Блог Ксении Торопцевой. Часть 10. Откровения от Евгении или мама для маленького человека

Но обо всем по порядку…

Сегодня я могу с уверенностью сказать, что материнство – это опыт. Грубо говоря, ты не поймешь и не почувствуешь, пока не дозреешь. Также было и в моем случае. Первый ребенок родился в период бурного строительства карьеры, второго высшего образования, амбиций, планов на благоустройство, обогащения и пр. Это сейчас я пожинаю плоды раннего выхода на работу, частых командировок, отсутствия времени на утренники ребенка и многого другого. У Кости — кровного сына — просто есть возможность сравнить (на подсознательном уровне), какой матерью я была с ним, а какая мать я с Женей.

Ревность кровного сына (которой совершенно не было при появлении приемных детей), страх не оправдать надежды, страх потерять родителей достигли своего апогея, когда Жене исполнилось 3 месяца. Таким своего Костю мы не видели никогда. Все это еще приходится на его возраст шести лет, когда ребенок резко вырастает, начинает осмысливать конечность бытия, осознает, что родители стареют, болеют, что для того, чтобы чего-то добиться, надо по-настоящему работать. Он начинает воспринимать те эмоции и чувства, которые хотят передать авторы различных фильмов и книг. Это уже не просто восприятие сюжета и красочная картинка. Это уже проживание переживаний, страхов, потерь вместе с главным героем. И маленькая сестра… Все это свалилось на голову Кости одномоментно.

Мой сын просто выключился, у него перегорела лампочка. И он сказал: «Я больше не буду играть в футбол. Никогда». Помните, в предыдущих статьях я писала, что этот ребенок жил футболом с двух лет? В прямом смысле этого слова. Он не смотрел мультфильмы, не играл в игры… Он смотрел футбольные матчи, обзоры игр, передачи про футболистов, он по несколько часов в день проводил с мячом. Мечта была предельно ясна: Лига Чемпионов! И тут ни с того ни с сего, мы получаем: «Я больше не футболист, в футбол больше не играю».

Долго мы пытались выяснить, в чем причина всего этого, пока он однажды не закричал сквозь слезы: «Вы все равно умрете, зачем мне играть в футбол, если вы на меня не будете смотреть?!»

Я описываю вкратце, мы долго разговаривали, пытались просто вытащить из него вот это. Поскольку ребенок не хотел вообще ничего, а на мой вопрос: «А что ты вообще собираешься делать?»-  он отвечал: «Ничего, я буду просто лежать на диване и смотреть телевизор».

Кульминацией всего стало то, что когда я уходила куда-нибудь (например, вышла в магазин, пока он на тренировке, или в машину за какой-нибудь вещью, или в аптеку), возвращаясь, я заставала Костю в истерике, его успокаивали все, кто был поблизости. «Я думал, ты уйдешь», «Я всех спрашивал, куда ты ушла, мне никто не говорил!»

Постепенно нам удалось немного сгладить это его состояние, пообещав ему, что помирать мы не собираемся, и никуда он от нас не денется. Мы стали брать его к себе спать, но стоит нам проснуться, Костя вскакивает: «Вы куда?». Но верит, когда обещаешь ему никуда без него не уходить, пока он не проснется.

Любовь к футболу вернулась, мотивация на работу, цель, все вошло в норму. Надеемся, надолго! Но для нас стало уроком то, что наш сын усомнился в нас, он не был настолько уверен в том, что мы всегда будем рядом. Мы поняли, что недоработали. Мы не додали ребенку той защиты, которая формирует уверенность в том, что у него всегда есть поддержка в лице папы и мамы. Было ли это связано с тем, что мы много работали и постоянно отсутствовали, когда он был совсем маленький, или что-то неправильно говорили, или так на него повлияли новые дети, сейчас сложно сказать. Скорее всего, все в комплексе. Но этот опыт нельзя оставить без внимания. Возможно, он еще даст о себе знать где-нибудь в пубертате.

