Татьяна Костицина: «Я почувствовала желание забрать сына домой»

«У Пашки были сопли, сиплый голос, короткая стрижка под машинку, грязные, обкусанные ногти», - вспоминает Татьяна Костицина встречу с будущим сыном.

«На своем пути к приемному ребенку я не столкнулась ни с чем, о чем я не читала бы или не слышала заранее. Но знать об этом и переживать – огромная разница. Самое тяжелое – встреча со своими демонами, когда ты приходишь в ужас от того, каким монстром ты можешь быть», – признается Татьяна. Она подробно рассказывает о том, как прошли первые 8 месяцев в их новой семье с младшим сыном, и объясняет, почему дети не должны жить в детских домах.

— Когда вы задумались о том, что возьмете в семью ребенка?

— О приемном ребенке я начала всерьез думать три года назад, просто всегда хотела большую семью и несколько детей. У меня рос сын от первого брака, я была не замужем. В определенный момент я решила, что можно взять ребенка без мужа, и не беда, что пока не получается построить личную жизнь и родить самой.

Татьяна с Пашей едут домой из приюта.

Я погрузилась в тему и узнала, что детей дают и одиноким людям, и приемным родителям без жилья в собственности. При этом я понимала: я молодая, здоровая, есть силы, есть желание – почему бы не помочь хотя бы одному ребенку?

Читать также — 5 шагов к принятию ребенка в семью

Я утвердилась в этой мысли и не рассталась с ей даже тогда, когда познакомилась с Алексеем, моим будущим мужем. Уже просто невозможно стало не думать об усыновлении, после всей той информации, которую я успела собрать на эту тему.

— Будущий муж сразу принял ваше решение?

— Я рассказала Алексею о своей мечте через два месяца после того, как мы познакомились. Он сказал, что никогда об этом не мечтал, но если это очень важно для человека, которого он любит, то он готов это принять. Меня этот ответ полностью устроил.

Я продолжила собирать информацию, но на Алексея не давила. Примерно через год после нашего знакомства мы обсудили это снова, и он согласился записаться со мной в ШПР. Я впервые позвонила в опеку в тот месяц, когда у нас была свадьба. Мы долго ждали начала обучения, с момента окончательного принятия решения с мужем до получения заключения прошло десять месяцев.

— Долго искали ребенка?

— У меня было несколько детей на примете, про которых я хотела узнать в первую очередь. Я давно и подолгу сидела в базах, пересматривала анкеты по многу раз. Я все боялась, что пропущу своего ребенка из-за того, что поставлю неправильные фильтры на сайте, поэтому смотрела от 2 до 12 лет все группы здоровья, с братьями и сестрами — всю страну.

В какой-то момент я поняла, что просто физически невозможно внимательно изучить почти 45 тысяч анкет, и чтобы не усложнять себе жизнь, решила начать со своего региона.

— Информацию о сыне нашли сами? Или вам в опеке предложили познакомиться с ним?

— Когда в июне 2019 я позвонила региональному оператору (РО), чтобы записаться на прием, нам сразу предложили ребенка. Нашего мальчика мы нашли с первого звонка, на следующий же день после того, как получили заключение.

Таким Пашу увидела Татьяна на фото впервые.

Он был на первичном учете, решение о ЛРП мамы только вступило в силу. Его фотографию я нашла сама на местных сайтах, где буквально за пару дней до этого появилась новость о том, что ему ищут новую семью. Ребенок как ребенок, никаких особых эмоций он у меня не вызвал.

Мы рассуждали, старались думать логически. Я задавала много вопросов про него РО, опеке, воспитателям, психологам ШПР. Он нам просто подошел со всех точек зрения, мы подумали, что примерно такого и искали, что все его предполагаемые трудности в поведении, особенности здоровья, семейная история скорее всего будут нам по силам и не разрушат нашу семью.

— Страхи были?

Перед первой встречей с моим будущим сыном я больше всего боялась, что у меня возникнет чувство непринятия и отторжения.

Мальчик был в летнем санатории за 65 км от города. Я поехала на первую встречу одна. Было очень страшно.

Воспитатель пригласил ко мне Пашу, сказал, что я хочу с ним познакомиться. Мы сидели в комнате втроем (воспитатель чуть в стороне), я задавала вопросы про его любимые игры, принесла игрушки и лакомства.

