«Только не отдавай меня той маме!» История одной приемной семьи

Три года назад Елена воплотила в жизнь свою давнюю мечту: взяла из детского дома приемную дочку Олю. Причем сделала это не потому, что в семье не было своих детей, а по идейным соображениям.

Оля. © / Все фото из личного архива Елены

«С 14 лет у меня была мечта: иметь и кровных детей, и приемного ребенка», — вспоминает Елена. Уже имея мужа и дочь-подростка, она поделилась этой старой мечтой со своей подругой, и оказалось, что та тоже хотела бы приемного мальчика. «Мы поговорили — и забыли. А через год я увидела подругу с пятилетним малышом. Муж, узнав об этом, сказал: «Давай тоже готовиться».

Девочка со сложным статусом

«Порой люди выбирают детей по внешности, и про себя я таких усыновителей немного осуждаю, — признается Елена. — Но, с другой стороны, у меня ведь тоже были требования к будущему ребенку. Я искала девочку от 3 до 7 лет, чтобы у нее не было братьев и сестер и чтобы в графе «отец» стоял прочерк».

Елене не хотелось столкнуться с ситуацией, когда отец, до совершеннолетия ребенка не появлявшийся на горизонте, потом вдруг возникает и подает на алименты или ищет встреч с подросшей дочерью.

В опеке сказали, что есть подходящая девочка пяти лет, но у нее сложный юридический статус — бессрочное ограничение в родительских правах по состоянию здоровья. У биологической мамы открытая форма туберкулеза, она перестала лечиться, и ребенка забрали из семьи. Отца убило током на работе, когда девочке было 2 года, бабушке 88 лет, и опеку ей не дали, а родные мужа девочку взять не захотели: тогда они не признавали ее своей. «Зато теперь, увидев фото Оли, родственники заявили, что девочка — копия отца, и хорошо бы им увидеться!» — говорит Елена.

Елена и Оля

Почему родная мать Оли, совсем молодая девушка, перестала лечиться, трудно сказать. Жила она в деревне. «Когда мы с ней общались, я предлагала оплатить ей дорогу до города, диспансер ведь бесплатный, — рассказывает Елена. — Но она не захотела. Жаль, это отразилось и на здоровье дочери: только через полгода после прекращения лечения матери девочку забрали из семьи по решению суда».

Из-за болезни матери ребёнок еще внутриутробно получил туберкулез лимфогрудных узлов — это неопасно для окружающих, но здоровье Оли нужно держать под контролем. Кроме того, маму во время беременности пролечили тяжелейшими антибиотиками. У ребенка проблемы с зубами, с печенью, аномальное развитие рук: они не выворачиваются ладонями наружу. Аномалия в обычной жизни почти незаметна, но девочка, хотя и правша, ест левой рукой, не может заниматься танцами, гимнастикой, музыкой.

Оля с сестрой

Умение смеяться глазами

Про первую встречу Елена рассказывает: «Вышло такое толстенькое существо с черными страшными зубами, ручка висит… Моя куртка лежала на кресле, Оля схватила ее и куда-то понесла. Я удивилась, а оказалось, девочка несет куртку на вешалку — нельзя, чтобы одежда валялась! Этим она меня сразу поразила. И глаза: я увидела в них интерес — Оля, как губка, впитывала все.

Когда Оля спрашивает, почему я выбрала ее, я говорю: «У тебя было умение смеяться глазами — а это мало кто умеет. И еще способность к развитию способностей».

Дело было в 2012 году, когда ввели обязательное обучение в школе приемных родителей. «Со своей красавицей я познакомилась 11 сентября, а ШПР — это ещё 2,5 месяца. Представляете ощущение, что твой ребенок где-то два месяца живет без тебя?!» — вспоминает Елена. Она добилась разрешения пройти обучение заочно.

Проблемой оставался юридический статус Оли, тем более, мать могла регулярно общаться с дочкой по телефону. Эта ситуация Елену не устраивала, и через полтора года она решила добиться лишения родительских прав. «Мне хотелось, чтобы Оля была к моменту совершеннолетия защищена от притязаний родственников именно как сирота и чтобы она смогла получить квартиру — ведь я не знаю, сможем ли мы заработать ей на отдельное жилье!» — поясняет Елена.

Шансов было примерно 10 из 100: доказательств, что биологическая мама Оли ведет асоциальный образ жизни, не было, сосед-участковый написал хорошую характеристику, хотя глава администрации отметил, что поведение у женщины бывает агрессивным. Елена решила договориться по-хорошему: поехала в деревню познакомиться с биологической мамой и предложила регулярно высылать фотографии, видео девочки. «Она называла меня тетей Леной и боялась одного: если ее лишат материнских прав, деревенские родственники ее осудят».