Кстати, немного об утренниках. Как только я ушла с работы, я стала чаще посещать мероприятия в детском саду. Не всегда, конечно, но и не редко. Радость ребенка, когда он видит, как на него смотрит мать, не знает меры. И хотя прошло уже 2 года, как я частенько появляюсь на Костиных утренниках, он не перестает радоваться моему присутствию. Как мало надо ребенку? Очень мало! Всего лишь вашего внимания и соучастия, вашей похвалы, прикосновения со словами: до чего же ты хорошо стихотворение рассказал! Он потом это стихотворение расскажет всем родственникам, соседям, тренерам и даже незнакомцу в лифте. Это в его голову потом нахлынут эндорфины, которые дадут дополнительный стимул для роста и развития.

У меня даже термин свой появился: мотивация мамой. Сережа младший удостаивается похвалы, наверное, меньше всех братьев в семье (читайте историю усыновления Торопцевых). Он у нас хулиган отменный, очень своевольный и привыкший добиваться своего (как правило, того, что запрещено). Но, кроме пакостей, помочь по дому – это тоже его любимое занятие. Потому что это у него прекрасно получается, и за это его всегда хвалят. Сережа так моет раковину, как ни один взрослый, так моет лестницу – как никто! Один раз, получив заряд похвалы за вымытую раковину, Сережа сделал это еще пять раз за день!

Появление Жени повлияло на ребят самым лучшим образом. И на меня в отношении приемных детей определенно тоже! Во-первых, они видят весь процесс материнско-детских взаимоотношений с самого начала. Меня даже первое время нервно потрясывало, когда оба Сереги с совершенно дикими глазами ходили вокруг меня с Женей во время кормления грудью. Потом все привыкли, и уже не было такого конфуза между всеми нами.

Сережи и Костя. Фото — автора.

Старший Гномик как-то сказал: «А меня ты также кормила?» Я на тот момент так опешила, что ответила: «Естественно». Мы обсуждали роды, как я рожала Женю, как Костю. Сережи спрашивали: «А как нас?» На что я спокойно сказала им, что вас рожали другие мамы, но, скорее всего, также, как и я. Сказала им, как их зовут. На Костин вопрос о кровных мамах: «А где они сейчас?», также спокойно ответила, что не знаю, но на тот момент, когда они родили обоих Сереж, у них был очень сложный период, и они, к сожалению, не справились. Этот ответ всех удовлетворил. На том и закончили.

Надо отдельно сказать об отношении приемных детей к маленькой сестре. В целом, все более чем позитивно. Сначала со стороны маленького Сережи было несколько провокаций, но потом все ушло (к примеру, он мог разогнаться и на всей скорости прыгнуть Жене на голову, когда та лежала на диване). Старший же Гномик повел себя потрясающе. С появления Жени и по сей день. Я могу спокойно оставить Женю с ним и пойти в душ, отправить его на улицу гулять с коляской во дворе пока она не уснет (у нас закрытый поселок). При этом, если будет шумно, Гномик будет пшикать и показывать, что, мол, тут спит ребенок, чего разорались! Принести памперс, помочь одеться, покормить и прочее…Гномик справляется почти со всеми обязанностями с большим удовольствием. Он, вообще, любит быть полезным.

Мимимишность зашкаливает, когда три брата склоняются к сестре и начинают сюсюкаться, а она от души гогочет. В эти моменты я особенно счастлива!

Я заметила сама за собой, что уделяя много внимания Жене, я невольно чувствую вину перед приемными детьми. Обычно проведя некоторое время с ней, я стараюсь сказать им что-нибудь приятное или приобнять их.

