Блог Екатерины Забелиной. Часть 4. «Берем!»

Читать все записи в блоге Екатерины Забелиной

Мы слушали имена, фамилии, диагнозы и краткие истории детей, которые нам зачитывала уставшим голосом региональный оператор. Дочитав список до конца, она спросила: «Ну что? Дети все с 5 группой здоровья, есть две девочки, но у них нашелся дядя, и он их забирает к себе. Есть трое сразу, но они не подходят под ваше заключение, у вас же на двоих детей». Предпоследней в списке была девочка, совсем еще маленькая, через десять дней ей будет только два месяца.

Я попросила рассказать про нее подробнее: в свидетельстве о рождении вместо мамы и папы — прочерк, перинатальный контакт по некоторым хроническим заболеваниям, открытое овальное окно, недоношенность, рост и вес при рождении меньше нормы на порядок. «А можно нам направление?»- спросила я, не раздумывая.

Я каждый день гуляла с дочкой. Фото — автора.

Меня совершенно не испугали озвученные заболевания, перинатальный контакт — это не диагноз ребенка, этими недугами болеет мама, только и всего, но я же не маму хочу принять в свою семью, правда? Нам выписали направление, и мы поехали в дом ребенка. Я до сих пор задаюсь вопросом, как я так легко приняла решение познакомиться? Почему именно с ней? Как так сложилось, что именно мы стали родителями для нее? Может, вся наша жизнь предопределена? Как, в один день, благодаря большим грустным глазам незнакомого нам мальчика, решилась наша судьба и судьба нашей дочери? Я, честно, не знаю ответа, но мысли об этом меня завораживают.

В доме ребенка нас встретили с удивлением: «А где представитель опеки?». «Не знаю, а должен быть?» — спросила я. «Должен.  Мы детей показываем в присутствии представителя, странно, что вы одни». Но, несмотря на эту странность, 7 июля 2016, на следующий день после получения заключения о возможности стать опекунами, мы познакомились с нашей дочкой!

Помню, что в группе в тот день было очень тихо, душно, окна заливал солнечный свет. Мы зашли следом за заместителем главного врача, и нам навстречу вышли все, кто там находился и ухаживал за детьми. Я много раз рисовала в своем воображении встречу с ребенком, во время которой мы беседуем, улыбаемся и даже смеемся вместе, весело разбирая принесенные мной подарки. Но я даже не предполагала, что наша первая встреча будет проходить под мирное посапывание миниатюрного носика и слезы, которые непроизвольно текли из моих глаз.

Когда нам показали маленького, абсолютно хрупкого человечка и предложили мне взять его на руки, то руки предательски затряслись и похолодели, я боялась сделать девочке больно, ведь я такая большая тетя, и рука у меня тяжелая, а она вся поместится на одной моей руке — от ладони до локтя! Я никогда раньше не держала на руках такую дюймовочку, не видела таких маленьких пальчиков! Мне ее передали, и я была поражена — она невесомая! Ручки и пальчики крошечные, носик, да она просто… как новорожденная, килограмма три, не больше! Даже сейчас я плачу, вспоминая!

Чтобы как-то справиться с нахлынувшими эмоциями, я предложила Диме взять ее на руки. Наверное, со стороны на нас было очень весело смотреть! Мы несколько секунд, а может и больше, переминались с ноги на ногу, не понимая, как же нам нужно встать и как управлять своими руками, чтобы передать как можно аккуратнее и бережнее это спящее сокровище. И знаете, наши старания не увенчались успехом.

Лежа на Диминых руках, она открыла свои темно-синие глазки и молча, внимательно стала смотреть на его лицо. Потом дотронулась до его подбородка и заерзала на его руках. «Она первый раз в жизни так близко видит мужчину», — послышалась реплика, но кто ее произнес, я не видела. Я смотрела на них – крошечную девочку и моего мужа! Ознакомившись с медициной, нам был задан главный вопрос: «Так что вы решили? Подумаете?» Я повернула голову в сторону мужа, сердце мое было готово разорваться от волнения и счастья, глаза наши встретились, мы улыбнулись другу другу, и он сказал: «Берем!»

В ожидании медицинского заключения время потянулось как один длинный длинный день. Я каждый день гуляла с дочкой, спасибо, что на работе пошли на встречу, и с 15.00 я была совершенно свободна от трудовой повинности. Я носила свою невесомую доченьку руках, не чувствуя усталости, пела для нее песни, колыбельные  и рассказывала сказки, которых, к своему удивлению, я знала немало. Я рассказывала ей про свою жизнь, про своих родителей, которых она не увидит уже никогда, про наших с Димой друзей, про все — ведь мы так долго были друг без друга, и мне казалось, что ей нужно было срочно все это услышать. Рассказывала, а сама порой давилась слезами, они меняли мой голос и мешали говорить. Но только мои слезы мешали…

В конце июля 2016 года из окон нашей группы я стала слышать душераздирающий плач младенца. Теперь-то я уже могла различить, что это плачет младенец! Он кричал подолгу, мне казалось, все три часа нашей ежедневной прогулки с дочкой. Кого он зовет? Почему же к нему не подойдут и не успокоят его?  Когда я прощалась до завтра со своей девочкой, я решила спросить о крикуне. И знаете, кого он звал?