему памятник за восемьдесят тыщ заказала, а я платить должна! Хотя ни рубля, ну ни рубленочка за этих детей не получаю».

Вместе мы в палате около недели, за это время я узнаю и другие подробности жизни их семьи. Дочь ее снова беременна, Митька просит и этого ребенка забрать к бабушке. Но бабушка строга: «Четвертого не возьму! Пусть шо хош с ним делает! Ее вообще скоро «закроют». Они с нынешним-то хахалем свидетелями проходили по одному делу. А подозреваемый-то говорит, вы бегите, пока вас не посадили. Они — сумки в руки, пошли бродяжить. Нашли их потом в другом городе, обратно к нам доставили. Пока подписку дали, а следователь обещает скоро закрыть».

За это время много раз звонит дед, на которого остались младший Николаша и средняя Маша. Он устал смотреть за ними. Младший слушается деда, особо работать в огороде не мешает, а Маша постоянно просится к другим родственникам, безвылазно пропадает на улице, с младшим играть не хочет, с улицы приходит вымазанная в грязи с головы до ног. Дед все твердит в телефон: «Я же тебе говорил, одного только надо было брать! Со старшим в больнице лежишь, не належишься, а средняя слушать никого не хочет!»

В результате дед просит, чтобы старший сын бабушки забрал их на пару дней. Сыну под сорок, живет с матерью, работает разнорабочим на стройке, утверждает, что зарабатывает пять тысяч рублей в месяц, за квартиру платить не помогает, после получки идет к своей сестре — маме Митьки — и они вместе «гуляют».

Старший сын забирает детей от деда, ведет их домой на выходные, но в понедельник ему на работу. Девать детей некуда, бабушка кричит ему в трубку: «Ну, так отведи их к матери ихней, пусть смотрит за ними, пока ее не посадили!» Так дети снова оказываются у матери, лишенной родительских прав, в комнате общежития, с очередным сожителем.

Вечером звонит мать Мити, завтра им нужно явиться на допрос, просит, чтобы кто-нибудь забрал детей. Бабушка звонит деду, он выпивает, начал сразу, как внуков пасынку отдал. Обещает забрать через пару дней Николашу, а Машка пусть сидит с пасынком.

Сын бабушки утром отпрашивается с работы, забирает детей от сестры, пока укладывает младшего спать, Маша сбегает обратно к матери.

Митя тоже скучает по маме. После зондирования через вену просит бабушку позвонить маме и долго выплакивает ей свои горести. Медицинские процедуры Митя переносит плохо, долго плачет и причитает, всего боится, про совершенно безболезненные процедуры утверждает, что ему очень больно.

Бабушка старается ласково ухаживать за внуком, кормит его, покупает сладости, но также регулярно громко без стеснения отчитывает его по различным поводам. Вдруг в один момент он оказывается одной из «неблагодарных тварей, которые висят у нее на шее», тирада всегда приправляется матом. И уже через несколько минут: «Сынок, идем, покушай хоть супчика немного, не хочешь? Давай тогда мороженого тебе в буфете купим».

После двух недель в терапии и недели в хирургии Кардиоцентра бабушка решает, что внук сам вполне справится, а она приедет только подписать согласие на операцию. И после реанимации поухаживает за ним. Врачи соглашаются, здесь и медсестры присмотрят, и соседки, ухаживающие за своими детьми до и после операции, могут присмотреть за Митькой если что.

…Мой младший сын – четвертый ребенок своей кровной матери. В отношении троих старших детей ее лишили родительских прав еще до рождения моего сына. От четвертого ребенка при рождении она не отказалась, его изъяли в возрасте 9 месяцев.

Не каждый может взять ребенка в семью, но помочь может каждый