Женя — прекрасный ребенок. Она очень спокойная, тихая, постоянно улыбающаяся и бубнящая что-то на своем языке. Я невольно стала наблюдателем как бы со стороны. Вот она выронила соску, я тут же подошла, подала. Через несколько секунд опять, потом опять, опять и снова. И я буду подходить и давать ей соску столько, сколько будет нужно ей. Вот она лежит, играет, кинула игрушку, я подала, она начала ругаться, я подошла, включила ей музыкального мишку… Опять ругается, дала ей другую игрушку… Ей не нравится, посадила ее в кресло-качалку, качается… Надоело… Я положила  ее на животик, потом посадила в кресло, дала сосать баранку… И все нормально, обычно, как у всех. Женя довольна, постепенно устает, я одеваю ее и иду укачивать в коляску на улице… И так постоянно, когда мы дома… Но каждый день я представляю, что есть дети, которым ничего не подадут, которые, выронив соску один раз, больше ее не получат. И не потому что все такие плохие, не хотят дать эту соску… А потому что в комнате с этими новорожденными никого нет.

Я подхожу к Жене и улыбаюсь ей сто раз на дню… И в ответ получаю улыбку счастливого ребенка…. А грудничку в детском доме никто не улыбается. Весь контакт грудничка со взрослым – три раза в день на 15 минут на руки, пока ребенок ест из бутылочки (такой временной период мне был озвучен сотрудником дома малютки). Я была там, в комнате новорожденных… Они совсем одни, все время, они просто лежат и смотрят. Я тогда ехала и плакала от бессилия.

Женя может просыпаться в течение ночи каждый час. Либо я кормлю ее, либо глажу по спинке, либо мы просто лежим с ней, уткнувшись друг в друга. Когда у нее болел живот, я брала ее на руки и носила, или просто засыпала с ней на руках.

Ребенок в доме малютки, открыв ночью глаза, будет один смотреть в потолок, пока снова не провалится в сон. Он не поест, потому что кормление там по часам, его никто не погладит, его никто не возьмет на руки. Он будет просто лежать один, в темноте… А в это время клетки его мозга будут умирать, потому что так не должно быть!

Я постоянно за рулем. Детей надо отвезти на занятия, в садик, на тренировки, к доктору… Женя везде со мной. Она сидит в автолюльке или в кенгуру. Она всегда рядом. На расстоянии пальца. В машине ее взгляд устремлен, как правило, на меня. И если она не засыпает, то почти всегда улыбается.

Мы приезжаем к бабушке в гости. Она берет Женю на руки. Первое, что делает Женя: поворачивает голову ко мне. Я улыбаюсь ей, она успокаивается и спокойно сидит у бабушки на руках. Я ухожу в другую комнату, через некоторое время Женя начинает истошно плакать, я прихожу, беру ее на руки, она мгновенно успокаивается. Так было в самом начале. Теперь Женя привыкла и спокойно реагирует. Но при малейшем беспокойстве Женя ищет маму.

Я знаю одну приемную маму, она совсем недавно забрала домой девочку, которая первый год жизни была одна. Эта девочка ни на секунду не отпускает ее! Ни на шаг! Мама все учится делать одной рукой, потому что на другой руке сидит ее дочка.

Потухшие глаза и полное равнодушие маленьких брошенных детей – не выдумка. Помню, в Школе приемных родителей первое, что нам сказали: «Первый год жизни ребенка – его мать – это весь мир, это единственно возможное средство коммуникации ребенка с внешней средой».

Ребенок без матери не способен к нормальному взаимодействию с окружающим миром. Поэтому так часто у детей-сирот появляются аутистические черты. Ребенок замыкается в себе, потому что просто не способен на контакт извне. Поэтому и задержки развития. С самого начала некому было начать познавательный процесс для ребенка. Самые базовые знания о мире ребенку дает мать. Ребенок знает, что мама даст ему есть, пить, спать, она даст ему тактильно-эмоциональный контакт, который успокоит его и поможет ему расти и развиваться.