Паша был очень скован, сидел смирно, руки держал на коленях. Я тоже чувствовала себя очень неуютно, хотелось заснуть и проснуться через полгода, когда все это будет уже позади.

Вторая встреча с Пашей.

Сын тогда совершено не походил на свою фотографию, которую я видела накануне встречи. Хотя ему было 6, он выглядел лет на 8. Малышом, которого хотелось потискать, он тоже не казался.

У Пашки были сопли, сиплый голос, короткая стрижка под машинку, грязные, обкусанные ногти. У меня совсем не екнуло, но в какой-то момент я почувствовала желание забрать его и привести в порядок, то есть умом я приняла его сразу («я могу о тебе позаботиться»), а эмоционально (что «люблю, мой») – нет.

— Вы готовились к первой встрече?

— Я пришла со списком вопросов, как учил психолог, и после встречи мы долго говорили с воспитателем. Я не услышала ничего из того, что бы меня напугало.

Я не почувствовала никакого отторжения, физического непринятия (чего я боялась) к ребенку, это был просто ребенок, обычный ребенок, я решила, что эта «точка ноль» – это очень хороший старт.

Дальше будет лучше, придут привязанность и любовь. На вторую встречу мы приехали через пару дней уже с мужем, а на третью уже взяли наших детей. Согласие подписали после третьей встречи и забрали Пашу домой через две недели после нее.

— Первые дни дома были сложными?

— Когда Паша оказался у нас, муж работал, старший кровный сын был в летнем лагере, и я осталась с ребенком одна. Первые три дня у меня была жуткая паника. Я, как маленький ребенок, хваталась за мужа и в шутку ныла, чтобы он побыл со мной и не ходил на работу.

Первый вечер дома. Паша впервые поехал на велике. Ему помогал папа.

Паша вел себя совершенно обыкновенно, а я чувствовала скованность, как в обществе незнакомого человека.

В ближайшие выходные мы забрали старшего ребенка домой из лагеря (он просился, да и мне морально было легче, когда он рядом). В целом, все было нормально, никаких проблем в поведении, сын ходил за мной хвостиком, без конца «мамкал» и просился помогать во всех делах. Моя нервозность прошла через три дня.

— Был момент, когда вы почувствовали, что вот, «адаптация началась»?

— Сейчас Паша с нами восемь месяцев. Не могу четко очертить границы адаптации, когда началась, когда закончилась и закончилась ли. Не было такого, что первый месяц все прекрасно, а однажды утром – бамс, и началось. Конфликты, конечно, возникали и возникают.

Читать также — Адаптация приемного ребенка: четыре возраста и четыре стадии

Больше всего волновали такие проблемы:

1. Пашка ломал и портил все вокруг (игрушки, книги, приборы, мебель). Не со злобы, а просто так. Крутил, крутил в руках, пока не ломал. И так много-много раз. Он устраивал жуткий бардак, роняя на пол все из рук и не поднимая. Во время уборки старался убрать все с моих глаз подальше, но при этом не клал вещи на место (например, загребал Lego под ковер).

2. Он не умел взаимодействовать с другими детьми. Со старшим сыном (ему 11) их нельзя было оставить одних даже на 5 минут, потому что начинались драки. Такие же проблемы были и с детьми во дворе: Пашка кусался, плевался, кидался камнями, песком и палками, старался спровоцировать ссору просто потому, что не умел попроситься в игру по-хорошему.

Татьяна и Алексей со всеми детьми. 

3. Сын дразнил наших домашних питомцев (у нас 2 кошки и 2 собаки). Не бил, а именно дразнил, провоцируя шипения и лай. Слегка поддевал ногой, проходя мимо собаки, размахивал перед носом игрушкой, громко хлопал и прочее.

4. Были трудности в навыках самообслуживания, личной гигиены. Очень грязно ел. Совершенно не чувствителен к физическому дискомфорту (например, не обращал внимания на то, что суп течет по подбородку, в сапогах куча песка или футболка надета задом наперед).

5. Пашка совершено не стеснялся и не боялся чужих людей, мог заговорить с кем угодно и уйти куда угодно.

— Как вы их решали?

— Мы много разговаривали с ним и объясняли, почему так поступать нельзя.