На суде Елена отказалась от услуг адвоката и сказала: «Если здесь и сейчас, в этом крохотном помещении, я не смогу сама защитить своего ребенка, значит, государство действительно зря мне его доверило». Решение в ее пользу было принято на первом же заседании. Свое обещание она сдержала: постоянно высылает фотографии, рисунки, прописи Оли.

Оля и страшая дочь Елены

Три неприятных вопроса

Теперь, три года спустя, Елена вспоминает, что поначалу сложно было не столько с приемной дочкой, сколько с окружающими. «Нам, приемным родителям, постоянно задают три неприятных вопроса: «А почему своего не родите?» «А зачем вам это надо?» «А генов не боитесь?». В школе, например, говорили: «Что вы хотите — девочка же оттуда». А что значит «оттуда»? Это умный ребенок — она уже учится разговаривать на шести языках, потому что я сама филолог и увлекаюсь языками. Ее взяли в школу олимпийского резерва по легкой атлетике (бег), у нее отличный слух: она поет и ездит на зарубежные гастроли. Она закончила первый класс в обычной школе и, с отличием, второй класс в воскресной школе. А сколько в ней ласки, добра и умения прощать!

Генами не передаётся склонность к пьянству и наркомании — это влияние среды и воспитания. А вот способности генами передаются! Оля спортсменка и аккуратистка — в свою кровную маму, у нее хорошая память — от кровной бабушки, доброта — от отца!»

Про ошибки

Конечно, поначалу Елена совершала ошибки: «Первое время Оля ходила в платный садик, который работает с 9 утра. А я преподаю в университете с 9. Я договорилась со студентами, что приду в 9:20, но в 9:15 звонит ректор с вопросом, где я. Ведь дочка, садик — это мои проблемы! Надо было обязательно брать отпуск на первое время — тогда я сама меньше бы нервничала и напрягалась.

И не надо сразу гнуть свою линию. Например, домашний ребенок привык, что ему пора спать, а мама с папой еще не ложатся. А в детском доме ложились все, и дочка поначалу бунтовала: почему она должна спать, если кто-то еще не спит? Надо было хотя бы неделю всей семье ложиться в одно время».

Теперь Оля рассказывает: «Мама, я думала, что, когда живешь в семье, тебе ничего не надо делать и все можно!». Как и большинство родителей, Елена столкнулась с демонстративным поведением: Оля могла на улице перед незнакомым человеком начать обезьянничать. Подтекст такой: «У меня все хорошо, есть мама и папа, которые меня защитят». Даже сейчас с Олей такое иногда случается: «Мама, я ничего не могла с собой сделать — так хотелось похвастаться!». Зато дочку очень легко было отводить в садик. Оказалось, она наслаждалась мыслью, что ее привели сюда на время и вечером заберут домой!

Елена: «Когда нам было сложно, Оля говорила: «Только не отдавай меня той маме!». Хотя ее дома не обижали, но все-таки было всякое: она и под столом пряталась от пьяных компаний, и видела драку… Сейчас она почти не вспоминает ту жизнь. Иногда говорит, что была у меня в животике, что я катала ее в коляске. Иногда спрашивает, почему она Сергеевна, а не Александровна — ведь папа наш Александр? Но, по счастью, мой муж Александр Сергеевич, и я говорю: зато у тебя отчество, как у нашего папы!»

Оля с отцом

Идейные усыновители

Елена считает, что усыновители делятся на три категории. Есть те, кто, не имея своих детей, хочет усыновить ребенка и поскорее забыть, что он неродной. Как ни грустно, есть и те, кто берет детей из-за денег. Обычно это жители сельской местности, которые берут очень много детей. Для многодетных семей больше льгот, и если не вкладываться в здоровье и развитие детей, а на все лето отправлять их в лагеря, пособий хватает. «В такую семью попала двоюродная сестра Оли: она стала 12-м ребенком, а теперь в семье уже 17 детей. Девочка за год пребывания в семье два раза лежала в больнице с гастритом, ей в 11 лет уже удалили два передних зуба… В детском доме она занималась художественной гимнастикой, легкой атлетикой, а теперь постоянно сидит с младшими».

Но есть и третья категория. «Мы — идейные усыновители, — объясняет Елена. — Дети не должны расти в детском доме, и если у нас есть квартира, дом, машина, работа, почему бы не попробовать дать хоть одному ребенку нормальные условия? Кто-то должен это делать — воспитывать приемных детей».