Ребенок знает с самого начала, что если у него что-то болит, то мама услышит его и обязательно поможет: «Она возьмет меня на руки, прижмет к себе, согреет мой животик и мне станет легче». Женя начинает ерзать ночью, мне достаточно дать ей свой палец, поцеловать ее в макушку, и она спокойно спит дальше. Для кого-то это может показаться примитивным, но новорожденному и не нужны высокие материи и высшая математика, ему нужен значимый взрослый, который будет приставлен к нему 24 часа в сутки, и ребенок будет постоянно наблюдать его действия по отношению к себе и другим окружающим. Он будет учиться взаимодействию, он будет формировать базовые навыки жизни!

Гномик. Фото — автора.

Недавно Гномик лежал на второй урологической операции. Я сделала фото, которое очень меня тронуло. Я помню, что написала на своей страничке в Фейсбуке: «Мне кажется, что у этого ребенка на лице до сих пор маска радости, потому что иногда он такой, и тогда мне кажется, что он знает об этой жизни больше, чем все мы вместе взятые».

Это дыра, которая сформировалась в результате одинокого существования в течение долгих первых лет жизни, нарисована на лице моих приемных детей. Я начинаю сомневаться, что удастся полностью залатать эту дыру. Более того, чем взрослее они становится, тем  ярче я вижу, как они начинают осознавать, что чего-то не хватает, что-то неправильно. Безусловно, появление маленького ребенка повлияло на это. Они внутри где-то понимают, что с ними такого не было, у них есть какое-то внутреннее чутье, которое подсказывает им, что они были лишены всех подобных взаимоотношений.

Периодически кто-то из Сереж садится и задумывается, или они садятся на стул и долго смотрят на меня с Женей, пытаясь что-то понять. Я считаю это также положительным сдвигом. Возможно, если они оголят этот свой негативный опыт, нам удастся сильно продвинуться вперед в эмоциональном плане. Если они озвучат свои тревоги, свое непонимание, это поможет нам выйти на серьезный разговор о их прошлом. Я очень надеюсь на это, мне очень хочется, чтобы они знали о себе правду и прожили травму, потерю, горе… Это даст им хороший стимул для развития, поскольку при всех их проблемах и переживаниях я буду рядом, помогу им озвучить, поддержать, объяснить, показать, направить… Они поймут, что не одни, что в их жизни есть этот значимый взрослый, и им удастся серьезно продвинуться в развитии и взрослении.

Когда к нам приехал второй Сережа, я зареклась смотреть базы детей сирот и видео-анкеты. Я четко понимала, что впереди тяжелейший путь лечения, реабилитации, обучения, адаптации. Я зареклась даже думать о еще одном ребенке. Но появилась Женя, которая оголила душу, которая снова дала понять, что в мире так много детей, которые несправедливо лишены материнской любви. Которым жизненно необходима мама, ее помощь, ее любовь. Как бы банально ни звучали эти слова, но груднички в детских домах ждут только этого.

Костя и Женя. Фото — автора.

И мой маленький грудничок и миллионы других домашних детей тоже пока ждут… Ждут свою маму, которая если и отошла куда-то, обязательно вернется. Они знают это, они уверены, что мама есть и будет. А в домах малютки дети ждут маму и надеются, и верят, что мама придет. Что произошло недоразумение, что мама потерялась, но она ищет, она обязательно найдет и придет. Они верят и ждут… Но мама не всегда приходит… И вот ребенку уже 34… Он — житель психо-неврологического интерната. Он стоит у ворот и ждет… маму! И будет ждать ее всю жизнь! До самой старости, до смерти… Потому что дыра внутри, незаполненное место, которое так и осталось открытой раной, и некому залечить!

А я буду лечить, воспитывать, растить своих четверых детей, и когда они подрастут, обязательно стану мамой для того, кто ее ждет, кто ждет ее больше жизни, больше любых подарков, для кого мама становится главной целью и единственным путем к счастью! Я обязательно стану мамой для сироты еще раз!