В ответ на любой запрет или указание он задает вопрос «почему». Я видела, что он искренне не понимал, и нужно было терпеливо все объяснять. В этом и заключалась основная работа.

А еще для меня было удивительно, что многие обыденные вещи для Паши не были очевидны, что приходилось объяснять то, что наши кровные дети знают как бы сами по себе. Например, что не нужно подходить к чужим людям, которые разговаривают между собой, стоять рядом и пристально смотреть на них. При этом он совсем не ругался матом, не качался, не сосал пальцы, хорошо ел и без проблем засыпал.

— Кровные дети быстро подружились с Пашей?

— У меня есть 11-летний кровный сын. Дочери мужа от первого брака (7 и 12 лет) с нами не живут, но часто у нас бывают. Несмотря на то, что я пыталась их подготовить к появлению приемного ребенка, отношения между детьми складывались непросто.

Паша играет с кровным сыном Татьяны.

Мой сын и младшая дочка мужа первое время дружили «против Пашки» и чувствовали себя пострадавшими сторонами. Мой сын 10 лет был единственным ребенком в семье, младшую все нянчат до сих пор, а теперь оказалось, что маму и папу надо с кем-то делить, не всегда тебе дадут самую вкусную конфету и не всегда в ссоре встанут на твою сторону.

Было много ссор и драк, мы постоянно их мирили и разводили по разным комнатам. Пашка хотел играть со всеми, но играть по-доброму не умел, за что его часто выгоняли из игр, а тот в ответ начинал все крушить и драться.

Старший сын часто поддевал его за то, что тот что-то не умеет, не знает, язвил, общался с сарказмом, а Пашка не понимал, что тот издевается и пускал в ход все, что под руку подвернется.

Они начали играть мирно только спустя четыре месяца после появления у нас Пашки. Сейчас, через восемь месяцев, у них каждый день бывают общие шалости, а иногда они могут и обняться.

— Открытия случались? То, о чем заранее не читали в книгах?

— На своем пути к приемному ребенку я не столкнулась ни с чем, о чем я не читала бы или не слышала заранее. Я даже почти всегда понимаю, почему именно так происходит, какой опыт и жизненная ситуация привели к таким проблемам в поведении ребенка.

Татьяна с сыновьями и домашними питомцами.

Но знать об этом и переживать это – это огромная разница. Наверное, самое сложное было принять, что вот эти все рассказы про опыт других семей – это не что-то абстрактное, где-то и с кем-то, а то теперь твоя собственная реальность.

— А что было особенно тяжело принять?

— Самое тяжелое – встреча со своими демонами, когда ты приходишь в ужас от того, каким монстром ты можешь быть.

Взрослая, подготовленная, компетентная, образованная, начитанная, с чистыми мотивами – однажды ты отдаешь себе отчет в том, что у тебя срывается голос от крика на ребенка.

Вот тогда понимаешь, насколько правы были те, кто об этом предупреждал. Приемный ребенок – это колоссальный тренажер для твоего личностного роста, и без него ты бы даже не узнал, какие проблемы в поведении, восприятии, реакции на мир есть у тебя самого.

Читать также — Как получить консультацию психолога фонда «Измени одну жизнь»

— Чем спасались от своих демонов, от выгорания?

Преодолеть все это помогало только понимание, что и это пройдет. Я веду блог в Инстаграме, чувствую там поддержку читателей, веду дневник, иногда просто полезно выговориться.

Стараюсь не забывать о себе: мы с мужем стараемся выбраться из дома в кино, театр или просто погулять по городу хотя бы раз в неделю отдельно от детей. Я читаю рассказы многих приемных родителей, и чувство братства между нами очень помогает.

Приемные родители сумели сдружить всех детей в семье.

А еще очень помогает понимание результатов. Я занимаюсь с Пашей сама. Как бы ни было сложно в обучении Паши, вижу, что мы уже добились очень многого.

— Расскажите об успехах сына.

— Пашка почти без запинок читает большие сказки, хотя 8 месяцев назад в свои 6 он знал всего 3 буквы.

Считает до 100 и назад, решает простые примеры на сложение и вычитание. Он пишет тексты печатными буквами, а вначале не мог провести даже линию. А еще может узнать по значкам больше 30 марок автомобилей.

