Блог Надежды Манаковой. Часть 3. Букет из одуванчиков

Наш брак не сложился. Развелись с мужем, когда дочкам было 7 и 14 лет. Через 2 года я снова вышла замуж. Родился сын Мишутка. Однажды, находясь в отпуске по уходу за сыном, я увидела в Интернете объявление, что в детское отделение одной больницы требуется помощь в виде памперсов, одежды и детского питания для отказников и детей, оставшихся без попечения родителей.

Читать все записи в блоге Надежды Манаковой

Начала помогать по мере сил, попала в волонтерскую организацию. Помогала через Интернет собирать помощь, задействовала подруг и родственников и радовалась, что все получается, собрали просто горы памперсов и всего остального.

Радость закончилась в тот день, когда я вместе с другими волонтерами впервые попала в саму больницу и увидела детей. Это страшно… Детей кормят и лечат. Они находятся в тепле, ничего не угрожает их здоровью, но в глазах у них тоска. Дети похожи на умудренных жизненным опытом старичков. Они смотрят без улыбки, не реагируют на яркие игрушки, оживляются только при виде пищи. В палате — тяжелый, спертый воздух. Дети постоянно одни. Лежат в кроватках и смотрят в потолок.

Фотография Кости сразу после изъятия из семьи.

Быстро стало понятно — сколько не вози туда памперсов – ничего не изменится. Медперсонал просто физически не в силах обеспечить надлежащий уход за ничейными детьми. 1-2 медсестры на все 2 этажа отделения должны обеспечить лечение больным детям, у них нет времени на уход за безмамными детишками, нет времени менять вовремя подгузники.

В одной из палат девочка, около годика, стоит в кроватке, совсем одна. Заведующая: «Это у нас Лариска, недавно поступила, но уже не орет, молодец, дня 2 всего орала. Она у нас в одиночной, заболела». Я думаю с ужасом: «В одиночной… Одна… И ночью одна, в темноте..» Лариска смотрит на нас взрослыми глазами. Девчонки-волонтеры пищат в восторге, какая хорошенькая, протягивают сразу несколько новых игрушек. Лариска стоит молча, не улыбается, к игрушкам интереса не проявляет. Но тут в палату входит медсестра с бутылочкой детского питания. Ребенок моментально оживляется, выражение лица делается плаксивым, тянет руки к бутылочке.

День рождения дома.

В другой приезд вижу Лариску уже в общей палате. Медсестра мальчика из бутылочки кормит, Лариса сидит в манеже, по жуткому запаху и отвисшему памперсу видно, что его давно пора менять. Старшая медсестра, которая с нами зашла, закричала: «Ой, найдите санитарку, пусть ее помоет!» Минут десять санитарку искали, та пришла недовольная, надела перчатки, стала девочку подмывать в раковине, грубо бурча: «А чо это ты наделала? Ты же утром уже сделала, сколько можно!?» И эта вся картина ради нас, гостей, ежу понятно, а так девочка еще до вечера бы в г..не сидела.

Я потом с заведующей разговаривала. О том, что готова приезжать и помогать по уходу, и что еще люди есть, что мы могли бы по очереди с детьми дежурить бесплатно, раз у них «рук не хватает». Отказалась. Наотрез. Разрешила только выносить детей гулять, и то, когда снег растает. Душили слезы от бессилья. Ездили в больницу не часто, по требованию отвозили разные нужности – горшки, ножницы, лекарства, витамины, смену одежды, средства гигиены, канцелярию и игрушки для детей постарше, изъятых из семей… Ненадолго пускали к детишкам.

Каждый раз приезжала домой и никак не могла успокоиться, плакала, рассказывала мужу Роману о том, что все это бесполезно. Детям плохо, ПЛОХО! Маленький Лешка уже полгода лежит там после роддома, голова деформировалась от лежания, на улице ни разу с рождения не был. Истерила в общем. День и ночь в голове тикало: «Что делать? Что делать? Что Я могу сделать?» Муж начал сердиться на меня. Сказал: «Раз ты так расстраиваешься, не езди туда больше, ты уже на психопатку похожа, думаешь только о них».

Коллаж ко дню рождения.

Ежедневные мучительные мысли привели меня, наконец, к тому, что мы должны забрать из этого ада хотя бы одного ребенка. Готовясь к разговору с мужем, я нисколько не сомневалась в его поддержке. И не ошиблась. Сначала он был, мягко говоря, ошарашен. Мы много и подолгу разговаривали, изучали все, что можно найти в Интернете. Роман сомневался. Но не в себе, а именно во мне, жалел меня, мои нервы. Я его убеждала, что наоборот, успокоюсь, что тогда может с меня упадет этот чудовищный груз вины, который не дает спокойно жить, как будто всех этих детей там бросила лично я. Читали вместе истории приемных семей и усыновителей, смотрели фильмы, среди которых были «Блеф…» Синяевой, «Клетка». После очередного фильма муж со слезами на глазах сказал: «Ну, хватит, звони в опеку, узнавай, какие нужны документы…»

На следующий день я позвонила, съездила, записалась в ШПР. Мы начали строить «коварный» план — заполучить в свою семью маленькую светловолосую девочку, голубоглазую, похожую на нашего Мишку. Я родила его в 35 лет, детей мы больше не планировали, а девочку хотелось. Как я потом поняла, такие девочки – мечта 99% усыновителей.

В конце апреля, когда наладилась теплая, сухая погода, заведующая нашей подшефной больницы разрешила нам гулять с детьми. Набралась постоянная группа, составили график прогулок. Добыли несколько прогулочных колясок, комбинезонов, обувь. Когда начали гулять, обнаружили, что гулять-то и негде. На территории — 2 облезших турника и разваливающаяся лавка. Администратор группы кинула клич, нашла спонсоров. В течение нескольких дней площадку привели в порядок – яркие турники, качели, песочница с крышкой, красивые скамейки, даже деревянную машину с рулем ребята из «Лиза Алерт» построили. Гулять стало веселее.

Состав детей постоянно менялся. Одних возвращали родителям, других переводили в приют или Дом ребенка. У нас в группе шла ежедневная переписка: кто гуляет, сколько детей, что привезти. 22 апреля я получила СМС: «В больнице еще теперь новый мальчик – Костя, 8 лет, изъяли из семьи в связи с угрозой для жизни. У меня сердце кровью обливается, он такой запуганный, говорит очень плохо. В палату зашла — пацаны между собой общаются, а он в уголке сидит, рисует, смотрит как зверек загнанный… Отдала гостинцы, но он так и не улыбнулся».

Я этого мальчика увидела 1 мая. Была моя очередь прогулок. Мы выводили гулять не только малышей, но и больших детей, тех, которых привозили на лечение из приюта, а также изредка появлявшихся — таких, как Костя. Увидела его первый раз – совершенно ничего не екнуло, — маленький, худенький, совершенно забитое существо, не поднимающее глаз. Весь вид его транслировал: «Я никто». Спросила: «Пойдем гулять?» Он ответил что-то нечленораздельное. Оказалось, мальчик практически не умеет говорить. На прогулке Костя насобирал одуванчиков и подарил мне. Если бы кто-то мне сказал, что через полгода он станет моим сыном я бы, наверное, рассмеялась, или покрутила пальцем у виска.