Мы смогли существенно сократить пробелы в знаниях и навыках, и я надеюсь, в сентябре уверенно пойдем в 1 класс.

— Как, по-вашему, можно помочь детям-сиротам найти родителей?

— Мне очень нравится то, что для этого делает фонд «Измени одну жизнь». Видеоанкета – великая вещь. Я бы обязательно сделала такие анкеты для всех детей.

ПОМОЧЬ ДЕТЯМ-СИРОТАМ

Еще хочется больше интервью с приемными родителями, больше подготовленных специалистов, готовых помогать семьям. Больше открытости самими семьями, чтобы общество воспринимала приемных детей как норму.

И, конечно, меньше препятствий со стороны некомпетентных людей и структур (типа «сиротского закона», который сейчас в стадии разработки). Не помогают, так пусть хотя бы не мешают.

Ну и в идеале – запретить институциональное воспитание в принципе.

— Почему, на ваш взгляд, дети не должны жить в детдомах?

— Зачем ребенка после изъятия из семьи помещают в больницу одного? Он что, болен? Почему чрезмерную активность подростков из детских домов  «лечат» в психиатрических клиниках? У меня нет ответов на эти вопросы.

Паша с папой учится печь хлеб.

Я за то, чтобы ребенок рос в семье с самого начала. Пусть это будет временная, но семья. В детдомах жить нельзя, потому что это ненормально. Это против природы. У ребенка должен быть свой собственный близкий взрослый, а не воспитатель, который один на 20 человек.

Ребенок должен проходить все стадии развития в кругу этих людей, а не быть перебрасываемым из одного учреждения в другие по мере взросления.

Должен быть кто-то, кто знает, какую кашу ты любишь, а какую нет, а сейчас тебе холодно или больно.

Ребенок должен быть кому-то нужен и после 18 лет. Он должен видеть пример семьи для того, чтобы уметь ее создать самому. Ребенок без нормальной привязанности в детстве не может сам любить в будущем.

Чем бороться с преступностью, легче не допустить, чтобы ребенок вырос преступником. Чем бояться за детей, которые ходят одни в школу, что их кто-то встретит в подворотне, лучше не дать этому кому-то стать таким.

Мы же все хотим жить в цивилизованном обществе – так мы сами своими руками можем его создать. А сейчас общество все больше готово бороться с последствиями, чем задуматься о том, как это предотвратить.

Но я верю, что ситуация изменится, и она уже меняется, раз усыновителей и приемных родителей становится все больше.

— Что посоветуете тем, кто задумывается об усыновлении ребенка?

Паша со старшим братом. 

1. Серьезно отнеситесь к подготовке

Ходить в ШПР не ради бумажки (знаю, в некоторых школах можно ее получить, и вовсе пропустив все занятия), а ради знаний, читать книги, слушать лекции и интервью, перенимать опыт других семей. Я читала блоги приемных родителей 2 года до того, как взяла Пашу.

Мы проходили ШПР два раза в разных местах. В одной школе нам через две недели дали свидетельство, но я понимала, что знаний нет и записалась с мужем в другую школу еще на два месяца. Это здорово помогло нам потом. Когда я слышу, что кто-то взял ребенка и вернул его на следующий день, я думаю, что эти люди просто собрали документы и на самом деле не подготовились совсем.

2. Принимайте помощь, даже если кажется, что вы справляетесь.

Я состою в чате поддержки приемных родителей у психолога. Я почти ничего там не пишу (у меня вроде все нормально), но часто, почитав о сложностях других семей и услышав советы психолога им, беру многое для себя.

Ко всему подготовиться невозможно, но зато потом, столкнувшись с трудностью и понимая, что вы в этом не одиноки, а ваши трудности не уникальны, принять и пережить их будет гораздо легче.

3. Не думайте слишком долго.

Идеального момента не бывает. Всегда будет что-то, из-за чего можно этот вопрос отложить еще на месяц, на год. Но пока есть желание, оно здорово облегчит вам жизнь.

Пока есть порыв, пока сложно усидеть на месте, чтобы что-то не предпринять – сделайте шаг. Потом порыв может пройти, а вы так и не примите решение. Помните — невозможно научиться плавать, не зайдя в воду.

Все фото — из семейного архива Костициных.